Юношество (СИ) - Ланцов Михаил Алексеевич

И дальше…

Наконец, закончил.

По помещению, где они обедали, растеклась тишина.

Немного помедлив, граф откланялся, заявив, что импровизация очень тяжело ему дается и теперь у него чрезвычайно болит голова. Да и вообще, он не поэт и так далее. Никто при этом ему ничего не говорил. Сам же Лев Николаевич чувствовал себя крайне неудобно и неловко.

Надо было такое ляпнуть?

Это же совсем иная эпоха. Тут вон — все еще гимны всякие едва ли отличаются от молитвы. А во главе эстетики стоит вообще «Боже царя храни». А Толстой тут с таким…

Однако на следующий день его вызвали в Зимний дворец.

Лев Николаевич ехал туда как на Голгофу, ожидая лютейший разгром. А оказалось… что он попал. По-хорошему попал. В самую точку. И угадал с самоощущениями Николая Павловича. Он их сам сформулировать не мог, но когда услышал эту песню…

И он сам растрогался.

И супруга его. Потому что Лев угадал, коснувшись их особых отношений.

Поэтому, приняли его приватно и после очень теплой беседы, выстроенной вокруг его здоровья, спросили, что он желает себе в награду.

— Ивановский канал хотел бы получить и земли к нему прилегающие, хотя бы на версту по обе стороны. А также право выкупа земли в прилегающих владениях по обычной для нее цене, без завышения, если она потребуется для нужд канала.

— Ивановский канал? — несколько опешил Государь. — Его же нет. Даже ваш дядя земляной снаряд волоком переправлял. Кроме того, вы знаете, сколько стоит ежегодно содержание? Даже сейчас.

— Вся проблема этого канала заключается в воде. Я правильно понимаю?

— Да, разумеется. Там и во времена Петра Великого можно было пройти только в половодье.

— Дело в том, что вода у нас есть не только на поверхности, но и под землей. Грунтовые воды. В тех местах, насколько я знаю, они залегают на глубинах от пятидесяти до ста метров.

— Откуда вы это знаете?

— На глаза какая-то статья попадалась. Она была посвящена добыче какого-то минерала и говорилось о грунтовых водах. — соврал граф. Так-то он в прошлой жизни тесно дружил с одним человеком, у которого в тех краях домик родителей был. И он в свое время ему все уши прожужжал на тему того, что везде все как у людей, а именно на их участке грунтовые воды «вильнули» и ушли глубже, из-за чего пришлось намного дольше возиться.

Император молчал.

Он думал.

Лев Николаевич же продолжил.

— Грунтовые воды у самой реки брать не стоит. Чтобы не снижать их питание. Надо брать чуть в стороне. Для чего ставить пруды питательные и наполнять их частью паводком, частью из таких колодцев.

— Вы уверены, что это возможно?

— Абсолютно. Там можно сделать вполне нормальный канал. Главное, не закладываться на какие-то впечатляющие результаты. Просто хороший рабочий канал. Не более. Но пропускать по несколько тысяч кораблей он точно сможет.

— Мне кажется, вы излишне оптимистичны. — покачал головой император.

— Основной объем работ упирается в очистку дна и углубление его. Штук пять — десять земляных снарядов и за два-три года они все сделают. По деньгам же это уложится… уложится… тысяч в пятьдесят-семьдесят, если не воровать. А самому у себя это делать глупо.

— Мне называть и четыре, и пять миллионов. — нахмурился Николай Павлович.

— Если крестьяне станут черпать все лопатами — может и больше потребовать. — пожал плечами граф. — Впрочем, у меня все в пятьдесят-семьдесят тысяч тоже не обойдется. Дефицит воды требует бережного его расхода. Значит, земляные берега и дно нужно заменить каменным. Бетонным. Чтобы просто не утекало ничего. Это потребует бороться с утечками фильтрацией и изготовление нормальных шлюзов. Что-то придется выкладывать кирпичом, что-то заливать бетоном. Вот тут-то основные расходы и получатся. Заводик придется ставить где-то поблизости и несколько лет трудится только в интересах канала. И колодцы питательные укреплять, и русло канала, и прочее. Да. Думаю, что тысяч пятьсот-семьсот придется потратить на все про все. Максимум миллион. Но это если не воровать и не использовать толпу крестьян с лопатами.

— Вот вы завернули. — покачал головой император.

— Ничего сложного в таких работах нет. Если шлюзы сделать нормальные, то достаточно вдоль канала проложить отводную трубу. Закрыл дверцу. Откачал воду. Выровнял дно и залил ее слоем бетона. Можно без армирования, потому что трещины не критичны. Потом стены также залил. Для нужд экономии вполне подходяще. Да и чистить так удобнее.

— Все-то у вас просто… — покачал головой Николай Павлович. — К сожалению, я не могу вам отдать канал. Не потому, что я вас не верю или это слишком дорогой подарок. Мне очень нужно, чтобы вы наладили производство оружия в Казани. А такой подарок приведет к тому, что вы станете разрываться и метаться.

— Если вы опасаетесь нежелательных последствий от такого подарка, все же прецедент, то можно сделать по-европейски. Учредить акционерное общество. Выпустим акции. Через них привлечем денег. Я буду нести всю ответственность, как директор общества со штаб-квартирой в Казани, где я находиться и стану. Мой же старший брат — Николай, также ученик Лобачевского, станет исполнительным директором и будет сидеть на месте проведения работ.

— Боже! — взялся за голову император, но подчеркнуто наиграно.

— И еще было бы очень неплохо снарядить корабль в Парагвай или Аргентину за кебрачо[2]. Это древесина такая. Дорогая, но в воде в наших условиях и сорок, и пятьдесят лет выдержит, сохраняя прочность и герметичность.

— Остановитесь, Лев Николаевич, — улыбнулся Государь. — Я подумаю над вашими словами. Посоветуюсь. Однако сейчас выберите какой-нибудь простой подарок…

Лев попросил пирожное.

Император даже начал злиться. Однако вмешалась Александра Федоровна и напомнила мужу о том, что граф Зубов находится в совершенно отчаянном положении. Долги переваливали за семьсот тысяч. Из-за чего он был вынужден жить на скромное жалование, а все обширные владения управлялись кредиторами.

Отчаянное положение.

Вот она и предложила мужу забрать у Дмитрия Александровича выданные еще Екатериной земли в Саратовской губернии. Все равно ни Зубов, ни его дети этими угодьями не занимались, пуская все на самотек. Проведя при этом ревизию работы управляющих от кредиторов, особенно от Потоцкой. Потому как, по слухам, те уже давно вернули долг, занижая доходы…

Государю решению очень понравилось.

Ну а как иначе?

И подарок дорогой вручал.

И за чужой счет это делал.

И буйного Толстого крепко к России привязывал.

И славный род графский выручал из долговой кабалы, что укрепляло его влияние в дворянской среде. Даром что там каждый второй был должен и много.

В теории ревизия могла пройти неудачно. Но тут смотря кому поручить ее. Самому лучше не делать. А вот выбрать тех, кому Потоцкие и Энгельгарды успели ноги отдавить, стоило. И человечка к ним приставить из министерства финансов с подходящим навыком счета. При таком раскладе, если правильно все сделать, с тех же Потоцких[3], немало Николая Павлович раздражавших, можно было и выплаты какие-то еще выбить…

Так Лев Николаевич Толстой и стал владельцем без малого девяноста тысяч практически не заселенных земель в районе реки Иргиз[4]. А это, на минуточку, считая тысяча квадратных километров! Причем земли-то в целом хорошие и, если все сделать по уму, урожайные. Да и месторождения газовые или нефтегазовые могли иметься.

Одна беда — людей там почти не жило.

Над этим граф и думал…

[1] При гашении 1 кг оксида кальция (негашеной извести) выделяется примерно 1160 кДж тепла. Что соответствует примерно 1/15 теплоты от сгорания сухих дров.

[2] Древесина кебрачо кроме очень плотной структуры и высокой удельной массы (отдельные сорта тяжелее воды) были очень сильно пропитаны дубильными веществами, из-за чего чрезвычайно плохо гнили.