Александр Рудазов - Арифмоман. Червоточина
Кинельские пейзажи ничем принципиальным не отличались от парибульских. Разве что дома здесь стояли в основном кирпичные, с белеными крышами. А когда проезжали мимо хутора, Эйхгорн увидел поле, засаженное неизвестной сельхозкультурой с мясистыми розовыми плодами.
Ехали долго. В полдень егеря остановились в трактире, освежились пивом и подкрепили силы тушеной картошкой. Эйхгорну тоже позволили взять обед, хотя платить за него отказались.
Впрочем, деньги у Эйхгорна были. При аресте его не обыскивали, забрать ничего не забрали. Волшебник же все-таки, уважаемый человек. А в Кинелии ходили все те же регентеры, сердики и ту. Цены тоже почти такие же – разве что говядина немного дороже.
К королевскому дворцу приехали уже под вечер. Точнее, к замку – в отличие от своего парибульского собрата, кинельская королева проживала далеко за городом, в отдельной цитадели, окруженной массивными, высокими, но довольно ветхими стенами. Внутри замок напоминал большой хутор – стояли амбары с зерном, из сараев доносилось мычание коров, повсюду прыгали брабулякры.
Само жилище тоже оказалось скромным. Изрядную его часть составлял большой зал для приемов – и он же служил спальней для гостей. На ночь расставляли деревянные ширмы, поверх лавок и даже просто на полу клали набитые шерстью или соломой тюфяки, а утром все это убирали. В центре стояла огромная жаровня, полная раскаленных углей – вокруг сидели закованные в железо рыцари, какие-то мелкие дворянчики, трубадуры, пажи. Все оживленно болтали и жарили на углях что попало – куски мяса, картошку, лепешки.
Отдельные спальни предлагались только особо почетным гостям. Но Эйхгорна к их числу не отнесли. Егеря без лишних проволочек проводили его к самой королеве – та сидела на троне с таким надменным видом, точно окружали ее сплошь ничтожные букашки.
Эйхгорн уже знал, что кинельская королева – вдова. Король скончался пять лет назад, детей не оставил, а поскольку других претендентов на престол не нашлось, править стала его жена. Ей едва перевалило за тридцать, но повторно выходить замуж она не собирается.
Пока Эйхгорна вели к трону, на него таращились сотни глаз. Королевский приемный зал походил на какой-то табор – здесь собралась тьма народу, причем большая часть ничем толком не занималась. Такое впечатление, что для них это своего рода круглосуточный клуб.
Ведущая к трону ковровая дорожка оказалась довольно потертой. За несколько шагов до конца рядом с Эйхгорном вырос неприметный господинчик и чрезвычайно вежливо охлопал его с головы до пят.
– П’ошу вас, мэт’! – слащаво улыбнулся он, не найдя ничего крамольного. – Ее величество Нивейна Вто’ая, милостию богов п’еславного ко’олевства Кинелии, Южной Ма’иты, замка К’аль и иных своих те’ито’ий ко’олева, защитница х’амов и людей, пок’овительница наук и искусств, готова вас п’инять!
Егеря молча подтолкнули Эйхгорна вперед. Первый высунулся из-за его плеча и пробасил:
– Вот, ваше велиство, того, парибульский шпион! Волшебник! Был арестован в яме, которую выкопал с неизвестными, но явно недобрыми целями!
– Сказал, что он натурал! – добавил второй егерь.
– Натурал?.. – недоуменно переспросила королева.
– Не натурал, а натуралист, – недовольно поправил Эйхгорн.
– То есть, ты не натурал? – еще недоуменнее спросила королева.
– Нет, не натурал… хотя натурал, конечно, но это в данный момент к делу не относится.
Королева очень простонародным жестом почесала в затылке. Вообще, выглядела она даже менее по-королевски, чем Флексиглас с его тапками. Одета роскошно, но безвкусно, корона съехала набок, прическа неряшливая. Наряди такую в обычный ситец, дай горсть семечек – и никто не отличит от продавщицы из сельпо. На Эйхгорна она смотрела с сильным подозрением, обмахиваясь аляповатым веером.
– Что же, мэтр… эм-м?..
– Исидоряка, – неохотно сказал Эйхгорн.
– Какое глупое имя. Так что же ты делаешь в моем королевстве, можно узнать? Тебя послал этот… эм-м… как его?.. Фле-фле…
– Флексиглас.
– Да. Тоже ужасно глупое имя. Так что ты тут делаешь, я забыла? Хотя нет, ты же так и не сказал.
Эйхгорн вздохнул, набрался терпения и принялся рассказывать все по порядку. По приказу короля проводил перепись населения, почувствовал… э-э… сильное волшебство и пошел проверить. По незнанию пересек границу и оказался в Кинелии. Глубочайшие извинения, не хотел обидеть.
Королева мерно кивала, ковыряясь в ухе длинным ногтем. Судя по рассеянному взгляду, слушала она невнимательно, если вообще слушала.
