Юрий Гулин - Орлы и звезды. Красным по белому(СИ)
Я, несмотря на то, что все о ней понимал, всегда был рад видеть Нину. Но сегодня она меня откровенно достала. Примерно с час она таскалась за мной по коридорам Таврического дворца, вызывая все большее раздражение. И вот когда я был уже готов сказать пару неласковых слов, она исчезла. Сказала: 'Помчусь, все расскажу Зиночке!' - чмокнула в щеку и испарилась, оставив после себя едва уловимый запах так нравившихся мне духов. Я смотрел на исчезающий шлейф ее следа и испытывал огромное облегчение, которое, видимо, проступило на моем лице, потому что возникший подле меня Александрович задумчиво произнес:
- Я полагал, что у вас все намного серьезнее.
- В постели - да, но не в этих же коридорах?!
Мой ответ был резок и, видимо, шокировал Александровича. Лицо его окаменело. Он явно не знал, что ответить. Проклиная свою несдержанность, я решил выбить клин клином и сообщил Александровичу о том, что объединенный штаб приступил к формированию Красной Гвардии во главе с ним самим. Это сработало. Наши с Ниной отношения сразу отошли на дальний план и Александрович устроил мне допрос уже по новой теме: кто, что и зачем? Потом поинтересовался моим мнением: успеет ли он смотаться до штаба, не пропустив нечего интересного здесь? Я его уверил, что парой часов он может располагать смело и Александрович отправился принимать командование. Вскоре в Таврическом объявился Ерш и передал под мою опеку товарищей с 'Авроры'. Мы коротко обменялись информацией и он попылил по следам Александровича.
ГЛЕБ
Ольга первой из нас адаптировалась в новом мире. В этом меня убедила фраза, сказанная ей на днях: 'Все немножко уляжется, и мы с тобой обвенчаемся'. До этого момента мы говорили о вполне будничных вещах. Ольга находилась ко мне спиной и не изменила ни позы, ни интонации. До меня даже не сразу дошел смысл сказанного. Но Ольга и не ждала ответа, потому что продолжила без паузы: 'Нет, правда, скоро ведь большевики возьмут власть. Они ее возьмут, ведь так?' - 'Видимо, да', - ответил я, рассматривая завиток волос на ее затылке. 'Вот видишь, - вздохнула Ольга, поворачиваясь ко мне лицом. - Церковь придет в упадок...' - 'В этот раз совсем не обязательно' - несмело возразил я. 'Неважно, - махнула рукой Ольга. - Ты ведь станешь коммунистом. - Она посмотрела мне в глаза. Я лишь пожал плечами. - Станешь, станешь, куда ж ты денешься. И дорога в церковь будет для тебя закрыта. В прежней жизни меня все устраивало. Там гражданский брак не являлся чем-то постыдным. А здесь это неправильно. А я хочу, чтоб у нас с тобой все было правильно. Или ты против?' - Ольга сделала шаг в мою сторону, я поднялся ей навстречу. 'Нет, я не против' - Произнес и заключил ее в объятия.
Придя в этот мир, Ольга сильно изменилась. А может всегда была такой. Только я этого не замечал. Ей было глубоко наплевать на мировую революцию и все, что с ней связано. Она хотела простого бабского счастья: жить, любить и быть любимой.
Поняв все про нее, я, одновременно, понял все про себя. Я все еще чувствовал себя как бы в командировке. Пусть бессрочной, но все же командировке. Думаю, Ерш и Макарыч ушли немногим дальше. Мы полагали: смысл этой командировки нам ясен. Он не в спасении монархии. В этом случае нас надо было переместить в самое начало века. Тогда еще была возможность перевести самодержавие на конституционные рельсы. Он не в поддержке Временного правительства. Петр Великий прорубил в Европу окно, но даже он никогда не пытался распахнуть перед ней двери. Россия никогда не станет полноценной европейской страной, как никогда не станет великой азиатской державой. Россия - это двусторонний многослойный фильтр между западной и восточной цивилизациями. Большевикам удалось в ТОМ мире использовать свойства этого фильтра гораздо лучше, чем кадетам или правым эсерам. Но, в конечном итоге, Россия растворила в себе все их грандиозные планы и устремления, оставив на поверхности лишь пену, которую без труда сдул лихой перестроечный ветер. Причина, как нам казалось, заключалась в отсутствии противовеса, который не позволил бы коммунистической партии подняться над народом и, топчась на его плечах, увлеченно заниматься самоуничтожением вместо созидания. Нужна была еще одна сильная левая партия, способная успешно противостоять коммунистической экспансии. Таким образом, смысл нашего пребывания в этом мире мы видели в поддержке партии левых эсеров. Именно поэтому мы способствовали созданию объединенного штаба большевистских народных дружин и эсеровских боевых групп, имея в виду переход в будущем большинства боевиков под крыло левых эсеров. Успешная деятельность штаба в первые дни Февральской революции подтвердили правильность выбранной нами тактики.
