Олег Бажанов - На изломе
Оба двигателя натужно выли на самой высокой ноте, выдавая мощность, необходимую для маневра.
– Высота 250 метров, – излишне громко сообщил Ващенка.
«Теперь пора», – подумал Иванов и плавным движением ручки управления вогнал ферму в сетку прицела, понимая, что промахнуться никак нельзя: пулеметчик уже перенес огонь на атакующий вертолет. «Не спеши», – повинуясь внутреннему голосу, Иванов продолжал накладывать перекрестье прицела на крышу фермы, откуда в глаза нестерпимо яркими вспышками молнии била «сварка».
– Стреляй! – не выдержал Ващенка.
– Держите, суки! – тихо произнес Иванов, нажимая кнопку пуска ракет, и почувствовал характерный рывок. Из каждого из четырех подвесных универсальных блоков с обоих бортов вертолета, оставляя дымные хвосты, вспыхнувшими стрелами вырвались по восемь ракет и двумя стайками, собираясь впереди в одну большую стаю, пошли к цели. Ракеты первого пуска еще не достигли земли, как за ними последовали тридцать две ракеты второго залпа. Успев заметить, как первые разрывы стали плотно ложиться перед строением, на крыше которого, не переставая, работал пулемет, и как, охватывая все большую площадь, фонтаны взрывов стали накрывать всю ферму, Иванов левым глубоким креном увел вертолет с боевого курса.
– Фархеев за нами отработал точно по цели. Всю ферму накрыл, – через минуту прокомментировал «прилипший» к своему блистеру Ващенка.
Выполняя левый разворот, Иванов не видел результатов стрельбы «восьмерок», поэтому, когда Ягудин вышел на связь: «На боевом. Прошу разрешить работу», ответил:
– Работай…
По приборам Иванов определил, что все системы функционируют нормально. А эмоциональный и бодрый строй матюков, доносившийся из грузовой кабины, свидетельствовал о том, что все в порядке и там. Мельничук, до этого лежавший на полу пилотской кабины без признаков жизни, поднял голову и, глядя на все неверящими глазами, спросил:
– В нас не попали?
Иванов с Ващенкой ничего не ответили. Теперь Иван представлял для них пустое место. Зато на Мельничука набросился Быстров:
– Говно! Падла ссыкливая! Почему не стрелял? Нас чуть не сбили, а я из-за тебя прицелиться не смог! Удавлю своими руками! – Быстров от души, насколько позволяла теснота пилотской кабины, с правой заехал в ухо сидящему на полу Мельничуку, от чего тот ударился головой о край командирской приборной доски, упал и забился в щель между пулеметом и приборной доской. На него было жалко смотреть. Но Быстров, видимо, не собирался на этом останавливаться.
– Прекрати! – крикнул Иванов спецназовцу. – Вертолет поломаешь.
– Давай выкинем его из вертолета! – предложил Быстров.
– Виктор, сядь и успокойся! – приказал Иванов. – А с этим, – он кивнул на трясущегося Мельничука, – я сам разберусь.
– А ну пошел вон из кабины! – заорал на Мельничука Быстров, и тот на карачках, как побитый пес послушно выскочил в грузовой отсек. Быстров отвесил ему «пендель». Весь остальной полет Мельничук просидел в самом дальнем углу, возле грузовых створок, как опущенный. Никто не услышал от него ни слова. На место борттехника водрузился Быстров. Это было нарушением инструкций, но по обстановке за пулеметом сейчас спецназовец был нужнее.
Иванов вывел вертолет из разворота на большой высоте, рассмотрел далеко внизу ферму, вернее, то, что от нее осталось: большая часть строений превратилась в развалины, охваченные огнем и дымом; кое-где торчали остатки стен. На том месте, откуда бил пулемет, горело все, даже земля. Иванов успел рассмотреть, как ракеты завершающих атаку «двадцатьчетверок» легли точно в цель, накрывая черными фонтанами взрывов и то, что горело, и то, что казалось более или менее целым.
– Эх, не надо было «двадцатьчетверкам» стрелять! – запоздало воскликнул Быстров с сожалением. – Мы бы «прочесали» объект.
Иванов сделал вид, что не расслышал. Он посмотрел на приборы и, еще раз убедившись в нормальной работе всех систем, поинтересовался:
– Витя, твои все целы?
– Все, вроде.
– Дай команду, пусть осмотрятся в грузовом отсеке, нет ли повреждений.
– Сейчас. – Быстров повернулся и крикнул в грузовую кабину: – Осмотреть все, нет ли пробоин и повреждений?
– Вниманию группы! Я – «282-й». Как дела? Повреждений нет? – вышел Иванов в эфир.
Получив доклады, что все в порядке, Иванов спросил Быстрова:
– Что дальше?
