Начальник милиции. Книга 4 (СИ) - Дамиров Рафаэль

После планёрки меня позвала к себе в кабинет Мария. Сказала, дело срочное и важное.

— Саша, — проговорила она, и я заметил, что дверь она прикрыла, но закрывать не стала. — Мне надо кое-что сказать…

— Мария, давай скорее, я тороплюсь, — ответил я, чуя неладное.

Уловил в глазах женщины грусть, и вид у нее немного виноватый будто.

— Мне Ваня предложение сделал, — выдохнула она и с надеждой посмотрела на меня.

— Что, опять? — нахмурился я. — Вот сейчас совсем не до этого.

— А когда до этого? Скажи, когда? Что молчишь?

— А что я должен сказать? — сжал я губы.

— Хоть что-нибудь… Тебе все равно?

— Маша, ты девочка взрослая, и должна сама принимать решения. Буду с тобой честен, да и не раз признавался тебе… Я лично пока не готов к семейной жизни. Прости, если грубо сказал, но зато честно. Нам хорошо, но я не романтик, Маша. И если тебе нужно нечто большее… то…

Я задумался, подбирая слова помягче.

— Значит, я тебе совсем не нужна? — слезинка не удержалась и скатилась из ее глаза.

— Почему же? Нужна… Ну так разве это важно? Ведь тебе самой, вижу, нужно другое. Что ж… Так бывает.

Проговорил я это мягко и решительно. Не буду мешать птичке-кадровичке вить своё собственное гнёздышко.

— Тогда я выйду замуж за Ваню… — еле слышно и с какой-то грустью и одновременно с вызовом проговорила Вдовина. — Прости…

— Тебе незачем просить прощения.

Я поцеловал кадровичку, давая понять, что разговор окончен, и вышел.

Направился в дежурку.

— Саныч! — Баночкин светил на меня фингалом из-под бровей домиком. — В общем, звонков сегодня столько, устал отвечать. Аврал, это самое…

— Что ещё-то случилось?

— То возле магазина видели этого убийцу, то возле общественной бани, то в парке… Люди звонят, истерят, дескать, убийца по городу разгуливает, примите меры. Конечно, фуфло все это. Со страху им привиделось. Теперь в каждом прохожем маньяка видят. Но задолбали меня звонками, я уже личный состав задергал реагировать на них. Последние звонки так вообще не регистрирую и не реагирую на них. Хоть трубку не бери.

И в подтверждение слов дежурного на его пульте затрезвонил телефон.

— Как это звонят? С какого перепугу? — удивился я. — Откуда они прознали? Мы не трубили по всему городу, только ориентировали добровольные отряды, да проверили вокзал, и на выезде Казарян дежурит с внештатниками. Никакой паники быть не должно, что за фигня творится, Миха?

Я, конечно, знал, что он мне не ответит, кто растрещал новость по городу.

— Вот и я думаю, — чесал складки затылка Баночкин. — Вот и хотел у тебя спросить, чего делать-то?

— Работай, как работал… Что ж теперь…

— А со звонками чего?

— Не регистрируй сообщения, говори, что наряд выехал.

— Угу, понял, — кивнул Михаил. — Кстати, сегодня арестованному Чудинову передачку принесли.

— Какую передачку? — я насторожился. — Кто принес?

— Да тетка какая-то. Сказала, что из гастронома продавец. Ну из того, где Чудинов мясником работал. Собрали, говорит, ему передачку с работы от коллег. Дескать, жалко им его стало. Говорит, кто, как не мы, ведь, якобы, родственников у Степана нет.

— Ты у этой тетки документы спросил?

— Нет, зачем?

— Посылку проверил?

— Ну конечно, Саныч, ты за кого меня принимаешь? Все стандартно — жрачка да курево.

— Хорошо проверил?

— Ну-у… — замежевался дежурный, пожимая плечами. — Как всегда.

— Ох, Миша… Не нравится мне твоя неуверенность. Пошли посмотрим этого Чудинова. Бери ключ, — я кивнул на гвоздик, где висела связка. — И уже придумай место для ключей понадежнее, чем гвоздик. Сейф тебе сюда надо поставить.

— Да я же всегда здесь, Саныч, — оправдывался Баночкин, — и гвоздик под присмотром.

— Ну да…Когда каратист слинял, ты тоже здесь был, так-то.

Под виновато-оправдательный бубнеж Баночкина мы спустились в подвал. Открыли камеру Чудинова.

