Под напором стали и огня (СИ) - Романов Герман Иванович

Глава 51

Маршала Кулика совершенно умотал растянувшийся более чем на сутки перелет от Москвы до Читы. Хотя летел он отнюдь не на бомбардировщики, а на вполне комфортабельном, по нынешним меркам ЛИ-2. В самолете имелся даже туалет, в наличии был буфет и улыбчивая бортпроводница, миловидная молодая женщина в форменном обмундировании ГВФ. К спиртному маршал не притронулся, хотя выпить было что, пытался дремать в мягком кресле, и не заметил, как уснул, проснувшись только в Челябинске. А там как отрезало — сонливость исчезла, и работал с бумагами и картой, не обращая внимания на офицеров Генштаба, что следовали с ним, прикрепленные Василевским «направленцы», и адъютантов. Всего девять пассажиров, и отличие только в том, что перед полетом всех снабдили парашютами, хотя машина, понятное дело, одна из лучших и многократно проверена. Однако насчет парашютов распорядился Верховный главнокомандующий, пришлось надевать комбинезон и ранец, хотя сидеть с ним было крайне неудобно. К чему такая перестраховка Кулик не понял, погода была неплохая, да с облачностью на маршруте, но вполне сносная. К тому же допускалось курение, но дымил папирос только он один — все остальные стойко терпели, блюдя субординацию, и лишь после посадки на промежуточных аэродромах взахлеб курили, после того как хорошенько размяли ноги, и перед тем как пройти в буфет, чтобы там перекусить, пока техники готовили самолет к вылету. А в Чите его ожидал генерал-лейтенант Ковалев, бывший командующий упраздненным Забайкальским фронтом, который превратился с 36-й армией в единое целое. И это правильное решение, которое провел еще маршал Шапошников в бытность начальником Генерального штаба — не стали плодить лишние фронтовые управления и множество слабых по своему составу армий, представлявших усиленные корпуса.

Командарм-36 одновременно являлся командующим Забайкальским военным округом, в одночасье ставшим прифронтовым, потому «разделение» проводить не стали. Для максимальной централизации управления армия была передана в состав Дальневосточного фронта, а Ковалеву подчинили 1-ю армейскую группу, находящуюся в Монголии, и недолгое время числившийся 17-й армией, но сейчас снова переформированной в группу. А таковой она и являлась, ведь основу составляли соединения расформированного 29-го механизированного корпуса, снова воссозданного на основе двух танковых дивизий, что пошли на укомплектование танковых бригад. Командовал 1-й армейской группой генерал-лейтенант Романенко, «первоконник», и воевать ему придется в Монголии, которая в самом скором времени будет втянута в войну, и срок этого известен — как только границу перейдут посольства — советское из Токио, и японское из Москвы.

— Как у нас в Монголии? Учти, вы за нее несете полную ответственность, Михаил Прокофьевич, и драться будем всерьез, как прошлый раз на Халхин-Голе. Нельзя нам там отступать — союзника защищать надобно всеми силами, иначе на весь мир конфуз выйдет.

— У Романенко 29-й мехкорпус и две мотострелковые дивизии — 36-я и 57-я. Плюс четыре монгольских кавалерийских дивизии, прежде слабого состава. А ныне мы каждой придали по моторизованному батальону, а бронедивизионы усилили двумя ротами БА-10 каждый. Кроме того, в резерв Романенко я выдвигаю сформированный в Чите для мехкорпуса мотоциклетный батальон и передам три роты только что прибывших «тридцатьчетверок» — по одной на каждую из монгольских кавалерийских дивизий.

Ковалев говорил спокойно, на карте толково показал обстановку как своей 36-й армии, так и армейской группы, ему оперативно подчиненной. А вот карьера у него не сложилась, хотя до войны с финнами стал командармом 2-го ранга и командующим Белорусским военным округом. Но сильно проштрафился в глазах Сталина, который на совещании специально отметил, что его армия действовала хуже остальных и понесла большие потери из-за неумелого командования. Этого хватило, чтобы после переаттестации получить на звездочку в петлицы меньше, и назначение в далекое Забайкалье.