Тот повернулся в грузовую кабину и жестом подозвал нового, пятого члена их группы – чеченца. Быстров стал что-то быстро спрашивать на чеченском языке, чеченец кивал, отвечал коротко. Переговорив, спецназовец посмотрел в разные стороны и принял решение, указав направление рукой:
– Давай по дороге, к селу.
– Понял, – ответил Иванов и вышел в эфир: – Всем занять левый пеленг. Проверим село.
– Идем, – коротко подтвердил Ягудин.
– «На хвосте», – проинформировал Фархеев.
Иванов посмотрел в свой блистер и увидел, что вертолет ведомого занял место в строю на удалении трехсот метров, а на удалении километра пара вертолетов сопровождения с набором высоты уже выстраивается в левый пеленг.
Через две минуты на высоте ста метров вертолеты прошли над центром горного села, состоящего из тридцати-сорока дворов. Оно казалось вымершим.
– Даже собак не видно, – проворчал занявший место за носовым пулеметом Быстров.
«Небогатое село, даже по российским меркам», – отметил про себя Иванов.
– Саня, видишь машины? – неожиданно закричал Быстров, вытянув правую руку Иванов посмотрел туда, куда указывал спецназовец, и заметил спрятанные под навесом во дворе крайнего дома два армейских «УАЗика». Из-под крыши виднелись только передние бампера, фары и часть капотов, но для специалиста сомнений не оставалось – это командирские машины.
– Похоже, «духи» в этом доме, – произнес Быстров. – Давай над селом еще кружок сделаем.
Приказав ведомым вертолетам занять высоту шестьсот метров и встать в «большой круг», Иванов ввел свой вертолет в вираж. Пройдя на ста метрах точно над двором со спрятанными зелеными «УАЗами», Иванов рассмотрел рядом с навесом штабель армейских ящиков, укрытых маскировочной сетью.
– Как ты думаешь, что в этих ящиках? – спросил он Быстрова.
– Сам хотел бы знать, – ответил спецназовец. – Давай проверим.
– Как? Хочешь обыскать?
– Что я, камикадзе, чтобы после такого шума в гости к «духам» ходить? – усмехнулся Быстров. – Пусть «двадцатьчетверки» пушками их «прощупают». Заодно и навес с машинами. Нечего «духам» на наших машинах кататься.
– Понятно. – Иванову не очень понравилась идея наносить удар по селу, из которого по ним не стреляли, но старшим являлся Быстров, и задачу ставил он.
– «284-й», – позвал в эфир Иванов.
– На связи, – отозвался Ягудин.
– Нужна ювелирная работа пушками. Цель – двор дома на краю села. Иди за мной, укажу пулеметом. Под навесом – две машины, рядом, слева, – ящики под маскировочной сетью. Уничтожь машины и ящики. По дому стрелять не надо.
– Понял, «282-й», идем за тобой.
Проверив включение блока вооружения, Иванов на высоте ста метров стал выводить вертолет на боевой курс.
– Саня, я стрельну из пулемета, – попросил Быстров.
Иванов кивнул, переключив пулемет на Быстрова. Тот припал к прицелу. Ващенка непрестанно крутил головой, осматривая возможные секторы обстрела с земли. Высота, на которой летел вертолет, делала его уязвимым для поражения из стрелкового вооружения – радиовысотомер показывал всего сто метров над рельефом местности.
– Ягудин выходит на боевой, за нами, – доложил Ващенка.
Снизив скорость до 120 км/ч, Иванов вывел вертолет для стрельбы. До цели оставалось уже меньше километра, а Быстров все не стрелял. Понимая, что можно стать помехой для пушек пары Ягудина, Иванов закричал на него:
– Да стреляй же ты! Мы на линии огня «двадцатьчетверок»!
Быстров нажал на спуск. Прозвучала короткая тупая очередь. За ней – другая, очень длинная. Первые пули легли в пустой двор, разметав деревянные ворота и подняв высокие фонтаны земли. Вторая очередь попала в навес с машинами, отрывая от него куски досок и шифера. Трасса задела стоящий за навесом сарай, и на нем задымилась крыша.
– Цель вижу, – прозвучал в эфире голос Ягудина. И Иванов боевым разворотом увел вертолет с линии огня. Через пятнадцать секунд он наблюдал, как от снарядов тридцатимиллиметровых вертолетных пушек разлетается навес, как будто взорванный изнутри, и в следующую секунду над тем местом, где только что лежали ящики и стояли машины, поднялось облако огня, похожее на маленький ядерный взрыв. Звук ударной волны перекрыл шум работы двигателей. Иванов видел, как с дома сорвало крышу, и от стен полетели куски и осколки.
– Что это было? – удивленно спросил Ващенка. Со своей стороны видеть происходящее на земле он не мог.
– Хрен его знает, что они там хранили, сволочи! – выругался Быстров. – А вот все село без стекол оставили – это точно.
