Андрей Саргаев - Е.И.В. Красная Гвардия (СИ)
В Кремль засветло не попали, и я, махнув рукой, поддался уговорам генерал-губернатора поселиться в его дома на Вшивой Горке. Не скажу, что название привело меня в восторг, но на Красной площади сейчас происходит грандиознейший ремонт, почти все ворота перегорожены кучами песка и булыжника, и пробираться там в темноте просто опасно. Вот так всегда — делаем всё в последний момент и обязательно зимой. Выдержит площадь хоть один парад?
А парад нужен позарез, он весьма важен в наших планах. Каких планах, спросите? Лучше не спрашивайте. А то самому смешно становится. И не самое это благодарное занятие, загадывать на будущее. Оно всегда обманет, а если и нет, то обернётся фарсом. Ну его к чертям, будем думать о настоящем.
— Разрешите, Ваше Императорское Величество? — это Кутузов. В разговорах наедине мы упускаем титулования и прочую официальность, но сегодня за спиной фельдмаршала чуть ли не целая толпа, потому он старается придерживаться правил приличия. Не всегда получается, правда.
— Заходите, господа!
Кабинет генерал-губернатора, временно оккупированный мной, вместил бы и много больше народу. Христофор Иванович здесь разводы караулов проводит? Надо будет спросить при случае. Только потом, чтобы не вводить в смущение.
— Присаживайтесь, — делаю жест рукой, и сам первым плюхаюсь в кресло. Разве ещё ногу на ногу закинуть для придания обстановке большей неформальности? — Не стесняйтесь, здесь все свои.
Бенкендорф-младший не стесняется — взгромоздился на край стола. Предусмотрительно сдвинув в сторону малахитовый письменный прибор. Его отец скромнее — сел рядом, но двигать ничего не стал. Граф Аракчеев расположился на стуле напротив меня, а Михаил Илларионович остался стоять, заинтересовавшись содержимым большого буфета из карельской берёзы. Вот Беляков чувствует себя неуверенно, видно до сих пор не может забыть тот разговор в Петербурге, после которого попугай в оранжерее научился не совсем приличным словам. Марии Фёдоровны нет, она не проявила интереса к подготовке предстоящего парада и отправилась гулять с Дашкой по Москве, пообещав по возвращении какой-то сюрприз.
— Ну что же, господа, кто начнёт первым? — обвожу взглядом собравшихся и останавливаюсь на Кутузове. — Ты, князь?
Михаил Илларионович свой новый титул не любит, предпочитая именоваться фельдмаршальским званием. Объяснял, что-де князей в России сотни три, это если инородцев не считать, а он один такой уникальный. И где слов умных нахватался, лапоть вологодский?
— Могу и я начать, государь. Только вот с чего?
— Обычно с главного начинают.
— С денег? — удивился Кутузов. — Их уже вбухано столько, что военная кампания против Франции обошлась бы немногим дороже.
— Так уж и немногим?
— Примерно наполовину. Дружба народов вообще очень накладная штука.
Неизвестно почему все присутствующие дружно посмотрели на Александра Фёдоровича Белякова. Тот развёл руками:
— Я не волшебник, господа, и не могу превращать в золото глиняные черепки. Поставленные перед Берг-коллегией задачи по разведке новых месторождений рассчитаны не менее чем на десять лет. При самом благоприятном стечении обстоятельств увеличение добычи возможно через два-три года, но я бы не стал на это надеяться.
— Ну да, — кивнул Кутузов. — Персиян грабить не в пример быстрее и проще.
Михаил Илларионович улыбается. Всем видом показывая, что не в упрёк министру говорит, а исключительно с восхищением. Никто, правда, ему не верит, а я точно знаю — завидует, что не он наложил лапу на трофеи.
— Ладно, о потраченных деньгах жалеть не будем. Что там у нас дальше? Алексей Андреевич?
— С моей стороны всё готово, государь, — отозвался Аракчеев, слегка привстав со стула. — Но стоит ли показывать Наполеону наши военно-воздушные силы? Возможности французских заводов позволят обойти нас в количестве и качестве в ближайший год.
— И что?
— И выставят их против нас.
— Если купят патент, то почему бы и нет?
— На что патент? — удивился военный министр. — Разве воздушные шары не французы изобрели?
— Это если забыть о полёте дьяка Крякутного… Но машинку для обработки промасленной оболочки чистым кислородом, дабы уберечь шар от воздействия русских морозов, продадим обязательно. Что у нас там ещё?
