Александр Шаповалов - Переход
— Чего вылупилась, вставляй отвертку, — разжав Соловьеву челюсти, заорал Стас на находящуюся в шоке Аглаю. — Да не тем концом, а рукояткой!
Маг, прижатый к полу, хрипел как зверь, его глаза пылали безумием.
— Возьми ампулу с зеленой полоской, — продолжал командовать младший механик, исполняющий на дирижабле роль врача. — Уколы делать можешь?
Аглая кивнула головой.
— Так давай, набирай, чего ждешь, ему башку совсем сносит! — пыхтел Стас, еле удерживая мага. Казалось, свалившиеся безумие умножило его силы в несколько раз.
— Мать твою, да на мне одежда тлеть начала! -
Соловьев после укола рычал как загнанный волк, он брыкался, пытаясь сбросить державших его друзей. Но в следующий миг внезапно затих, как будто секунду назад не было неистовства безумца. Грудная клетка не вздымалась, глаза сделались стеклянными. Мужчины держали его ещё с минуту, затем отпустили.
— Николаевич, а он это… не того? — всматриваясь в лицо мага, опасливо произнес Стас. — Кстати, покажи ампулу, — попросил он Аглаю.
Женщина подняла пустую ампулу и подала её Зайцеву.
— Да, нет, все правильно, — покрутив ампулу в руках, констатировал Стас. — Наверное, на него так лекарство подействовало.
— Милая, у тебя зеркало есть? — спросил Кузьмин у жены.
— Зеркало? — не поняла Аглая.
— Да, зеркало. Такое маленькое, ну для того чтобы пудриться.
— А, да-да, — наконец Аглая поняла, что от неё хотят.
Женщина вернулась через минуту и высыпала на пол содержимое своей сумочки. Нашла в ворохе вещей пудреницу, протянула его Кузьмину. Раскрыв пудреницу, Юрий поднес зеркальце к носу Соловьева.
— Жив чертяка, — улыбнулся Кузмин и добавил, — спит как сурок.
— На связь вышло два дирижабля, — доложил радист, — На «Золотом драконе» есть пострадавшие, само судно нуждается в серьезном ремонте. «Атланта» направилась в обход аномалии и отстает от нас на пять часов.
— М-да, — произнес Стас, — а говорили, путешествие будет легким и приятным.
— Мы, между прочим, здесь не для развлечения, а чтобы проверить наше создание, — жестко отреагировал на замечание механика Кузьмин.
— От таких проверок я чуть в штаны не наложил, — направляясь в двигательный отсек, тихо пробурчал Стас.
«Не ты один», — подумал Юрий, услышав слова младшего механика.
— Штурман, сколько у нас времени до прибытия в Лондон? — вслух произнес Кузьмин, делая вид, что не заметил недовольного ворчания Зайцева.
— Два с половиной часа.
— Так, значит, у нас есть ещё время, чтобы навести порядок, — хлопнул в ладоши Юрий.
Находившиеся в рубке, оглянулись по сторонам — в помещении, действительно, царил разгром.
— За два часа можем и не управиться, — недовольно произнесла Аглая, понимая, что основная работа ляжет на плечи ее и Стаса, которого вызвал обратно в рубку Кузьмин.
— О, господи, кажется, закончили, — держась за поясницу, произнесла Аглая.
— Да, пожалуй, на сегодня хватит, — прокряхтел, подымаясь с коленок, Кузьмин. Он наплевал на свой статус начальника и принялся помогать жене, когда Стас под тем предлогом, что у них в отсеке работы тоже по горло, сбежал буквально через полчаса после начала уборки.
— Командир, — перед Юрием возник радист, — пришла радиограмма с координатами посадки. Они нас направляют на запасной армейский аэродром, что в пятидесяти километрах от Лондона.
— Хорошо, прокладывайте курс, — распорядился Кузьмин.
— Юра что будем делать с Андреем? — спросила Аглая, вытирая руки салфеткой.
Кузьмин посмотрел на мага, лицо чародея разгладилось, мышцы расслабились, придавая ему почти детское выражение умиротворенности.
— А что с ним надо делать? Пусть спит.
— Может, свяжемся с землей, пусть врача пришлют, — предложила Аглая.
— Нет, — махнул Юрий, — пусть проснется, тогда и будем решать.
Ответ мужа не понравился Аглае, но, зная мужа, она не стало настаивать на своем.
— Как там наши соперники? — спросил Кузьмин.
— Позади, мы первые, — ответил штурман.
— Да, — задумчиво произнес Кузьмин. — Этого нам не надо. Федор, — обратился он к пилоту, а можно нам изобразить что-то вроде поломки.
— Можно, — ответил пилот. — На землю сообщать будем?
— Обязательно.