– Ну хорошо, я все поняла, – наконец перебила она. – Мне только непонятно, что ты делал в той яме. Эй, вы!..
– Ваше велиство?.. – преданно заморгал первый егерь.
– Вы обыскали ту яму? Узнали, что он там зарыл?
– А-а… нет, ваше велиство…
– Идиоты, – вздохнула королева. – Меня окружают идиоты.
Эйхгорн почувствовал себя обокраденным. Он сам хотел произнести эту фразу.
– Ладно, я сейчас позеркалю этому дураку, парибульскому королю, спрошу его, зачем он меня вечно злит, – надула губы королева. – А ты пока иди отсюда, мэтр.
– Куда? – не понял Эйхгорн.
– Отец Богов, почему все вокруг такие тупые? – простонала королева. – Я же тебе парифатским языком сказала – от-сю-да! Куда хочешь иди, только недалеко, я потом позову!
Эйхгорн, уже настроившийся снова попасть за решетку, был приятно удивлен. Правда, он предпочел бы остаться и присутствовать при зеркальной беседе, но егеря уже подталкивали в спину. Он только и успел увидеть, как королева достает маленькое дальнозеркало в круглой оправе и старательно дышит на стекло.
Оказавшись во дворе, Эйхгорн остался предоставлен самому себе. Егеря ушли, стража в его сторону даже не глядела, а у челяди хватало своих дел. Любопытных пажей, как в Парибуле, здесь не нашлось – правда, вместо них оказался переизбыток фрейлин. Эти кумушки всех возрастов сразу начали дефилировать мимо Эйхгорна, бросая на него деланно небрежные взгляды, перешептываясь и периодически взрываясь хохотом.
Прошло около часа, и Эйхгорн решил, что о нем забыли. Он уже пересчитал всех людей во дворе, окна в стенах и прыгающих в пыли брабулякров. Этих последних – дважды, поскольку они постоянно перемешивались.
Хотя некоторые показались ему вялыми. На парибульских хуторах брабулякры были поэнергичнее, да и пожирнее. То ли другая порода, то ли тут их просто хуже кормят.
– Да что же это такое?! – раздался совсем рядом чей-то плачущий вопль. – Еще двое издохли! Нешто порчу кто навел?!
– Машта, а ты пойди пожалься волшебнику, – последовал ответ. – Во-он он, сарай подпирает. Пущай проведает.
Из-за угла тут же появилась кадушкообразной формы тетка. Окинув Эйхгорна скептическим взором, она осведомилась:
– Ты, что ль, волшебник-то?
Эйхгорн ничего не ответил. На нем балахон и колпак, которые более чем ясно характеризуют его профессию. Он уже успел узнать, что подобную одежду здесь носят только волшебники, так что вопрос очевидно не имеет смысла.
Конечно, на самом деле Эйхгорн просто самозванец, но это к делу не относится.
– Ты откуда тут, мэтр? – спросила тетка. – Нешто наша кралева удосужилась колдунца себе нанять? Я-то думала, она уж никогда не раскошелится! Жадоба, и-и!..
– Я придворный волшебник Парибула, – неохотно внес ясность Эйхгорн. – Здесь проездом.
– Вот упырство! – уперла руки в боки тетка. – А нам что ж, так брабулякров и хоронить почем зря?! А ну, раз стоишь тут без дела, так не стой, помоги! Поди, поди, разберись там!
Эйхгорну влезать непонятно во что не хотелось. Он бы предпочел просто покурить. Но тетка всем своим видом демонстрировала, что отказаться без скандала не получится. А судя по тому, как торопливо шмыгали мимо челядины, авторитетом она при дворе пользовалась, и немалым.
– Показывай своих брабулякров, Машта, – хмуро велел Эйхгорн.
– Ишь! – выпучила глаза тетка. – Да ты ясновидец, что ли, мэтр?!
– Немножко.
– Э-э, ты смотри, если еще что про меня знаешь – не говори никому! – не на шутку испугалась Машта. – Про конюха особича не говори, я ж не со зла!
Эйхгорн пообещал никому ничего не говорить и вошел в курятник… брабулятник. Просторное темное помещение, заваленное сеном, овсом и экскрементами. Пахло там… как в курятнике.
И брабулякры действительно выглядели хворыми. Оказалось, что по двору бегают самые здоровые и крепкие, а большинство здесь – и они явно чем-то больны. Почти все сидят неподвижно, нахохлившись и согнув гигантскую ногу. Глаза у многих затянуты бледно-серой пленкой.
В ветеринарном деле Эйхгорн разбирался чуть более, чем никак. В детстве у него были кое-какие мелкие домашние животные, но он уже тогда гадал, зачем те вообще нужны. Пищевые и рабочие породы – понятно, сторожевые собаки и почтовые голуби – понятно, а вот для чего всякие кошки, канарейки и хомяки – логика молчит.
