Черный дембель. Часть 5 (СИ) - Федин Андрей Анатольевич

Я почти никогда не отступал от заранее намеченного плана. Но сейчас сделал исключение. Возможно, потому что мне в спину смотрели испуганные взгляды Наташи Тороповой и её младшего брата. Или же из уважения к Наташиному отцу, вступившему в схватку с обидевшим его дочь (превосходящим его по силе) противником. В суде говорили, что первые удары ножом хозяин квартиры получил в руку. Они идеально ложились в мой план. Вот только сейчас (за те мгновения, пока шагал по прихожей квартиры Тороповых) я их из него вычеркнул. Почувствовал, что и хлынувшей из Наташиного разбитого носа крови для моих целей будет достаточно. Подошвой ботинка я припечатал сжимавшие кухонный нож пальцы к паркету. Надавил на них всем своим весом — услышал глухое потрескивание костей.

Рамазанов заорал от боли. Он выгнулся дугой и сбросил с себя ослабившего вдруг хватку Наташиного родителя (тот испуганно вытаращил глаза и повалился вбок, громыхнув затылком и локтем о стену). Наиль нашёл моё лицо взглядом — в ту самую секунду, когда я склонился над его головой и нанёс по ней два добивающих удара. Силы я не пожалел: череп Рамазанова выглядел крепче, чем голова Венчика. Разбитый нос расплескал по сторонам кровавые брызги. Кровавые пятна заалели на полу, на бежевых обоях, на моей рубашке и на лице растерянно таращившего глаза хозяина квартиры. Рамазанов закатил глаза, его тело обмякло. Я мысленно поздравил себя с очередным нокаутом. Ногой отбросил в сторону выпавший из скрюченных пальцев нож. Тот отлетел к Наташиным ногам.

Торопова опустила на него взгляд, потом снова посмотрела на меня и спросила:

— Чёрный, а ты здесь как оказался?

«Похожий вопрос я сегодня уже слышал, — подумал я. — Меньше часа назад. От Кирилла».

Наташин отец размазал по своей щеке бурую каплю, судорожно сглотнул. Он дёрнулся, уселся около стены. Смотрел на стекавшие по лицу своего начальника (директора Колхозного рынка) кровавые струи. Сейчас он выглядел не таким спокойным и деловитым, как в ресторане «Московский» на дне рождения у жены директора продовольственной базы. И не столь же самоуверенным, как при нашей прошлой встрече около дома Светочки (тогда «Валера», молодецки распушив перья, наблюдал, как я беседовал с Ельцовой). На фотографиях в альбоме Котовой работавший водителем «большого начальника» Валерий Борисович Торопов тоже смотрелся не таким растерянным и напуганным, как сейчас — там он казался уверенным в себе преуспевающим мужчиной.

— Здравствуйте, Валерий Борисович, — произнёс я. — За сколько вы купили в Москве выигрышный лотерейный билет? За двенадцать тысяч рублей? А начальнику сказали, что отвалили за него все двадцать? Неплохой доход. Восемь тысяч. За одну поездку в Москву. Что вы там выиграли? ГАЗ-24? Замечательная сделка. На первый взгляд. Вот только Рамазанов вас не обманул. Тот билет, действительно, поддельный. Бородатый мужик, который вам его продал, мошенник. А вы теперь соучастник преступления. Вы нагрели начальника на крупную сумму. Вам светит уголовный срок, Валерий Борисович. Вот только Рамазанов не даст делу хода: не засветит свои незаконно нажитые капиталы. Он попросту свернёт вам шею. В отместку. В назидание другим. И потому что он псих. Да вы и сами это прекрасно знаете.

Глава 22

В гостиной, как и в квартире на втором этаже, работал телевизор (диктор озвучивал новости). Он заглушал и птичье чириканье (раздававшееся в ветвях абрикоса за окном), и гудки (звучавшие в динамике сброшенной с телефонного аппарата трубки). Я мимолётно отметил, что Торопова всё же дотянулась до телефона. Как и заявляло следствие, Наташа оставила следы моркови на тумбе под настенным зеркалом. Я мысленно похвалил милиционеров: они в точности воспроизвели предшествовавшие убийству Тороповых события. В этом я только что убедился. Под глазом у Наташиного отца красовался большой ещё не созревший кровоподтёк (оставленный кулаком Рамазанова). Наташа слизывала с губ кровь. Присутствовали в прихожей и нож, и морковь.

