Артем Рыбаков - Ликвидаторы времени. Охота на рейхсфюрера
Бамс! – от сильного подзатыльника голова моя чуть не взорвалась! Я завалился на бок, а овощи покатились по земле. Пару мгновений перед глазами плясали звездочки, но, что удивительно, я начал слышать!
– …ресторан! Сидит, мля, выбирает! – и кто-то пнул меня сапогом под ребра.
«Вот тебе и равенство угнетенных!» – подумал я, переваливаясь на другой бок. Надо мной стояли двое молодых, до «четвертака», парней, одетых в относительно чистую форму.
– Да ладно тебе, Колян, распинаться-то. Он же глухой, как пень… – интересно, что я ясно расслышал все сказанное. Ох, не зря доктора говорят: «Голова – дело темное».
– Эй, чего к парню пристали! – раздался возмущенный голос у меня за спиной.
– А ты чего возникаешь? Комиссар, что ль? – в голосе мародера послышалась угроза.
Да, обвинение для этого места и времени более чем серьезное. «А! Была не была! Надо и тут авторитет зарабатывать!» Один из грабителей как раз нагнулся, чтобы подобрать «мою» еду, а внимание второго отвлек неизвестный, вступившийся за меня. Оба этих обстоятельства, учитывая мое далеко не блестящее физическое состояние, сильно повлияли на мое решение.
Я резко (как мне казалось) пнул стоявшего в коленный сустав и, перекатившись, ударил другой ногой в голову присевшего. Все эти метания отозвались очередным взрывом головной боли! Первый вскрикнул, нога его подогнулась, и он упал на меня сверху, придавив к земле. Я бил практически под прямым углом в колено сбоку, обычно таким ударом довольно сильно повреждается сустав, и противник долго приходит в себя. Этот же сразу начал распускать руки, стараясь добраться до моего горла.
Второго гада я не видел, но, судя по тому, что бороться мне приходилось только с одним оппонентом, мой второй удар был удачнее.
Бороться «по-честному» с этим моральным уродом я не собирался, да и, чего уж там – не мог, и, дав его пальцам сомкнуться у меня на горле, ткнул большими пальцами ему под мышки. Враг разомкнул захват, и я, весьма удачно схватив «за глаза», сдернул его с себя. Оказавшись сверху, я поменял захват и пару раз изо всех сил ударил головой противника о землю, после чего силы оставили меня и я повалился между поверженными врагами.
– А ну, назад, падаль! – раздался тот же голос. – А ты, давай вставай. Нечего разлеживаться!
Скосив глаза, я увидел того танкиста, что стоял рядом со мной во время раздачи. «На кого это он там кричал?» – с этой мыслью я встал на колени и осмотрелся.
От дальнего конца навеса к месту драки подходили три парня, и выражение их лиц не предвещало ничего хорошего. Танкист, конечно, мужик крупный, но как отреагирует на драку охрана? Может, какой-нибудь ганс или курт просто полоснет по толпе из пулемета, восстанавливая порядок? Или им все равно, главное, чтобы пленные на забор не лезли?
Танкист протянул мне руку, помогая подняться.
– Антон, – представился я.
– Михаил, – ответил он.
Перспектива драться против двоих, похоже, наших противников не обрадовала.
– Эй, танкист… – крикнул один из подошедших. – Зачем пацанов обидели? Совсем страх потеряли?
– Э нет… – угрожающе протянул Михаил. – Хватит, побаловались! – рядом с земли поднялось еще пятеро бойцов. Похоже, я, сам того не подозревая, влез в какие-то местные разборки. Расклад был примерно понятен, одни – шакалили, действуя по принципу «сдохни ты сегодня, а я – завтра», вторые же стояли на позициях социалистического коллективизма. С «шакалами» мне было точно не по пути, а вот «коммунары» могли пригодиться при организации побега. Вряд ли мужикам нравилось медленно подыхать за колючкой. Поэтому я выступил вперед:
– Это я ваших уделал. Какие претензии? – Я, чувствуя поддержку, что называется, «попер буром». Было видно, что наши оппоненты заколебались. Громко хлопнув в ладоши, я быстро шагнул вперед. Приемчик из шпанистого отрочества сработал. Главный отшатнулся и, запнувшись о чьи-то ноги, чуть не упал.
– Забирайте этих, – я указал на лежащих, – и валите к себе! – Моральная победа была полная.
После чего, не обращая ни малейшего внимания на противников, нагнулся и подобрал с земли брюкву.
