Комбат Найтов - В небе только девушки! И...я (СИ)
— Это — хорошее предложение. Чувствуется, товарищ генерал — майор, что хватка у Вас есть! — улыбнулся, наконец, Берия. Расставались уже не так сухо, как встретились. Видимо, мое назначение на эту должность прошло без него, потому, что принял он меня очень настороженно, поначалу. Или манера вести диалог у него такая.
После этой встречи поехал на Чкаловский аэродром и вылетел в Воронеж, поздравлять майора Покрышкина с новой должностью: командира дивизии РСВГК. Вез ему и новые погоны. Теперь он — подполковник. Но, тоже долго носить не придется. По новому штату должность — генерал — майорская. Собственно, Сталин не стал возражать против назначения его на эту должность, хотя ВВС предлагали на эту должность полковника Василия Сталина. Но, сам ИВС утвердил Сашу.
Как смог объяснил ситуацию, что работать я буду здесь, наблюдать за работой дивизии и ПАРМа буду постоянно, но, теперь отвечаю за новые разработки в ВВС и в его вооружении, поэтому, золоченая клетка у меня крепкая. С собой оставлю только свой экипаж, но Настя, если хочет, может оставаться в полку. Это не сильно входило в планы Насти, они у нее были в основном матримониальные. Война идет к ожидаемому концу, и она думает сейчас больше о себе. Эгоистка. Свою карьеру она сделала: майор и шесть орденов. Поэтому она сказала, что останется в Воронеже и в экипаже, а вот Анечка ушла в экипаж нового комдива. В принципе, стрелок не сильно нужен для полетов в тылу. Инженер — майор Песков, наш любимый и бессменный Иваныч, хотел остаться в полку, но я не разрешил, он мне самому нужен на доводках. Состоялся разговор и с Сашей, разговор, кстати, не самый простой. Дело было уже довольно поздней ночью, Саша курил, поэтому стояли на крыльце дома. Он достаточно сдержанно отнесся к своему назначению, и очень жалел о том, что времени поучиться у меня командовать дивизией, было слишком мало.
— Я так и думал, что Вас скоро заберут, особенно после событий с американцем. И вообще, у Вас очень многому можно поучиться, единственное, что для меня остается полной загадкой, где Вы, Александра Петровна, научились так летать. Мы с Вами, по бумагам, учились у одного инструктора в Каче, я — на полтора года позже, и ускоренно. И совершенно разные почерки. Так не бывает. Впрочем, большого значения это не имеет. Жаль, что все так быстро кончилось.
— В общем‑то, не кончилось, Саша, все только начинается. Начштаба, Артюшин, товарищ опытный, с планированием у него поставлено хорошо. Главное внимание удели обучению, если что, в любой момент обращайся, где найти — знаешь. Ну и на переформировках обязательно буду помогать.
— Я не думаю, что у Вас хватит времени на это. Грустно мне чего‑то.
— Ой, Саша, бывало и похуже в нашей жизни. Не вешай нос! Сам посмотри: дважды Герой, подполковник и комдив, и все за пять месяцев.
— За четыре. Именно это меня и беспокоит. Высоко взлетишь — больнее падать.
— Саша, ты — летчик. У нас: низко — это плохо, а высота — это наше спасение.
— Если кислород не перекроют. Вам, кстати, тоже, следует быть осторожнее. Не всем нравится, что женщина успешнее и лучше воюет, чем мужчина. В полку, в 16–м, надо мной смеялись, что ухожу к бабе воевать. Гнусно пошутили, что под юбку лезу. Я тогда и принял решение срочно жениться, чтобы недомолвок не было. О порядках в Вашем полку я не знал, а слухи разные ходили.
— Не жалеешь?
— Нет, ни в малейшей степени. Быть 'бабкой — ежкой' мне понравилось! Очень эффективное и эффектное подразделение. Со своей спецификой. Это необходимо поддерживать, тем более что я теперь 'Метла-1'. Постараюсь все сохранить, в том числе, и дух.
— Ну, тогда держи список первоочередных целей. Это — становой хребет этой войны: экономика противника. Все примерно на пределе радиуса, но, армия сейчас двинется, и достаточно быстро. Только успевай отлавливать. Аккуратно, не рискуй, главное, чтобы все вернулись, а полет можно и повторить. Все, иди, Маша, наверное, заждалась.
— Она — дежурная сегодня. Ладно, спокойной ночи, пойду, проведаю госпиталь.
