Юрий Корчевский - Стрелецкая казна
— Я-то здесь каким боком? Может, стрельцы из охраны ее пропили, да протрезвев, с испугу и разбежались.
Стрелецкий полковник покраснел от гнева и стукнул кулаком по столу.
— Лучшие люди, самые доверенные поехали — те голову от денег не потеряют и в пьянстве замечены не были.
— И что вы от меня хотите? Я не стрелец, не служивый человек, где казна стрелецкая — не знаю.
— Вот мы и хотим, чтобы ты нашел!
— С чего вы взяли, что я ее найду?
— Э-э-э! — Посадник замысловато покрутил пальцем. — Дружок мой, купец и человек достойный Перминов Гавриил рассказывал, как ты его пропажу нашел. Да и воевода Хабар, пока здесь был и на Смоленск с ратниками не ушел, тоже о тебе поведал. Хитрый ты, находчивый, смелый — кто без плана подземный ход прошел, в живых оставшись? Да и боец знатный — про то многие сказывают. Кому как не тебе карты в руки. Мы уж тут всех перебрали, кого знаем. К тому же главное — не сребролюбив ты. Мы уверены должны быть, что если повезет и казну найдешь, не присвоишь себе, не обманешь. Очень найти надо, стрельцы второй год без жалованья, уже волнения начались. А ну как узнают, что казна пропала? Бунт тогда! А в городе, кроме стрельцов да полусотни городской стражи, и ратников нет. Случись набег татарский — кто оборонять город будет? Дело серьезное, на тебя последняя надежда.
— Как же вы дошли до жизни такой, что я — не боярин, не дружинник — ваша последняя надежда.
Посадник закряхтел, стрелецкий полковник стукнул кулаком о ладонь.
— Возьмешься ли? Мы рассказали тебе все.
Я задумался. Где их теперь искать, этих стрельцов?
— А сколько стрельцов было? Во что одеты?
— Восемь человек, все конны и оружны. Одежа известно какая — государева, кафтаны — вот как на мне.
— Казна в чем была? Ну — мешок, сундук? Собравшиеся переглянулись, ответил стрелецкий полковник:
— Раньше привозили в сундуках, в чем сейчас — не знаю.
— Сколько денег было, какими монетами?
— Да почто знать тебе это? — вскипел полковник.
— Отвечай, — бросил посадник. — Человек знать все должон, прежде чем браться за серьезное дело.
— Медяками две тысячи рублей и серебром двести рублей.
Я прикинул в уме — минимум шестьдесят килограммов. Если кто один похитил, на себе не унесет, только на коне. Если на коня такую поклажу положить, да еще и всадник с вооружением, он далеко не ускачет. Стало быть, вторая лошадь нужна или верховой сообщник.
— Раньше деньги они же возили или другие?
— Половина из восьми — старые, возили уже, четверо — молодых.
Я замолчал, обмозговывая. Посадник решил дожать.
— Вот, человека тебе доверенного даем в помощь. — Посадник кивнул на третьего, сидевшего за столом. — Он и оружием поможет, если что.
«И за казной приглядит», — мысленно добавил я.
— Если я соглашусь, то в одиночку.
— Коли решишь дело и казну вернешь — дом отдам, почти на площади, за долги у хозяина изъятый. Хороший дом, жить в нем можно, а внизу — лавку открыть. Ко мне уже приходили, о цене спрашивали. Хорошо не сошлись — тебе даром достанется.
— Как бы мне это «даром» боком не вышло. Мыслю — или стрельцы сговорились, или отобрали деньги силою. Так чтобы восьмерых жизни лишить, большую банду иметь надо.
Сидевшие за столом переглянулись: похоже, такой расклад в голову им не приходил. Против большой банды второй человек — не помощник, только помеха. А соглядатай мне не нужен.
— Ладно, согласен я! — выпалил я неожиданно даже для самого себя.
Ну в конце концов — не на дом же польстился, сам ведь не в шалаше живу. Жажда ли приключений или нежелание видеть стрелецкий бунт мною двигали? Не знаю, не готов ответить, но вот ляпнул.
Лица сидевших смягчились. Стрелецкий полковник рукавом утер вспотевший лоб. Конечно, не найдется казна — его в лучшем случае должности лишат, в худшем — зарубят бердышами взбунтовавшиеся стрельцы. Примеры тому уже были.
— Ты и в самом деле один думаешь справиться? Я кивнул. Посадник огладил бороду, достал из стола не очень увесистый кошель, бросил мне.
— На дорожные расходы. Удачи тебе, Юрий. Помни — спокойствие города сейчас в твоих руках.
Я откланялся и вышел. Слуга подвел ко мне коня, сам вскочил на второго, и через десять минут я был дома.
— Любый, ты где был? — сонно проговорила Елена.
— Спи, все хорошо.
Я разделся и улегся рядом. Бог с ней, с казной стрелецкой. Сейчас глубокая ночь, завтра нужна свежая голова. Спать, спать.
