Собиратель земель (СИ) - Старый Денис

Тактика сугубо степная: налет-обстрел-уход. И такие вот рейтары-самострельщики могут сильно помочь в атаке той же пехоте, или прикрыть фланг.

— Ты же не собираешься против меня воевать? — насторожился Аепа.

— Нет, конечно. Ты же мне родственник, а еще ты вассал великого князя, почти как и я. В чем наши противоречия? — отвечал я.

Уже третий час к ряду мы с ханом устраивали учения в поле. И это не прихоть двух имеющих власть мужчин. Учения, которыми в этом времени несколько пренебрегают, — неотъемлемая часть обучения ратника. Своего рода, это проверка на «вшивость». А еще, учения — почти бой. Если новик будет участвовать вот в таких представлениях, для него бой будет, как учение, а учение, как бой. Психологически легче тогда воевать.

Вот и сейчас я «обкатывал стрелами» свои танки, то есть тяжелых ратников-ангелов. Да, ангелами становятся почти всегда те, кто уже участвовал в сражениях, но пусть прочувствуют удары стрел на себе, услышат этот звон. Конечно, стрелы не боевые, на них нет наконечников, лишь металлические наклепки, чтобы звук удара металла о металл был. Вместе с тем, правильно среагировать на приказ в условиях, когда на тебя обрушивается поток стрел, многого стоит. Вот и обучаем не теряться, а выполнять свою работу в любом шуме и даже, когда по тебе ударяют смертоносные предметы. Тут же и кони учатся, привыкают к звону об их доспехи.

Учились и союзные половцы. Их тактика теперь больше становилась степной, чем раньше, хотя элитный отряд в пять сотен тяжелых конных по типу моих ангелов у Аепыимелся. Вместе с тем, мне нужно было качественное прикрытие на флангах, если придется самостоятельно воевать. И я рассчитывал на половцев. А еще, если случится таранный удар в исполнении ангелов, нужно же кому-то следовать за братьями, дабы добить рассеянного противника. У меня мало своей легкой кавалерии.

Орда хана Аепы уже превысила девяносто тысяч человек и теперь разделилась на два кочевья. Мой родственник послушал меня и посадил на землю некоторых из половцев, а я прислал одного из своих старост, чтобы тот прояснил основы хозяйствования на земле. Много чего половцы выращивать не будут, но овес для себя и для коней хотят посадить.

— Давай твоих пешцев еще постращаем, — усмехнулся хан.

— Хватит, уже и так пять раненых и три коня убиты. И все это твои воины, брат мой, — наступила очередь и мне посмеяться. — Так мы и без боя нанесем друг другу ущерб, что и врага не нужно.

Аепа все никак не успокоится от того фиаско, что случилось с его конными при учебной атаке на строй пехоты. С одной стороны, у меня убежали, побросав оружие, тридцать семьчеловек, с другой стороны, половцы не смогли даже ворваться в построение пикинеров. Несмотря на то, что пики в руках пешцев были без наконечников, половецкие кони просто побоялись вклиниваться в строй пехоты, капризничая и часто скидывая своего наездника.

Вот и выходило, что хан Аепа смеется над трусостью моей пехоты, несмотря на то, что из всего числа новиков бежало только восемь процентов. Ну, а я смеюсь с того хаоса и той растерянности, которая возникла в стане условного противника, когда половцы приблизились к пехоте. Учитывая то, что мои арбалетчики из-за спин пехотинцев разрядили свои самострелы, половцы с катастрофическим счетом проиграли в этом сражении.

Кстати, арбалетчики стреляли с боков пехотного построения, там же были и отряды моей конницы. Как арбалетчики умудрялись стрелять из-за спин пехоты? А у них сейчас шиты-конструкторы, где можно выдвинуть дощечку, опереться на нее, как на ступеньку, и на несколько секунд, сколько потребуется для выстрела, стать на пару голов выше пехотинцев. Приспособа мелкая, но, как оказывается, может создать некоторые неудобные для противника тактики.

В целом с арбалетчиками я решил еще работать. Что мешает сделать так называемую «улитку». Это стрельба караколированием. Линия стреляет, уходит, стреляет вторая линия, и так далее. То, что позже переняли аркибузиры. Обучаем две сотни арбалетчикам такому приему, не все выходит гладко. Большая дисциплина нужна и слаженность действий.

— Ты же понимаешь, Владислав, сколь большими силами нынче обладаем? — спросил после окончания Военного Совета хан Аепа.

— Не будешь ли ты меня стращать тем, что я могу стать больше, чем есть на самом деле? — спросил я с настороженностью у родственника. — Я предательство не приемлю.

Установилась напряженная тишина. Я прекрасно понимал, насколько может быть соблазнительным обладание великим войском. Настолько же, сколь неприятно будь кому подчиняться. На данный момент в Братстве, если суммировать всех воинов, даже тех, что находятся в Византии, выходило более десяти тысяч ратников. Если сюда прибавить фактор отличных доспехов, вооружения, коней, тактик применения войск, механизмы, огнеметы в виде «греческого огня», пороха, то… соблазн, действительно, огромный.

Если смоделировать ситуацию, при которой войско Братства объединяется с еще численно большим количеством воинов ханской Орды, получалось выставить почти двадцать шесть тысяч. Это много, очень много.

— Брат мой Аепа, неужели ты не понял, для чего я живу и что делаю? Если у тебя есть крамольные мысли отвернуться от Руси и веры православной, то скажи мне об этом и сейчас мы с тобой не скрестим свои сабли, но с горечью и с болью в сердце, я сделаю это в будущем, — сказал я и стал наблюдать за реакцией половецкого хана.

— Я с тобой. Мало того, будь иначе, я бы не смог объяснить своим приближенным предательство. Последние войны дали моей Орде все, о чем только мечтает кочевник, а обмен с тобой на ячмень и овес делает котлы наши еще богаче и разнообразнее, — после продолжительной паузы сказал хан, посмотрел мне в глаза и продолжил. — Со мной связались люди булгарского эмира. Эмир сам кипчатско-половецкого роду племени, он знал, что предлагать мне. Обещал независимость, поставить меня великим ханом над всеми половцами западнее реки Этиль-Волги. Сулил серебра много, свою дочь мне в жены.

— Щедрое предложение. Умом я понимаю твое сомнение, но не принимаю его, — отвечал я. — Если ты обо всем этоммне рассказываешь, то решение принял. Какое же оно?

— Ты все понял, зачем же спрашиваешь? Но мне нужно быть уверенным, что на защиту моей Орды придешь и ты, и наш великий князь Изяслав, — сказал хан.

— Ты в этом сомневаешься? — спросил я.

— В тебе нет, — отвечал половецкий хан. — Меня беспокоит то, что великий князь не пришел на помощь Братству, когда ты был под Владимиром. Не скормит ли он нас, словно приманку хищному зверю? Великий хан, князь, так не поступает, он за своих людей стоит насмерть.

Я задумался. Смятение в голове хана почти полностью повторяло то, о чем думал я. Если встреча с Изяславом придала некоторой уверенности, что все протекает нормально и подвохов в ближайшее время не стоит ожидать, то Аепа не имел возможности встретиться с Изяславом Мстиславовичем. На фоне того, что Аепе, самому сильному или равному в силе хану Башкорту, пришло щедрое предложение от булгарского эмира, политика Изяслава проигрывала.

Что сделал великий киевский князь своему вассалу Аепе? По сути, ничего хорошего. Половецкую орду обложили десятипроцентным выходом в пользу Киева. Я подобного налога не плачу, а половцам, наверняка, не нравится платить дань при том, то их войско разрослось более, чем до пятнадцати тысяч. Да и не только в этом дело. В Степи важны мелочи. Вот прислал бы Изяслав маленький, но обоз Аепе, подарил бы ему коня и саблю, все — уважение проявлено. Но подобного нет. Даже некоторую вину ощущаю, что не подсказал Изяславу передать хану Аепе подарок.

— Брат мой, я останусь верен киевскому престолу до конца, — сказал я.

— Ты не сказал, что верен Изяславу, заметил хан.

Аепа посмотрел на меня с хитрым прищуром, после отсоединил свой крюк, некогда подаренный мной, заменяющий половцу отрубленную кисть, и сменил опасную тему разговора.

— Хан Башкорт прислал своих людей. Этот неглупый правитель понимает, что лишь вопрос времени, когда против него выдвинутся русские войска, поддержанные мною. По моим сведениям, он может выставить до десяти тысяч воинов, при том, что из них будет более двух тысяч ратных людей, недавно влившихся в Орду. А это не надежные воины, — сообщил очень важные данные Аепа.