— Сводный батальон под командованием отставного генерал-майора Бибикова прибыл и приступил к упражнениям. Извините, Ваше Императорское Величество, но я своей властью вернул Порфирия Петровича на службу и произвёл в следующий чин.
— Не возражаю. По остальному как?
— Всё по плану.
Это хорошо, когда всё по плану. Даже замечательно. Если бы ещё они не имели привычку с треском проваливаться!
— Александр Христофорович, твоя очередь.
Бенкендорф-младший соскочил со стола благодаря отцовскому тычку под рёбра и почтительно склонился:
— Полный порядок, государь. И для обеспечения оного в Москву вызваны Второй, Третий и Восьмой особые гусарские полки, Гвардейская дивизия МГБ, а так же…
— Перечислять не нужно. Австрияки готовы?
— Так точно, сорок две штуки прячутся у Рогожского кладбища и ждут своего часа.
— Что же ты их штуками считаешь? — упрекнул Бенкендорф-старший.
— Иного не заслужили, — фыркнул Александр Христофорович, и добавил неожиданно. — Козлы драные!
Я не стал выспрашивать, чем это не угодили австрийцы министру госбезопасности — это его внутреннее дело. И его же идеей было использование иностранцев в таком щекотливом деле, как покушение на Бонапарта. В самом покушении ничего сложного нет, но ведь нам нужна неудачная попытка.
Кутузов противился. Он уверял, будто более косоруких, чем цесарцы, белый свет не видел, и предлагал свои услуги. В том смысле, что сам найдёт людей, способных исполнить поручение с ювелирной точностью. Но мне после некоторого размышления пришлось признать правоту Бенкендорфа — используемых втёмную злоумышленников придётся показать французской стороне. Нет, не выдать — из Москвы, как и с Дону, выдачи нет. Но своих даже для показа жалко. Они же свои, не так ли?
Договорить мы не успели — вошедший дежурный офицер доложил о прибытии императрицы. Интересно, откуда Мария Фёдоровна так быстро прибыла, если только полчаса назад уезжала? Не на метле же! Хотя после стольких лет супружеской жизни не удивлюсь и этому.
— Павел, а вот и обещанный сюрприз!
Три часа спустя. Дом князей Трубецких на Покровке.— Душа моя, за сорок пять лет супружества я хоть раз давал повод усомниться? — для успокоения благоверной Сергею Николаевичу приходилось использовать всё красноречие, на которое только был способен. — И ранее, и впредь…
— Молчи! — маленькая и болезненная княгиня была настолько разгневана, что супруг начал небезосновательно беспокоиться за своё здоровье. — Коварный изменник!
— Какие измены? Я в те поры воевал в Молдавии.
— Да?
— О чём и говорю. Посчитай-ка сама — года не сходятся.
Скандал в семье Трубецких длился уже десять минут, и оставалось примерно столько же времени для выяснения отношений. Дольше нельзя — спустятся к ужину гости, и придётся мило улыбаться, поддерживая светский разговор. Под гостями подразумевались Александр Фёдорович Беляков с супругой Еленой Михайловной, и Иван Андреевич Муравьёв. Семейные посиделки, так сказать.
Вот за последнее княгиня Трубецкая и готова была растерзать мужа.
— Но зачем?
— Политическое дело, — Сергей Николаевич сделал многозначительное лицо. — Интересы государства требуют.
— Но мог бы предупредить.
— Думай, что говоришь! — Трубецкой оглянулся через плечо и зашептал. — Бывают предложения, от которых невозможно отказаться. А если просят Михаил Илларионович с Христофором Ивановичем, то тут не только министра, а даже китайского богдыхана сыном признаешь. Или дочерью, смотря по обстоятельствам.
— Тьфу, прости Господи! — перекрестилась княгиня. — И не живётся тебе спокойно на старости лет.
— Государственные интересы! — повторил Сергей Николаевич и обернулся на шум шагов.
Ворчание жены немного испортило ему настроение, но душа пела и ликовала — по широкой мраморной лестнице спускались будущие миллионы. Не в натуральном, конечно, виде… Но договорённость с Иваном Андреевичем Муравьёвым о совместной покупке земли на Дону для устройства угольных шахт внушала оптимизм. Дело только за деньгами, но разве кто откажет в кредите отцу министра золотодобывающей промышленности и любимому тестю того же самого министра?
Да-да, напудренный скелет тоже успел ухватить удачу за хвост… А то, что внезапно найденная дочь не похожа на родителя, ничего не значит. Да и к лучшему оно — страшен Иван Андреевич аки африканский зверь аблизьян!