На посадочное поле «Змей Горыныч» пришёл третьим.
— А неплохо подготовились островитяне, — рассматривая сверху взлетное поле, произнес Стас, выползая из моторного отсека.
Действительно, организаторы гонки оказались на высоте. Дирижабли, что прибыли первыми, были надежно закреплены, их якоря помещены в специальные устройства и надежно фиксировали воздушные суда. Чтобы дирижабль не качало от ветра, под корпуса гигантов были подложены пневматические подушки. Состоявшая из многих отсеков пневмоподушка могла изменять размер, что делало её подходящей практически к любому дирижаблю. Для этого надо было всего лишь надуть или наоборот сдуть лишнюю секцию.
— Смотри, как все просто придумано, а мы ломали голову над обустройством стоянок, — с восторгом произнес Кузьмин, пораженный простотой решения. Дорогая сними все поподробней, я думаю, нам это пригодится.
— Юрий Николаевич вы заставляете меня заниматься промышленным шпионажем? — изображая удивление, произнесла Аглая.
— Именно для этого вас и взяли, — подыграл жене Кузьмин, понимая, что шутка поможет хоть немного снять напряжение после тяжёлого путешествия.
— А если копы заметят, — неожиданно влез в разговор Стас.
— Тогда будем отстреливаться, — прищурив левый глаз, произнес Кузьмин.
У не ожидавшего такого от своего начальства младшего механика отвисла челюсть.
— Возможно, нас даже убьют, — добавил Кузьмин, решив, наверное, добить Стаса.
— Но у меня нет оружия, — растеряно произнес Зайцев.
— Не беспокойся товарищ, мы добудем его в бою, — положив руку на плече механика, заговорщическим тоном произнесла Аглая.
Стас набрал воздуха в легкие, чтобы сказать, что он готов выполнить любое задание, как заметил, что находившиеся в рубке буквально давятся смехом.
— Вы разыгрываете меня, — укоризненно произнес Стас. — Эх, Юрий Николаевич…
Молодой механик махнул рукой и направился в моторный отсек.
— Ладно, пошутили и хватит, заходим на посадку, — прервал всеобщее веселье Кузьмин.
Вместо запланированного одного дня участники гонки провели в Лондоне пять дней из-за трех дирижаблей, которые основательно потрепало.
В принципе, задержка была на руку экипажу. Механики успели перебрать один двигатель, электрик привел в порядок проводку, которая не смогла восстановиться полностью сама. Но самое главное — за это время успел прийти в себя Соловьев. Маг очнулся на второй день пребывания в Лондоне. Чародея после приземления перенесли в отель и уложили в комнате, где расположился Кузьмин с Аглаей, заставив менеджера установить ещё одну кровать у них в номере. Англичанин долго не мог понять, для чего им понадобилось ещё одна кровать. Вначале Кузьмин честно хотел объяснить цель этой затеи, но так и не дождался понимания со стороны менеджера, распорядился просто перенести мага в номер.
— Сэр, почему этого человека несут? Он что, болен? — мешая пройти, задавал он вопросы.
— Нет.
— Тогда объясните, почему вы его несете.
— Потому что он спит.
— Почему он спит, разве его нельзя разбудить?
— Нет.
— Почему?
— ОН ОЧЕНЬ УСТАЛ.
— То есть он не в состоянии идти?
— Нет.
— Значит, он все-таки болен! Сэр, я настаиваю на том, чтобы вызвать доктора!
— ОН НЕ БОЛЬНОЙ, — закипая, произнес Кузьмин.
— Но сэр, вы только что сказали, этот джентльмен не может идти, — не обращая внимания на раздражение в голосе русского, продолжал гнуть свою линию менеджер.
— Он. Не может идти. Потому что. Спит, — выговаривая по слогам, произнес Кузьмин.
— То есть….
— А спит он, потому что у него была очень тяжелая работа и мистер Соловьев очень, очень устал — сквозь зубы проговорил Юрий, чувствуя, что его терпение на исходе.
— И все же, сэр, позвольте узнать, почему вы не хотите обратиться….
— Потому!!! — по-русски рявкнул Кузьмин, и в его взгляде и голосе проскользнуло что-то такое, что заставило придирчивого англичанина закрыть рот и оставить этих чертовых русских в покое.
Кузьмин проснулся от ощущения, что рядом кто-то чавкает. Он с трудом разлепил глаза, обещая себе, что если это обслуга его разбудила в такую рань, то всех поубивает, причем выберет самый жестокий способ. Юрий вышел из спальни и тут его ждал сюрприз. На диване гостиной, разложив на журнальном столике все съестное, которое было в номере, сидел Соловьев. Его челюсти энергично перемалывали все, что маг методично засовывал в рот. При этом шелест разрываемой обертки не прекращался ни на секунду.