— Здрасьте, начальники, — скалился Степан желтыми зубами. — Никак выпускать меня пришли.

— Губу закатай! — буркнул Михаил. — Встать! Вещи к досмотру готовь. Передачка сегодняшняя где?

— Так вот же, — арестант показал на авоську.

Я проверил ее содержимое. Ничего особенного: колбаса, конфеты и прочая гастрономия. Еще сверток был из газеты. А в нем сыр. Я повертел его в руках и хотел было отдать сверток обратно, но глаз зацепился за кричащий заголовок в газете, которая служила оберткой. Я вытащил сыр и развернул газетку.

Мясник заметил, как я стою и пялюсь на мятый газетный листок, как на предателя.

— Хе… Читал, начальник? — лыбился Чудинов. — Оказывается, у нас в городе целый маньяк орудует. Это он порешил литератора вашего и Матвея Исааковича, земля ему пухом. А вы меня тут почём зря прессуете. Так что выпускайте.

— С каких хренов тебя выпускать? — ткнул его локтем Баночкин.

— Ну дык в газете же написано. Не пойман убийца. Гуляет. Значица, не виноват я!

Я к тому моменту уже пробежал газетку глазами. Твою ж за ногу! Ася-таки выпустила вчера эту скандальную статью и пропесочила серийника. Вот почему сегодня граждане как с ума сошли и беспрестанно звонят в ноль-два. Все ясно… Вот черт!

Непослушная девчонка решила поиграть в главреда — сама напишу, сама выпущу. Ну, теперь препираться с ней поздно и некогда, потом отчитаю.

— Ну так что, начальник? — крикнул Чудинов, когда мы уже выходили из камеры. — Когда меня выпустят? У вас доказухи ноль! Выпускай уже!

— У тебя есть день, чтобы признаться, — бросил я через плечо.

— А потом выпустят?

— Расстреляют, — выплюнул я.

Мы вышли и заперли камеру. А я направился к эксперту.

— Привет, Валентин, — оторвал его от работы.

Он старательно набивал на пишущей машинке заключение эксперта. Печатал сразу в двух экземплярах, под копирку.

— Сан Саныч! — встал он и пожал мне руку. — Ну как? Есть новости? Поймали Черепанова?

— Пока нет, ищем… я тебе тут объект исследования принес. Ну-ка глянь.

Вытащил из кармана листок с той самой запиской, что Тулуш нашел в квартире Чудинова, на шкафу вместе с фотками.

— Старое письмецо, — разглядывал ровные буковки эксперт. — А чего сделать надо? Следы рук поискать?

— Нет, они ничего не дадут через столько времени. Почерк посмотри.

— Хорошо, а с чем его сравнивать?

— Да пока не с чем… Так. Глянь, может, особенности какие увидишь. Или еще что-то…

— Понял, сегодня же займусь. Только экспертизу допечатаю. Я сегодня все равно допоздна.

— Отдыхать, Валя, тоже нужно, — заметил я. — Слишком часто ты задерживаешься.

— Так я и отдыхаю. На работе. — и добавил в ответ на мой вопросительный взгляд: — А дома, не получается, дома — мама.

— Ладно, через часик зайду, скажешь, что там с письмом.

— Хорошо, Сан Саныч.

Но сутки выдались насыщенные и к Загоруйко я не зашел. Ночью, пришлось смотаться еще на пару краж с Мухтаром, и домой я сегодня не попал, отработал сутки, как дежурный опер. Свой личный состав не дергал, пусть спят, им опять с утра до ночи искать Черепанова.

Я вернулся с происшествия в пустой кабинет почти под утро. В голове крутилась непонятная мысль, будто я что-то упустил из виду. То, что лежит, вроде, и на поверхности, но замаскировано. Стал перебирать последние события в голове. Откинулся на стуле и закрыл глаза. Сложил ноги на стол и сам не понял, как задремал. Немудрено, в последнее время спать приходилось по три-четыре часа, организм подвымотался.

Всё это я домыслил в одну секунду, проснувшись под сигнал тревожно звонящего телефона. Дребезжал аппарат так, что трубка тряслась.

Вздрогнув и чуть не свалившись со стула, я потянулся к трубке, невольно озираясь со сна. Глянул на часы — время шесть утра.

— Розыск, Морозов, слушаю!

— Саныч! — оглушил меня встревоженный голос Баночкина. — Уу нас убийство… Множество ножевых…

— Где? — сон как рукой сняло.

Баночкин запинающимся голосом назвал адрес, а меня как током шибануло.