Утром я сытно позавтракал, прикинул — что мне надеть, что взять с собой. Маскировочный костюм удобен в лесу, а в городе в нем только жителей пугать. Надо оставлять. Крепкие штаны, короткие сапожки, пару рубашек неярких расцветок. Оружие обычное — сабля, нож. Пожалуй, немного продуктов и деньги, что дал посадник.
Начать решил с Владимира — там стрельцов видели в последний раз. Вот балда, почему сразу не спросил — кто видел и когда это было? К посаднику снова не пойдешь — не мой уровень. Вот к кому — к дьяку, Елисею Бузе. По-моему — он в курсе, и человек порядочный. Стрелецкий полковник вспыльчив и, кажется, мне не верит, соглашается только под давлением посадника и сложившихся обстоятельств.
Оседлав коня, я отправился в крепость. Узнав, где служит дьяк, зашел в избу.
В большом зале сидели за столами писари и писали бумаги, скрипя перьями. В дальнем углу, за начальственным столом — большим, вдвое
больше, чем у рядовых писарей, — сидел Елисей. Увидев меня, он махнул рукой, подзывая. Повел за собой в небольшую комнату. — Здрав буди, Елисей!
— И тебе того же. Я уж думал, что ты в пути.
— Нет, не все выяснил. — Чем могу — помогу.
— Когда видели стрельцов с казной?
— Две седмицы тому.
— Кто?
— Не знаю, посадник не сказал.
— И на том спасибо.
— Удачи!
«Ладно, — думал я на обратном пути. — Не боги горшки обжигают, попробую. В конце концов, Господь дает каждому тяготу по силам его».
Я запряг лошадь, зашел в дом. Оделся подорожному, взял кошель, подвесил к поясу Елена сложила скромный узелок с едой. Лето — мяса не возьмешь, пропадет. Кусок свиного сала, вяленая рыба и каравай свежеиспеченного хлеба. Зачем таскать лишнюю тяжесть, если есть деньги?
Мы попрощались, и я выехал из города.
К отлучкам мужей в эти времена жены относились спокойно. Сидючи на одном месте, не всегда заработаешь. Купцы, коробейники, матросы, возничие, скоморохи, плотники и прочий трудовой люд в движении находились лето и зиму. В весеннюю и осеннюю распутицу сидели дома.
Отлучки были долгие — пока доберешься из глухого угла до Москвы или, скажем — Нижнего Новгорода, пока дела решишь, да обратно вернешься — верных три-четыре месяца пройдет.
И весточку не пошлешь — разве с попутной оказией.
Терпеливы были жены — жизнь была такая. Хуже, когда проходило и три месяца, и полгода, и год, а от мужа — ни весточки. То ли сгинул от ножа разбойничьего на лесной дороге, то ли утонул с корабликом в ненастье? Жена ли еще, или уже вдова? Где найти косточки сгинувшего? Жив ли?
Путь лежал на закатную сторону, во Владимир. Начинать надо оттуда. Жалко, много времени потеряно — две недели.
Для начала — опросить людей на постоялых дворах, расспросить городскую стражу. Не заметить восьмерых стрельцов невозможно. Куда направились, были ли еще с ними посторонние? Как вели себя на постоялых дворах, не пьянствовали ли? Много вопросов, нет ответов, и совсем мало времени. Сроков мне посадник не дал, но я и сам понимал — чем скорее найду, тем лучше.
Я гнал коня: и так много времени потеряно, следы могут потеряться. К исходу второго дня, уже в сумерках, я остановился у городской стены и едва успел пройти городские ворота. Не теряя времени, поговорил с городской стражей. Никто не видел выезжавших стрельцов.
— Завтра подойди, другой караул будет, может — они чего скажут. Ты местный ли?
— Из Нижнего.
— А, тогда еще одни ворота есть, что на восход идут, поговори там.
— Спасибочки. — Я дал стражнику медный пул.
Я направился но улице, выискивая постоялый двор. Вот и вывеска. Слуги приняли коня, завели в конюшню.
Я снял комнату, оставив там скудные пожитки, спустился в трапезную, заказал обильный ужин. Сил за день потрачено немало, надо восстановиться. Не буду следовать пословице, в которой ужин надо отдать врагу. Тогда враг будет сильнее, а я этого не хотел.
Подошел к хозяину, на всякий случай поинтересовался стрельцами.
— Нет, не было — уж я бы запомнил.
На нет и суда нет, завтра с утра начну поиски.
Ночь я проспал, как младенец, и утром встал бодрым. Сытно позавтракал — неизвестно, когда еще удастся поесть, и отправился искать другие постоялые дворы.
Повезло сразу. Хозяин вспомнил, что были стрельцы. Лошади уставшие, сами пропыленные — поели и легли спать. Нет, никаких пьянок не было, утром сразу и уехали. Да, сундучок с собой у них был — на заводной лошади, на ночь они его с собой в комнату взяли.
