Александр Мазин - Римский орел
– Ну, брат! – Плавт даже удивился. – Даже у вас, варваров, и то клятву вождю приносят! Или ты думал, что тебе доверят кентурию без того, чтобы ты поклялся в верности императору? Хотя, скажу тебе, будешь ли ты верен этому императору, Максимину плевать. Главное, чтобы ты был верен ему. И выполнял приказы. Вот в этом ты, друг мой, непременно поклянешься: и нашими богами, и своими. И с этого, Геннадий, как раз и начинается служба каждого легионера: с клятвы. Сначала он клянется выполнять приказы командиров. А уж затем – и обрати на это внимание – клянется быть верным императору.
– То есть, если командир отдаст приказ, который не понравится императору…
– Правильно! – одобрил Плавт. – В корень смотришь! Пункт второй – жалованье… Ну да, естественно!
– Каждый легионер, и ты в том числе, получает деньги у своего сигнифера. Сигниферы кентурий получают положенное у сигнифера когорты. Сигниферы когорт – у квестора[104]– казначея, а уж он подчиняется непосредственно легату. Ты должен это знать, потому что жалованье для легионера – первое дело. Если что не так, твои люди придут со своим недовольством к тебе. И ты должен четко знать, кому крутить яйца, если денег нет.
– А кто дает деньги казначею? – спросил Черепанов.
– Легату. Казначей их только хранит. Деньги на содержание войск отпускает государство, считай – император. Размер жалованья легионера также назначает император. Но жалованье легионеру платит, имей в виду, его легат. Не сам лично, конечно, но из казны легиона. Хороший легат жалованья не задерживает и выплачивает его до, а не после битвы.
– А в чем разница?
– В том, что после битвы кандидатов на получение жалованья становится меньше. И разницу легат может спокойно положить себе в мешок.
– А если государство, скажем, не внесет деньги в казну легиона? – поинтересовался Черепанов, который, будучи офицером российской армии, был не понаслышке знаком с подобной ситуацией.
– Вот это тоже от легата зависит, – кивнул Плавт. – Бывает и такое. Например, нет денег в казне у императора. Или они «потеряются» где-нибудь по дороге, потому что какой-нибудь квестор[105]захочет погреть руки на солдатских денежках. Но если какой-нибудь нарумяненный чинуша посмеет задержать наше жалованье… – Гонорий негромко рассмеялся. – Максимин зашьет его в ослиную шкуру и утопит в нужнике. И все они это знают.
А если у самого императора проблемы с деньгами, то это тоже можно решить. Например, за счет налогов, которые собираются в провинциях. Фракиец так и делает.
– И нравится это императору, ты думаешь? – спросил Черепанов.
– Пусть он засунет свое «не нравится» в «ножны»[106]своей мамаше! – рявкнул Плавт. – Или император платит своей армии – или армия находит себе другого императора! Который платит. Кстати, годовое жалованье легионера в Первом Фракийском, чтоб ты знал, составляет восемьсот пятьдесят динариев в год.
– Неплохо!
– Ерунда. Половина уйдет на жратву[107], половина оставшегося – на одежду и оружие. И то если брать самое дрянное. Но хороший легионер не останется с пустыми карманами, понятно? Хотя твоя задача, кентурион, следить, чтобы твои парни не были слишком шустрыми и не хватали все, что плохо лежит. По крайней мере на своей территории. Восемьсот с половиной сотен нынешних динариев, Череп, это сущая ерунда, потому что в десятке их серебра меньше, чем в трех монетах времен Марка Аврелия. Младшие командиры получают двойное или полуторное. Лично ты – в шесть раз больше. У либрария вашей когорты спросишь, кому сколько причитается. У него все записано. А теперь пойдем-ка, прогуляемся до лагерю. Теперь он – твой дом, и ты должен знать в нем все: от спален до нужника.
Глава 14
Первый урок, преподанный кентурионом Черепом
– Шестая кентурия десятой когорты Первого Фракийского легиона на службе Августа Александра Антония Севера! Семьдесят девять легионеров согласно списку. Трое – в карауле. Больных нет. Отсутствуют двое: по распоряжению первого кентуриона когорты переданы в распоряжение квестора. В отсутствие кентуриона докладывает опцион Гай Ингенс!
Рыжий детина, чья физиономия формой и цветом больше всего напоминала кирпич, молодцевато вытянулся перед старшими командирами и бухнул кулаком в грудь. Кираса звякнула. Тотчас вся кентурия, выстроившаяся за спиной декуриона, слаженно и внушительно грохнула щитами.