Оставшись один, немного постоял на крыльце, затем вернулся в квартиру. Настя убиралась после гостей, она облюбовала уже одну из комнат, и выпросила у меня разрешение здесь жить. Пусть живет, не так пусто в большой квартире. За то время, пока мы знакомы, конфликтов у нас не возникало, хотя она достаточно обидчивая, а я за словом в карман не лезу. Чисто с мужской точки зрения, я отлично вижу ее цели и задачи. Она по натуре — хищница. Кошка, наверное, может ластиться, и через секунду выпустить острейшие коготочки. Мне такие женщины давно нравиться перестали. Правда, после того, как сам побывал в лапах у такой.
Настя расспрашивала о московских новостях, что да как, узнала о домике в Москве, очень обрадовалась этому обстоятельству. Она уже решила окончить курсы по вождению автомашины, так как и в Москве, и в Воронеже, у нас были они. Я не возражал, так как собирался использовать ее не только для полетов, но и как личного секретаря. С ее аккуратностью и педантизмом она максимально подходила для этой должности. Но, ее попытку поселиться в той же комнате, что и я, как в старые добрые времена, я решительнейшим образом отмел:
— В квартире достаточно комнат, чтобы иметь возможность побыть одной. У меня много работы, и жить мне, в основном, придется в кабинете.
Обиженную рожицу Насти надо было видеть! 'Ты меня не любишь!' Ничего, успокоится.
Несколько дней в квартире работали связисты и радисты, настраивали кучу разных средств связи, теперь выделенная комната — кабинет заставлена всякими — разными аппаратами, по полу змеятся провода, сверкают золотом и красным лаком гербы Советского Союза на местах, где у нормальных телефонов должны быть диски набора номера. Все телефонные аппараты цвета слоновой кости. Но, это — пластмасса, модная у связистов последнее время. Так как: 'Кто владеет информацией, тот владеет миром!', то не сопротивляюсь появлению все новых и новых справочников на полках. Созвонился с товарищами Люлька, Ивченко и Микулиным в Новосибирске, Омске и Рыбинске. Дескать, хочу лично лицезреть и оценить их приверженность линии партии и правительства, удостовериться, что они правильно осознали всю ответственность, возложенную на них. Здесь это общепринятая форма переговоров старших с младшими. Младшие — шугаются. Но, если действовать иначе, то забивают болт на звонок и ждут ЦУ из Наркомата. Двое обещают вылететь немедленно в Москву, а один — кочевряжится, дескать, мы не в курсе, нам ценных указаний не поступало, поэтому доводим АМ-39, и знать ничего не знаем. Потом переспросил: кто звонит. Еще раз представился. Видимо, не расслышал. Тон резко сменился: его АМ-38ФНТК стоят на 'метлах', и сразу же нашлось время для посещения 'основного заказчика'. Он, кстати, первым и появился в Воронеже. Высокий, громогласный, со смешными, торчащими во все стороны длинными бровями, при абсолютно лысой голове, подбритой в некоторых местах. Глуховат, поэтому и сплошной крик. В форме инженер — полковника, поэтому немного стушевался, увидев женщину — генерала, но, присутствие Челомея настроило его на обычно — агрессивный тип поведения. Пришлось применять тактику 'устрашения'. Видя, что человек хочет любыми путями отмазаться от нового задания, и понимая, что реально он гораздо больше озабочен серийными машинами и двумя проектами, которые практической отдачи не принесут (АМ-39 и АМ-42), его провели по цехам, где дорабатывали его двигатели, чтобы 'метлы' могли летать. С завода мы получали серийный АМ-38, такой, какой шел на штурмовики 'Ил-2', и 'дорабатывали' его до варианта АМ-38ФТК установкой двух компрессоров и трехступенчатого нагнетателя. Двигатель был выбран еще и потому, что Воронежский завод во время разработки 'Ме-1п' эвакуировался, а на складах оставался довольно большой запас этих двигателей. Модификацию ТК разрабатывал Челомей в ЦИАМе для Пе-8, но в серию ее не пустили из‑за большой потребности армии в машинах 'Ил-2'. Здесь же, пользуясь постановлением Ставки, он смог реализовать проект пусть и в мелкосерийном варианте. По мощности ТК превосходил серийный движок на 250 сил, а по высотности вдвое, несмотря на навешенные агрегаты. К тому же, именно на нем впервые применили непосредственный впрыск, вместо довольно гадкого карбюратора, стоявшего на АМ-38 и АМ-38ф.
Когда Микулин увидел и сам движок, и его характеристики, он понял, что отшутиться не получится. Начался серьезный разговор.
— Александр Александрович, я могу действовать прямиком: переслать Вам распоряжение Ставки приступить к разработке турбореактивного одноконтурного двигателя с форсажной камерой с тягой 8–12 тонн для перспективного стратегического бомбардировщика согласно постановлению ВГК. Но, хотелось бы, чтобы Вы сами осознали необходимость этого шага и выделили бы туда лучших людей.
— Пока в мире никто не делает таких двигателей.