* * *Взгляд со стороны. Тотен[80]
На новом месте появилось немного свободного времени, и это было не очень хорошо. В отсутствие дела в голове начинали роиться всяческие неве-селые мысли. О доме, о судьбе, о жизни. О смерти. Я вовсе не самурай, а потому мысли о смерти ни удовольствия не доставляют, ни смысла особого для меня не несут. Во всяком случае, сейчас. А потому, чтобы отвлечься, я решил в который уже раз перебрать снаряжение. В итоге получилось два комплекта (опять больше одного, ну почему так?!): один под автомат, но с ним все давно было ясно и понятно, что, куда, зачем и почему. Второй – под пулемет. И тут пришлось перевешивать все заново. Хорошо еще, что барахла бундесверовского у меня с собой было много, так коробки с пулеметной лентой отлично вошли в транспортные сумки, а для комплекта под чешский «ручник» я использовал подсумки для магазинов от Г-36[81]. С одной стороны, это несколько успокаивало – привычные действия, спокойные и неторопливые. С другой – было вызвано насущной необходимостью. Реальная жизнь вносила свои коррективы, и из всего многообразия снаряжения оставалось только самое необходимое. Все «ништяки», «возбуждончики» и прочие ненужные «приблуды» были отложены в сумки со всем тем, что не нужно вытаскивать на свет божий до возвращения. Если оно все-таки произойдет.
На подгонку всей «тряхомудии» ушел примерно час. Затем пулемет в руки и кросс километра пол-тора вокруг лагеря. Бег. В нем, как оказалось, все. И проверка снаряжения, и поддержание тонуса, и очищение мозгов. Не знаю, как чувствуют себя военные, как они борются со своими камуфлированными тараканами, но с каждым днем мы, гражданские, становились все более замкнутыми и хмурыми. Даже балагур Док шутил чернее, чем обычно. Или это я начал все в черном цвете воспринимать? Снова мысли. Вот поэтому и нельзя давать себе передышки. Пробежались. Отдышались. Лечь-встать, лечь-встать, лечь-встать. Повторить. Вот теперь моя душенька довольна, ничего не болтается, ничего не мешается.
А теперь мантра «тренировать перезарядку»: рукоятку заряжания назад отвести, зафиксировать; крышку лентоприемника открыть; ленту вставить, продернуть; крышку закрыть. Разрядить-повторить. Повторить, повторить, повторить… И достигнешь ты очищения души и, возможно, милитаристской нирваны.
Конечно, расчет МГ-34 состоит из двух человек, но пришлось волей-неволей строить из себя Рэмбо и обслуживать пулемет полностью самостоятельно. Как говорится: «назвался груздем, полезай в кузовок». Потому получил при раздаче слонов пулемет, двойной БК и распоряжение радоваться жизни в меру собственных способностей. Арт, естественно, тут же сострил: «Алик, ты же лет пять пулемет хотел! Деньги копил! Вот и получи на халяву!» Правда, сразу же выяснилось, что, несмотря на количество пулеметов, оказавшихся в нашем распоряжении, и массу немецких патронов, пулеметных лент категорически не хватает. И тут же появился повод для маленькой радости: я случайно взял с собой ленту для «эмгача». Была куплена в свое время для шарометного варианта МГ-34, но, поскольку проект не сложился, лента лет пять провалялась на полке без дела. И взял ведь ее, чтобы отдать за долю малую белорусскому товарищу, а вот теперь она пригодится здесь.
Не успел я вдоволь наиграться с пулеметом, как народ в лагере забегал и засуетился. Антон не вернулся с задания. Мать-мать-мать!
«Как же так? И снова в деревне! В лесу – никаких проблем, а как в деревню пойдет – так то плен, то ранение. Может, попросить Сашу его туда не пускать?» – мысли вертелись в голове, как мошкара у лампочки летним вечером. Я сильнее стиснул рукоять пулемета.
Когда командир построил нас и сказал, что Антон попал в беду и надо идти его выручать, пришлось даже конкурс проводить, кто в лагере на хозяйстве останется. Мне повезло – за умение обращаться с «МГ» я вошел в «группу спасения». И вот теперь моя задача – отсечь противника (если он, конечно, по-явится) от группы следопытов, что под руководством самого командира ползает сейчас по чащобе, выясняя судьбу нашего товарища. Перед этим, правда, обозленные «старшаки» переловили всех полицаев в деревне. Всех пятерых. Потом, в темпе «выпотрошив» добычу, умчались в лес, оставив меня за главного.
Как я понял из признаний полицаев, наши сгорели из-за того подпольщика, что пошел вместе с Антоном. Пленный, размазывая по лицу слезы, так и сказал:
– Да мы ж ине заўважыли, як яны у веске зьявілісь. Васіль, ен убачіў шо хтости з бабами у крыніцы размауляе… Ну… Мы і дайшлі да іх….
Я Тоху давно знаю и думаю, что не стал бы он на главной улице лясы точить, не выяснив, есть ли противник в деревне. А уж описание боя, данное другим полицаем, меня несказанно порадовало:
