Александр Ледащёв - Самурай Ярослава Мудрого
Подходить к лесным черным, омутным озерам я не стремился, памятуя, что русалки тоже шутить не любят, а Сова может и не успеть. Стать водяным в лесном озере я пока не планировал, так что лучше немного поберечься.
Да хоть бы кто-нибудь пришел! Я так обрадовался, когда понял, что в этом мире нежить еще живет возле людей, а теперь как вымерли все. Никого. Вообще никого. Мелькнула даже мысль, что это не просто так, может, зная, что мной интересуется хозяйка Совы, остальные решили не рисковать? Очень даже может быть, так как ни один нежить так и не отважился мне рассказать даже о Сове, не то что о ее повелительнице.
Днем я часто засыпал в седле, накинув поводья на луку седла едущего рядом Светозара, на тот случай, если конь мой или Хонда решит самовольно оставить наш веселый караван, пока я сплю в седле. Светозар против ничего не имел.
Просыпаясь, я видел тот же лес, что видел перед тем, как заснул, и порой не сразу соображал, снилось мне все, что я видел, или нет. Это было забавно – некоторое время делать вид, что и не спал вовсе, а так, с закрытыми глазами ехал, пока я соображал, спал я все же или нет.
Варяги затянули какую-то свою песню на родном языке с острым рваным ритмом, песни, которые пели мы, у них пока получались так себе, но я не оставлял надежды, что к Ростову ближе Иннар все же исполнит песнь о том, как он без мамочки и без папочки в путь отправился из Москвы. Прилипчивая все-таки песня. Тут же я и начал сам ее негромко напевать, все же прерывать варягов, которые всю душу вкладывали в то, что рычали в вечереющем лесу, было бы попросту неприличным.
Ратьша велел вставать на ночь, приглядев в лесу большую поляну. Поставить телеги кругом не хватило бы места, и их просто поставили там, где из лесу было бы проще всего подойти к лагерю.
После ужина я повалился на спину и смотрел в темнеющее небо, на котором пока что робко и блекло пробовали свои силы звезды. Небо вскоре почернело, и внезапно начался такой звездопад, какого мне в жизни не доводилось видеть, – небо просто вспыхнуло от звезд, прорезающих своими хвостами его бархатную черноту, звездопад все длился и длился, звездный дождь шел так плотно, что впору было ожидать, что он вот-вот, как майский ливень, обрушится на лес и на нас. Звездопад прекратился так же внезапно, как и начался, и больше я не видел ни единой падающей звезды, будто небо на сегодня отдало все, что обязано отдавать каждую ночь. Но звездопад был ослепительно красив.
Я закурил. Перехватило дыхание. Но все же взял себя в руки и сделал еще несколько глубоких затяжек. Грудь отозвалась болью, а потом я раскашлялся лающим, хриплым и сухим кашлем. Простудился? Но я понимал, что стараюсь соврать самому себе. Дело было совсем не в простуде.
Глава XXVI
Вот и дождались, благословясь. Вдали завиднелся, наконец, Ростов. Почти приехали. Отчитаемся у князя, и можно будет идти домой и кашлять там. Или задыхаться. Широкий выбор. В общем, добился своего, что сказать. На самом, так сказать, интересном месте. Дальше-то что? То, что сулил фершал? Дохтур-то чего говорил-то? Обидно, надо сказать. Тут кашель поутих, и я снова воспрял духом – может, оно и ничего страшного, так, попугали легкие только. И так-то почти не курю. Почти. Если сравнивать. С тремя пачками в день. М-де. Стоит ли дивиться результатам.
А я не дивился. Я уже отвлекся от мрачной темы досрочных похорон и радовался солнечному дню и близкому концу пути. Собственно, мне-то что делать у Ярослава? Но раз уж был в посольстве, то заехать придется. Да и про странных разбойников-стахановцев, трудившихся и в дневное время, рассказать следовало, собственно.
Наконец, наш поезд под «Русское поле» въехал в ворота города и степенно прошествовал к княжьему терему. Народ по пути приветливо махал руками, мальчишки бежали вслед, девки, как и положено, стыдливо таились за рукавами от хищных взглядов воинов. Отряд варягов, замыкающий процессию, большой радости не вызвал ни у кого. На них смотрели хмуро, мрачно, многие с раздражением. Варяги в ответ смотрели чертом, с вызовом. Плевать они хотели на недовольство лапотников, они, лапотники, довольны не бывают все равно никогда.
В церковь на сей раз заезжать не стали, видимо, по приезде домой это было дело сугубо личное и добровольное. Это в Киеве Ратьша отвечал за все, включая, как выяснилось, и души воев.
Вскоре колонна наша въехала на княжий двор. К моему удивлению, Ярослав вышел на крыльцо сам, причем ждать себя не заставил. При виде князя и мы, и варяги склонились в поклоне. На умном, спокойном лице князя не отразилось ничего.
Видимо по обычаю, Ратьша стал держать ответ за поездку прямо тут же, при всем честном народе. Ярослав молча слушал, кивал, лицо его оставалось спокойным, и только раз оно стало участливым, когда Ратьша рассказал о битве в Диком Поле, которая стоила нам семнадцати человек.
Вскоре Ратьша поведал о беседе с великим князем, поведал и о присланных варягах, на которых Ярослав посмотрел очень внимательно, но снова ничем не выдал своих чувств. Наконец, Ратьша дошел до моей драки с киевскими татями, промышлявшими днем, и Ярослав слегка поморщился, но опять же ничего не сказал. Ратьша закончил свою речь поясным поклоном, дружина повторила поклон, и Ярослав пожаловал каждому воину по гривне, причем варяги тоже получили деньги. Ну, в общем-то, мудрый ход. После чего Ярослав пригласил всех к вечеру на пир по случаю благополучного возвращения и присоединения новых ратников. Затем он ушел в терем, Ратьша последовал было за ним, но я придержал тысяцкого вопросом:
– А мне что велишь делать, Ратьша? С тобой идти или можно домой ступать?
– Пошли со мной. Если ненадобен будешь, то князь скажет, – решил тысяцкий, и мы вошли в терем вместе. Тут же перед нами вырос какой-то вертлявый юноша и попросил следовать за ним. Кажется, Ярослав очень редко для своего пребывания выбирает большие горницы – во всяком случае, видел я его пока только в маленьких. И на этот раз мы оказались в небольшой горенке, где на лавке у задней стены сидел Ярослав.
– Что, наставник, скажешь о тех татях, что на тебя среди бела дня напали? – начал Ярослав с места, видимо, чтобы быстрее меня отпустить и поговорить с тысяцким о действительно серьезных вещах.
– Скажу, княже, что не тати это были. Уверен, что были это люди великого князя Владимира, который хотел посмотреть, кто я такой и на что гож.
– Вот и посмотрел. Четырех человек как не бывало. Не оплошал ты, наставник, – Ярослав ухмыльнулся. – И отцу моему загадку загадал. Хорошо, я доволен тобой, Ферзь. Ступай теперь. Вечером на пиру жду тебя.
Я поклонился и вышел, закрыв за собой дверь.
Ярослав же продолжил свою речь:
– Что скажешь теперь ты, тысяцкий? Как Владимир принял твои новости, что ты ему привез?
– Княже, сам видишь. Варягов прислал князь. Пока полсотни. Думаю, что, если что, он и больше бы прислал, а то и пришлет.
– Вот и я так думаю… Собери дань потихоньку и как-нибудь вечерком отправь в Киев. Мне тут варягов и так хватает. Что скажешь, тысяцкий?
– Думаю, княже, все верно. И сыновний долг исполнишь, и княжеский. Полсотни варягов дело нехитрое. А вот если человек пятьсот, уже совсем другое дело будет, – поклонился Ратьша.
– Вот и я так думаю, тысяцкий. Посмотрели на ответ Владимира, показали прыти немного – и будет пока. Покорно пошлю то, что задолжал. Варягов этих с данью бы послать, а нельзя – тогда Владимир точно сам пожалует, его искушать не стоит, ой, не стоит пока больше. Пока надо этих варягов к делу пристроить – сопровождать наших строителей в Медвежий угол. И их пошлем, и я сам с ними пойду. Надобно нам над рекой город поставить, хоть кровь из носу. Вся река тогда наша будет, вся торговля.
Ратьша промолчал, да Ярослав и не ждал ответа, говорил уже говоренное и знал, что тысяцкий с ним согласен.
– А что еще скажешь мне, Ратьша? – внезапно спросил Ярослав. – Не воротилась к Ферзю нашему память на киевских землях?
– Не думаю, княже. Я смотрел за ним. Не его это земли, или не помнит он их. Да и его там никто не признал, за этим тоже смотрел я, как мог. Не киевский наш Ферзь.
– Ладно и так. Тогда пусть завтра и начинает уных своих натаскивать, варягов-то прибыло. Не подсказать ли ему, чтобы еще уных взял?
– Думаю, княже, повременить надо с этим. Пока посмотреть, что с двадцатью уными Ферзь сделать сможет.
– И то верно, – согласился князь и закончил: – Ступай, Ратьша, отдыхай с дороги, вечером на пиру увидимся.
И Ратьша, поклонившись, исчез за дверью.
Князь же прошелся по горенке, остановился у небольшого окошка и посмотрел в небо. Ладная была задумка и кончилась ладно – Владимир просто дал понять, что шутки с ним шутить не стоит. Пока и впрямь не стоит. Пока.
Я не торопясь ехал по Ростову, ведя Хонду в поводу. Как ни странно, но мне постоянно кивали незнакомые люди, я же, само собой, кивал в ответ. То ли их так варяги достали, то ли еще чего – не знаю, я с этими людьми знаком точно не был. Но раз уж приветствуют, то придется отвечать, а как иначе.