Я перевернул Рамазанова лицом вниз, бросил ему на спину заранее заготовленные обрывки капронового шнура. Директор Колхозного рынка пока не очнулся — я уподобился рефери на ринге: мысленно отсчитывал время пребывания Наиля в нокауте. Наступил на Рамазанова коленом; завернул ему за спину руки, спутал их шнуром. Наташа и её будто бы онемевший родитель наблюдали за моими действиями, не мешали мне, молчали. Посматривал на меня из-за приоткрытой двери спальни и белобрысый мальчишка (будущий первоклассник). Я подмигнул парню — тот пугливо отшатнулся. Рамазанов подо мной вздрогнул — я навалился на него всем своим весом, затянул на его руках узел. Вслед за руками, я спутал шнуром и ноги директора Колхозного рынка.

— Чёрный, что ты делаешь? — сказала Торопова.

Она по-прежнему стояла у стены в прихожей, будто лежавший на паркете нож стал для неё непреодолимым барьером.

Я перевернул уже приходившего в сознание Рамазанова на бок, вставил ему в рот изготовленный ещё на прошлой неделе кляп (чтобы Наиль не кричал, не проглотил язык и не задохнулся), завязал ремешки на испачканном кровью затылке.

— Папа, про какие деньги он говорил? — спросила Наташа.

Валерий Борисович одарил дочь взглядом, но не ответом. Он снова посмотрел на меня, на своего начальника (уже мычавшего и проверявшего на прочность верёвки). Вытер руки о мятую майку на животе (оставил на ней бурые полосы).

Спросил:

— Парень… откуда ты знаешь про бородатого?

Я тоже вытер испачканные кровью руки. Но не о свою одежду, а о рубаху Рамазанова. Взглянул на сидевшего у стены Валеру. Почувствовал запах гари — на газовой плите в кухне явно что-то пригорало. Сообщил об этом Наташе.

— Ой!..

Кухонный нож мгновенно утратил статус непреодолимой преграды. Торопова перепрыгнула через него и рванула в кухню. Я услышал её причитания и громкое шипение, словно на горячую сковороду плеснули водой.

Посмотрел на Наташиного родителя и сказал:

— Ты не о том думаешь, Валера.

С Валерием Борисовичем Тороповым я общался в гостиной (под звуки телевизора), куда перетащил из прихожей связанного директора Колхозного рынка. Выдал Валере «расклад», объяснил «перспективы». Я не угрожал, говорил лишённым эмоций голосом. Глядел хозяину квартиры в глаза. Все доводы я заготовил заранее — теперь они буквально отскакивали у меня от зубов, звучали ошеломляюще и убедительно. Торопов слушал меня, кивал головой. Его вопросы закончились быстро. Я ответил на них, намеренно сгустив краски. Пояснил Валере, что явился не к нему в гости — сказал: я следовал сюда за Рамазановым.

Напомнил водителю директора Колхозного рынка о способах расправы его начальника над «неугодными». Приплёл в свою речь случай с Барсиком и стычку Наиля с Артурчиком около ресторана «Московский» (когда Рамазанов сыпал угрозами в мой адрес). Поведал Наташиному отцу о выпавших на долю Марго «трудностях» (по вине Рамазанова). Озвучил рассказы Маргариты Лаврентьевны о мстительности и жадности её бывшего мужа. Заявил, что считаю себя ответственным за Наташу Торопову. Которой теперь по вине её отца тоже грозила опасность: Наиль Рамазанов, с моих слов, был способен на «ужасные вещи».

Пояснил бледному от волнения (и от испуга) родителю, что его дочь — невеста моего младшего брата и лучшая подруга моей будущей жены. Поэтому я чувствовал себя обязанным встать на её защиту. Рассказал Торопову о хранившемся у Рамазанова архиве покойного второго секретаря Новосоветского горкома КПСС. Заверил Валеру, что те бумаги нам сейчас просто необходимы «для спокойной жизни». Сказал, что «только они обуздают Рамазанова». А заодно сохранят Валере не только «жизнь, здоровье и свободу», но и заработанные на афёре с лотерейным билетом деньги. Я не делал в речах долгих пауз, говорил уверенно.

Валерий Борисович то хмурил брови, то качал головой, то горестно вздыхал. Он нервно мерил комнату шагами (расхаживал от окна до дивана). То и дело заламывал себе руки. Посматривал на стол, где лежали пачки советских денег («заработанные» на покупке лотерейного билета восемь тысяч рублей). Поднимал растерянный взгляд на моё лицо. С опаской поглядывал на своего окончательно оклемавшегося после нокаута начальника, который грозно мычал и пачкал ковёр всё ещё струившейся из его носа кровью. Наташа только раз заглянула к нам в комнату. Мы с Валерой отмахнулись от её расспросов и выставили Торопову за дверь.