— Наступления японцев не жду, Григорий Иванович, я имею в виду сильного наступления с решительными целями. Граница перекрывается двумя корпусами, в них пять стрелковых дивизий, которые держат оборону в 31-м и 32-м укрепрайонах. Мы плотно держим Даурию, имея превосходство в тяжелой артиллерии. Специально сформированная весной 12-я егерская дивизия и пограничники прикрывают сретенское направление и Нерчинский завод — там сопки и тайга, идут бои местного значения — японцы пытаются переправить через Аргунь небольшие подразделения и диверсионные группы. В ответ наша авиагруппа бомбит станции на КВЖД, срывает японцам подвоз всего необходимого. Но самолетов при нас мало — всего три сотни, все старых типов — СБ, чайки да И-16. Всего одна эскадрилья «яков» — полк только получает их. Но у противника самолетов еще меньше, по крайней мере, сейчас. Сбили три разведчика, один перехватили над Байкалом — видимо пытался фотографировать перевозки на КБЖД, и туннели.

— В Иркутске мне об этом сказали — прошел над Монголией, в обход. Забеспокоились, самураи, понимают, что мы только по Трансибу армии снабжать сможем. Да, что у тебя с резервами?

— Есть 57-я кавалерийская и две стрелковые дивизии, а также танковая бригада с отдельным танковым батальоном — почти сотня «тридцатьчетверок», и это все что имеет армия. Романенко только на монголов надеется — те все шесть кавдивизий развертывают, и тувинцы кавбригаду. Выстоим, Григорий Иванович, нам бы только танков побольше.

— У нас тоже не густо с ними. Ты учти — у вас с Романенко почти половина Т-34, которые есть на всем Дальнем Востоке, так что не вздыхай. Танки будут — все «сормовские» и сталинградские машины будут отправлять вам. Танки первых модификаций, и с «четверками» на равных сражаться не могут, пушка слабовата. А вот против японцев это вундерфаффе — они вряд ли таких танков ожидают. Потому решено весь ежемесячный выпуск отправить только сюда — примерно по триста машин с каждого завода. Вам примерно треть достанется — две сотни «тридцатьчетверок». Потому при каждой стрелковой дивизии немедленно развернуть танковый батальон. А вот экипажи готовьте сами, у нас лишних танкистов нет, так что озаботьтесь.

— У нас тут триста «безлошадных» экипажей имеется — мы ведь почти все наши Т-26 и БТ на переделку еще зимой отправили. Думали, совсем плохо придется, пока первые семьдесят «тридцатьчетверок» не получили. А к лету еще полторы сотни пришло. Приказали ожидать и готовить экипажи, что мы и сделали в запасном полку — я туда первым делом два десятка танков передал. Теперь просто получат матчасть, неделю на подготовку хватит — люди опытные, кадровые танкисты.

Командарм заметно повеселел, известие о двух сотнях Т-34 его явно обрадовало. Кулик же еще раз внимательно посмотрел на нанесенную на карте обстановку — если верить данным разведки, то у японцев в приграничной полосе всего три дивизии, пусть сильного состава, за которыми еще столько же — причем пешком их замаются подводить. Это потому что выводы из горького прошлогоднего опыта сделали, и сейчас советская авиация бомбит железнодорожную линию, срывая врагу перевозки.

— Ты пока танки не получишь и подкрепления, границу не переходи, как бы японцы не куражились — надо зимы дождаться и при этом потерь не понести. И за Монголией смотри внимательно, чуть-что авиацией Романенко помоги, у тебя под рукой целый авиакорпус. Ладно, мне ехать в Хабаровск нужно, и по пути в Благовещенск заглянуть. На самолете лететь опасно, свои по ошибке сбить могут. Бронепоезд у тебя готов, командарм?

— Так точно, товарищ маршал Советского Союза, еще вчера распоряжение из Ставки получили… Вплоть до 1944 года японцы производили исключительно легкие танки — танковая промышленность по многим показателям серьезно отставала от европейских стран. Вот этот танк был самым массовым, участвовал в боях в Китае и на Халхин-Голе, его бросали в бой на островах против американских «шерманов». В сравнении с советскими танками это значительно хуже Т-26, и чуть лучше МС-1 — советские танкисты были очень удивлены осмотром этих трофеев…