Черепанов медленно оглядел строй. Физиономии, суженные широкими наланитниками шлемов, выглядели очень похожими. Вполне бравые ребята на первый взгляд. А опцион – просто орел. На первый взгляд. Совсем не похож на описание, данное ему толстяком Пондусом. Ага, а это наверняка его братишка.
Правофланговый – точная копия декуриона. Только поверх шлема у этого детинушки была наброшена медвежья шкура с головой и когтистыми лапами, свешивавшимися почти до пояса. А на плече – штандарт кентурии: длинный шест с железным наконечником снизу. Сверху шест был украшен изображением открытой ладони в обрамлении венка. С перекладины свешивались витые кисти, а пониже к шесту были прикреплены железный полумесяц, красная бахрома и разные другие финтифлюшки. Впрочем, назови Черепанов вслух финтифлюшками то, что украшало сигнум – боевой штандарт подразделения римской армии, – не миновать ему неприятностей. Особенно после того как, введенный в святая святых Первого Фракийского, он принес клятву Золотому Орлу легиона.
Черепанов мельком глянул на палец, украшенный золотым перстнем – знаком его ранга. Перстень ему вручил лично Максимин. После присяги. А Плавт чуть позже разъяснил, что кольца из чистого золота разрешается носить только сословию всадников. То есть Черепанова, можно сказать, в местные дворяне посвятили. Или вроде того. Хотя, не без огорчения отметил Плавт, теперь это уже не имеет такого значения, как еще лет сто назад.
Ага, вот и третий брат опциона Ингенса! Во главе второй шеренги. Тессерарий. А на третью шеренгу братьев уже не хватило. И на ее правом фланге стоял длинный парень с черными усиками и физиономией форменного пройдохи.
– Стань в строй, опцион, – недовольно буркнул Пондус.
Он стоял на полшага впереди Геннадия. Это по его приказу шестая кентурия выстроилась сейчас перед линией палаток, вместо того чтобы потеть на полевых занятиях.
– В строй, опцион!
Ингенс еще раз грохнул кулаком по кирасе, четко развернулся и занял место во главе первой шеренги, рядом с братом-сигнифером.
Толстяк-кентурион прочистил горло, задрал подбородок.
– Слушай меня, бездельники! – гаркнул он. – Наш славный легат Максимин пожаловал вас в последний раз. Вот этот доблестный воин, – он положил руку на плечо Геннадия, – ваш новый кентурион. Зовут его Геннадий Череп, а почему его так зовут, вы все, бездельники, скоро узнаете! – Он сделал многозначительную паузу.
– Должно быть, в голове у него – сплошная кость, – вполголоса, но вполне отчетливо произнес кто-то.
– Тогда ему здорово повезло, – это процедил сквозь зубы один из братьев Ингенсов. Сигнифер.
– Сам видишь, дисциплина в этой кентурии неважная, – неторопливо произнес Пондус. И тут же рявкнул: – Дерьмовая дисциплина! И ты, кентурион, должен вбить своей палкой в их тупые бошки, что когда говорит командир, шелупонь должна откусить языки! На! – Он сунул в руку Черепанова витис, дубинку из виноградной лозы. – Пускай ее в ход почаще. Можешь начинать прямо сейчас! Я вижу, кто-то еще хочет высказаться?
Кентурия молчала.
– Сочувствую тебе, Череп, – с презрением бросил первый кентурион. – Все они – трусы. Все как один. Шавки, которые только и умеют, что брехать из-за угла да поджимать хвост, когда им покажут палку. Мне стыдно, что они – в моей когорте. Бери их, кентурион, учи их, владей ими, бей их… Можешь даже прикончить половину – никто не огорчится! Все, Череп, они – твои!
И первый кентурион отбыл, оставив Черепанова одного против сотни легионеров, никто из которых изначально не питал к нему дружеских чувств. И вряд ли они появились после выступления Пондуса.
Геннадий неторопливо прошелся вдоль строя. Головы в стандартных шлемах, стандартные щиты, свернутые на манер скаток плащи… Все они казались одинаковыми, почти неотличимыми, но Черепанов знал, что через месяц каждый из них будет знаком ему лично – со всем набором достоинств и недостатков, амбиций и слабостей. Но пока они безлики. Кроме четверых. Трех братьев и парня, возглавлявшего третью шеренгу.
Геннадий остановился около старшего из Ингенсов, легонько ткнул его палкой в кирасу.
– Уверен, ты считаешь, что стал бы лучшим кентурионом для этих ребят, чем я, – сказал он с добродушной улыбкой. – Верно?
Гай Ингенс молчал, выпятив квадратный подбородок, подчеркнутый узкой полоской ремня.
