Андрей Посняков - Шпага Софийского дома
Феофилакт был непривычно оживлен, весел даже. Шагал взад-вперед по горнице, руки потирал. Увидав Олега, обрадовался…
– А, явился, мил человече!
Усадив вошедшего на лавку, велел принести квасу. Сам присел рядом – худощавый, жилистый, подвижный – кинул на стол грамоту:
– Прочти-ка!
«Ионе-владыке донесение сие: на усадьбе вощаника Петра, что на Федоровском ручье у башни, собираются к ночи ближе стригольники али ины каки богомерзцы. Песни поют богопротивные, владыку да веру православну поносят всяко, да глумы, да кощуны рассказывают, тем народ прельщая. А седни ночью бросали что-то в ручей, у лодки. Ходит туда и баба зла Игнатиха – колдунья, да волхвует».
– Вот он, вертеп стригольнический! – игумен прихлопнул рукой по столу. – Всех – за жабры да на софийский суд!
Олег Иваныч, почесав затылок, еще раз перечел грамотку.
– Я б не спешил, насчет суда-то, – осторожно молвил он. – Свидетельской базы никакой, да и не ясно, кто там, у этого вощаника, собирается – стригольники, «али ины каки богопротивцы». К тому ж – еще колдунья какая-то туда шляется. При чем тут стригольники – и колдунья? Да к тому же… К тому же, как стригольников ни возьмем – все равно отпускать придется. Иван, князь московский, всяко за них заступится, нет?
– Ух, Иван, Иване… – Феофилакт треснул посохом по полу. – Не в свои дела лезет Иван, но в дела Новгорода! А у Новгорода, Господина Великого, своя гордость есть!
– Ага… – Олег Иваныч скептически усмехнулся, напомнив, что, как задержит Иван Васильевич низовой хлеб, так сразу поубавится гордости-то новгородской.
– Тут ты прав, человече, – посмурнел лицом игумен. – Кругом прав – куда ни кинь. Заступа стригольникам от Ивана – то многим ведомо.
Феофилакт задумался, снова прошелся по палате – не сиделось – глянул в окно, потом уселся на скамью.
– Ты все ж посмотри, что там, на усадьбе вощаницкой. Осторожненько посмотри, тайно. Вызнай – кто туда ходит да зачем… Да что в ручей метали… может, кощуны какие богомерзкие.
– Вызнаю, – кивнул Олег. Почему-то не лежала у него душа к этому делу. Совсем не лежала. Однако душа душой, а человек он служилый, приказали – исполнять надо.
Усадьба вощаника Петра оказалась не очень большой – дом да мастерская с амбаром. Заручившись платежным поручением Феофилакта, Олег Иваныч с Олексахой-сбитенщиком заявились туда под видом оптовых покупателей – договариваться о поставках свечей в дальний монастырь. Сам мастер Петр – невысокий рыжебородый мужик лет сорока – встретил гостей неприветливо, посетовал, что оторвали от работы. Потом уже, узнав о цели их прихода, помягчел, показал вощаные барабаны да чаны с топленым воском. Возле чанов и барабана суетились помощники – двое белобрысых парней лет шестнадцати.
– Невелика мастерская-то, – покачал головой Олег Иваныч, искоса посматривая на средних размеров собаку. – Что, боле нет никого?
– Дочка, Ульяна-краса, на торжище с утра отправилась. А работников и так хватает, кормилец, – махнул рукой вощаник. – Тем более – ганзейцев последнее лето не было – один убыток. Вот, по монастырям пока торгую. Следующим летом и этих, – он кивнул на подмастерьев, – прогнать придется. А и что ж – прогоню да подамся на Москву, к старшей дочке, Гликерье.
Вспомнив дочь, Петр улыбнулся, посветлел взглядом, похвастал, что замужем дочка за хорошим человеком – постоялого двора держателем Анисимовым Нежданом.
– А супруга-то твоя где же? – с любопытством рассматривая булькающий в чанах воск, словно невзначай поинтересовался Олексаха и, получив ответ, что «позапрошло летось в мор сгорела», удовлетворенно кивнул. Конечно, не то радовало Олексаху, что чужая жена померла от мора, а то, что на усадьбе, похоже, было только трое: сам хозяин да подмастерья. Младшая-то Петрова дочка, Ульяна, чай, не скоро с Торга придет – путь не близкий. Остаются подмастерья с хозяином. Следовало их как-нибудь с усадьбы выманить. Хм, как-нибудь? Да уж, прибедняться нечего, был у Олега Иваныча планчик. Для того и лежало в карманах два куска вареного мяса. Пес хозяйский почуял, аж извертелся весь, на цепи-то сидючи.
Незаметно мигнув Олексахе, Олег Иваныч взял с полки готовую свечку и скептически подбросил ее на руке:
– Хозяин, хорошо б взвесить свечки-то. С мерой сравнить.
– Взвешивай, дело хозяйское, – Петр равнодушно пожал плечами. – И я с тобой схожу, в церковь Ивановскую, мне все равно на Торг надо.
– Ну, так пошли, что ли?