27 февраля 1917 года штаб приступил к выполнению задачи, ради которой он, собственно, и был создан: мы начали формировать Красную Гвардию, полноценную вооруженную силу, обладающую всеми атрибутами военного формирования. Строго говоря, наши действия были чистейшей воды авантюрой, поскольку политическое руководство обеих партий мы в свои планы не посвятили. Но мы очень рассчитывали на то, что эта вольность сойдет нам с рук. Кто же в создавшихся условиях откажется от поддержки реальной вооруженной силы? Первым под красное знамя встал Запасной бронедивизион. Следом был сформирован сводный батальон из лучших боевиков и дружинников. К середине дня ряды красногвардейцев пополнили батальоны, сформированные из мятежных солдат Волынского, Литовского и Преображенского полков. И тут в штаб буквально ворвался взъерошенный Петр Коряков, которому в этой жизни не было суждено пасть на баррикаде, и от имени Петроградского комитета большевиков потребовал объяснений. Что я с превеликим удовольствием и сделал, объяснив товарищу уполномоченному, что действия штаба нисколько не противоречат условиям договоренности, но лишь являются обоснованной реакцией на изменившуюся в городе обстановку. За самим же товарищем Коряковым в создаваемой структуре зарезервирован пост заместителя командира Красной Гвардии. Выслушав мой доклад, Петр Трофимович заметно подобрел и тут же связался с кем-то по телефону. Положив трубку, повернулся ко мне.
- Товарищ Шляпников со своей стороны идею одобрил, но окончательный ответ даст только после того, как переговорит с другими членами комитета.
- А наше одобрение, значит, уже не требуется?! - В комнату стремительно вошел Александрович. - Потрудитесь объяснить, Глеб Васильевич, что за самодеятельность вы тут развели?
Я принял строевую стойку.
- Товарищ командир! Штаб Красной Гвардии...
- Стоп! - прервал доклад Александрович. - Не с того начинаете. О том, что вы без меня меня женили мне уже известно от товарища Жехорского. Начните-ка лучше с начала.
Было бы приказано. Я повторил Александровичу все, что до этого сказал Корякову. Потом положил перед ним бумагу. Александрович взял лист, молча, прочел вводную часть, потом произнес:
- Интересно. Александрович - командир, Коряков - заместитель командира, Абрамов - начальник штаба, Жехорский - его заместитель, Ежов - командир отряда особого назначения, ну, и так далее...
- Для того чтобы приказ вступил в силу, нужна ваша подпись, - сказал я.
Александрович усмехнулся, обмакнул перо в чернила и решительным росчерком пера перевел нашу авантюру в разряд реалий.
- Надеюсь, товарищи большевики поддержат это решение? - Он посмотрел на Корякова.
- Нисколько в этом не сомневаюсь, - ответил тот.
- Ну, что ж. Тогда попросим начальника штаба ознакомить нас с ближайшими планами?
Я развернул на столе карту Петрограда.
* * *Когда в штаб подъехал Ерш, все уже было готово к осуществлению главной придумки штаба на сегодняшний день. О ней я немногим ранее доложил Александровичу и Корякову. Идея командирам понравилась и они дали добро на ее осуществление.
- Ты с 'Авроры'? - спросил я Ерша. - Какой настрой у товарищей матросов?
- Там все в порядке. Крейсер наш, экипаж просится в Красную Гвардию.
- Даже так?! - Я, честно говоря, не был уверен, что у Ерша это прокатит. - Так зачем дело стало? Прямо сейчас и телефонируй, что просьба экипажа крейсера штабом удовлетворена.
- Экий ты быстрый, - покачал головой Ерш.
- А чего тянуть?
- А то, что все офицеры разбегутся, как только узнают 'приятную' новость, - тебя не волнует?
Об этой стороне вопроса я как-то не успел подумать.
- Думаешь, разбегутся?
- Почти уверен. Их и так чуть больше половины осталось. Я ведь говорил с каждым, и что-то восторга на лицах не отметил ни у кого. А уж под красный флаг...
- Ладно! - Я решительно стукнул ладонью о столешницу. - Решим это позже. А сейчас - на крепость?
Занять Петропавловскую крепость - вот основная операция намеченная штабом Красной Гвардии на 27 февраля. Штурма не предполагалось. Договоренность с гарнизоном о том, что нас впустят через открытые ворота, была достигнута. Весь фокус состоял в том, чтобы занять крепость после начала выборов в Петросовет, но до их окончания.