Прихватив с собой образцы для сравнения с ивановским эталоном, Олег Иваныч, Олексаха и хозяин мастерской вощаник Петр вышли за ворота и, сев в возок – Олексаха за кучера, – поехали к Ивановской церкви. Возок сей, по указанию Олега Иваныча, был арендован Олексахой специально для оперативных целей.
– Я с вами в церкву-то не поеду, – едва тронулись, сообщил Олег Иваныч мастеру. – Не успеваю, еще на Рогатице дела есть. Онисим, тпруу…
Он соскочил на землю, пожелал: «С Онисимом, приказчиком, сладитесь», – да и был таков. Ни на какую Рогатицу не пошел, конечно. Напрямик ломанулся к Федоровскому ручью, там уж его ждали-дожидались верные оглоеды с дедкой Евфимием – людишки Феофилактовы. По пути нанял Олег Иваныч за медное пуло мальчишку, шепнул что-то на ухо…
Мальчишка подбежал к воротам усадьбы Петра и что есть силы стал колотить в них ногами. На дворе залаял кобель – небольшая такая черная собачка, совсем не страшная, Олег Иваныч ее специально незаметно мяском прикормил, пока барабаны да чаны рассматривал. Полканом собаку звали. А ребят – Сувором да Нифонтием.
На стук выглянул один из подмастерьев.
– Ты, что ль, Нифонтий будешь? – нахально поинтересовался мальчишка.
– Не, я Сувор, – покачал круглой головой парень. – Нифонтий, эва… Позвать?
– Не надо, – мальчишка махнул рукой. – Хозяин ваш, Петр, что к ивановцам с купцами уехавши, наказывал вам взять по две корзины свечей да ноги в руки – и в церкву Ивановскую поспешать, взвешивать. Что-то у них там не сходится.
– Как не сходится? – заволновался подмастерье. – Да мы ж… да Петр… да мы никогда…
Петровы ребята собрались почти сразу. И минуты не прошло, как вышли с двумя корзинами. Ворота плотно запахнули, замок повесили, ключ Нифонтий себе за пазуху сунул. Корзины на плечи взвалили – пошли. Идите, идите… Скатертью дорога.
Оглянувшись – а чего оглядываться, место безлюдное, почитай самая окраина, да и погода та еще… – Олег Иваныч ловко перевалился через забор. Зашлась истошным лаем собака.
– Полкан, Полкане! На, вот те, мяска…
Мигом проглотив изрядный кусок вареного мяса, Полкан тут же завилял хвостом и принялся умильно поглядывать на незваного гостя. Не теряя зря времени, Олег Иваныч быстро вошел в дом.
Да… Не хоромы…
Лавки вдоль стен, в полгорницы печь, большой сундук у стены – видно, служивший постелью хозяину. Олег Иваныч распахнул сундук – замка не было, да и чего там таить-то, одна одежда да пара старых сапог – тщательно перебрал вещи – ничего. Пошарил за иконами – с тем же результатом. Задумался. Ни сам вощаник, ни тем более его подмастерья вовсе не производили впечатления интеллектуалов, задумывающихся о проблемах веры. Нечего тут делать стригольникам… если в качестве временного прибежища только. Так и без того у них подобных мест хватает. Им не стены – люди нужны, слушатели благодарные. А тут: Петр угрюм больно, подмастерья его молоды. Да и колдовских каких трав и прочих предметов ни в горнице, ни в сенях не висело. Это, если вспомнить колдунью Игнатиху, по уверению анонимного автора подметного письма, сюда периодически приходящую… Может, в клети что найдется?
Спустившись вниз по лестнице, Олег Иваныч вплотную занялся клетью. Тем временем оглоеды во главе с дедкой Евфимием деловито обшаривали ручей. И, судя по крикам, кое-что отыскали…
Не обнаружив ничего подозрительного в клети – одна пыль только, – Олег Иваныч выбрался со двора, так же как и пришел – через ограду. Правда, не так удачно – мало того, что приземлился в холодную грязную лужу (а глубокая, зараза!), так еще и ногу подвернул. Ну, делать нечего, с кем не бывает. Матюгнулся, глаза от грязи протер да похромал потихоньку к ручью.
– Ну-с, чего там у вас?
– Ой, батюшка, спаси тя Родимец!
Взглянув на шефа – весь в грязюке коричневой, словно свин, с ушей и то грязь капала, – оглоеды с дедкой впали в легкую прострацию и даже чуть было не упустили мешок, коий незадолго до этого удачно зацепили багром прямо под мостками.
– Что ж ты, батюшка?
– Так надо! – туманно пояснил Олег Иваныч и сразу наехал: – Ну, что встали-то, рты раззявя? Тащите мешок-то. Да пошевеливайтесь – чай, скоро хозяева вернутся.
Мешок был как мешок. Обычный. Пустой, как кошель бюджетника. Совсем, кажется, неинтересный мешок. Ну, это для оглоедов неинтересный, но не для Олега Иваныча. Просто так мешки под мостками не плавают, даже и пустые. Ведь что-то в этом мешке было!
