Харуки Мураками - 1Q84. Книга 3. октябрь-декабрь
- Потому, что примерно такое же случилось со мной в тот вечер во время непрерывной грозы.
- Вы имеете в виду свой собственный гнев?
- Именно так. Того страшного гнева теперь в себе я не нахожу. Это не значит, конечно, что он полностью исчез, а, как вы говорите, отступил куда-то далеко. Долгое время он занимал в моей душе много места и вовсю гнал меня.
- Как неутомимый жестокий извозчик, - сказала хозяйка. - Но сейчас он обессилел, а вы забеременели. Так сказать, взамен.
Аомамэ выровняла дыхание.
- Это правда. Взамен у меня есть что-то крохотное. Оно не имеет ничего общего с гневом. И с каждым днем оно становится больше.
- Безусловно, вы должны его оберегать как нечто драгоценное, - сказала хозяйка. - Ради этого вам надо как можно скорее перебраться в безопасное место.
- Вы правы. Но прежде всего, я все-таки хочу закончить одно дело.
Положив трубку, Аомамэ вышла на балкон и сквозь щели в пластиковых жалюзи стала смотреть на улицу и детский парк. Приближался вечер. «Прежде чем кончится 1Q84 год и они меня заметят, я ддолжна во чтобы то ни стало найти Тэнго » - решила она.
Глава 15 . Тэнго
Тайна, которую нельзя открывать.
Выйдя из пивной «Мугиатама», Тэнго в задумчивости, бесцельно бродил какое-то время по улицам. Потом решил пойти в маленький детский парк. Туда, где впервые увидел на небе две Луны. Как и тогда, подняться на детскую горку и попытаться еще раз взглянуть на небо. Чтобы снова увидеть обе Луны, которые, возможно, что-то ему расскажут.
«Когда же в прошлый раз я заходил в тот парк?» - думал на ходу Тэнго. И не мог вспомнить. Время протекало неравномерно, и ощущение временного промежутка не было стабильным. «Видимо, в начале осени ». Он вспомнил, что тогда был одет в тенниску с длинными рукавами. А сейчас декабрь.
Холодный ветер гнал стайку облаков в сторону Токийского залива. Словно сделанные из грязной темной ваты, они застыли в неопределенной форме. То и дело прячась за ними, виднелись две Луны: одна, привычная - желтая, а вторая, новая, маленькая - зеленая. Обе, после полнолуния, уменьшились на одну треть. Маленькая Луна походила на ребенка, который пытается спрятаться за мамину юбку. Две Луны находились почти на том же месте, что и в прошлый раз. Казалось, они терпеливо ожидали возвращения Тэнго.
В вечернем детском парке не было ни души. Уличный люминесцентный фонарь, белее, чем прежде, казался еще холоднее. Ветви дзельквы, совсем без листвы, походили на старые кости, побелевшие под дождем и ветром. В такой вечер могла кричать сова. Но, конечно, в городском парке ее не было. Накинув капюшон штурмовки на голову, Тэнго засунул обе руки в карманы кожаной куртки. Поднялся на детскую горку и, опершись на перила, посмотрел на две Луны, которые то появлялись, то исчезали в просветах облаков. За ними тихо мелькали звезды. Ветер разметал туманную грязь над городом и небо стала чистым-пречистым.
«Собственно говоря, кто сейчас так же, как я, смотрит на две Луны?» - подумал Тэнго. - «Ясное дело , Фукаэри о них знает. Ведь все это началось с нее. Возможно. Однако, кроме нее, никто из его окружения не обратил внимания, что число Лун увеличилось. Неужели этого еще никто не заметил? А может, и так это всем известно». Во всяком случае, Тэнго никого, кроме своего товарища, который заменял его в подготовительной школе, не спрашивал о Луне. Скорее из предосторожности старался не говорить об этом перед людьми. Словно разговор о Луне - тема, неприличная с моральной точки зрения.
Почему?
«Возможно, Луны этого не хотят?» - подумал Тэнго. Возможно, они доводят до Тэнго какое-то личное послание, и ему не разрешено делиться этой информацией с другим человеком.
Однако такое рассуждение выглядело странным. Почему количество Лун может стать личным посланием? Что они хотят ему передать? Все это казалось Тенго не посланием, а скорее сложной загадкой. Если это так, то кто ее загадывает? И, собственно, кто не позволяет?
Ветер с резким свистом проносился между ветвями дзельквы. Как яростное неровное дыхание, вырывающееся сквозь сжатые зубы человека, узнавшего отчаяние. Не глядя в небо, и невольно слушая свист ветра, Тэнго сидел так долго, что даже оцепенел от холода. Сидел минут пятнадцать? Нет, пожалуй, чуть дольше. Ощущение времени как-то исчезло. Организм, согретый ранее выпитым виски, окоченел, словно одинокий каменный булыжник на морском дне. Облака, одно за другим, неслись на юг. И не было им конца. Наверное, на дальнем севере был неисчерпаемый источник, который их поставлял. Упрямые люди в грубых серых униформах там с утра до вечера молча производили облака. Как пчелы - мед, пауки - паутину, а войны - вдов.
Тэнго взглянул на часы. Было почти восемь. В парке - ни души. Иногда по ближайшей улице спешили люди. Окончив работу, по дороге домой они все шли одинаково. В половине окон нового шестиэтажного многоквартирного дома на той стороне улицы уже горел свет. Холодным зимним вечером освещенные окна согревали душу особенно приятным теплом. Тэнго поочередно прошелся по ним глазами. Как будто с маленькой рыбацкой лодки поглядывал на роскошный пассажирский лайнер, идущий в ночном море. Будто сговорившись, жители заслонили все окна шторами. С детской горки холодного вечернего парка этот дом казался иным миром. Миром, построенным на других принципах и управляемым другими законами. За теми шторами люди жили обычной, возможно, даже спокойной и счастливой жизнью.
Обычной жизнью?
Образ «обычной жизни» в воображении Тэнго был стереотипным, лишенным глубины и ярких красок. К примеру, родители, скажем, с двумя детьми. На матери фартук. Разговор за вечерним столом, на котором дымится горячее блюдо в кастрюле ... И все. В этот момент фантазия Тэнго натыкалась на твердую стену. О чем, собственно, говорят члены обычной семьи за столом? Что касается его самого, то он не припоминал, чтобы когда-нибудь разговаривал о чем-то с отцом за столом. Каждый из них в удобное для него время просто молча набивал в себя еду. Поэтому такую процедуру трудно было назвать семейным ужином.
Закончив осмотр освещенных окон многоквартирного дома, Тэнго еще раз поднял глаза на Луны. Но сколько не ждал, ни один из месяцев не собирался ему что-то рассказывать. Обратив к нему свои равнодушные лица, они висели неразлучно в небе, как параллельные строки стихотворения, которые нуждались в исправлениях. Они сообщали ему только то, что сегодня никакого послания не будет. Стая облаков пересекало небо, неутомимо направляясь на юг. Разнообразной формы и размеров, они приплывали и уплывали. Среди них были и такие, которые имели интересный вид. Казалось, они имеют свои мысли. Маленькие, твердые, с четкими очертаниями. Однако Тэнго хотел знать, о чем думают Луны, а не облака.
Наконец он поднялся, расправил руки, ноги и волей-неволей спустился с детской горки. Решил удовлетвориться, по крайней мере тем, что количество Лун не изменилась. Не вынимая рук из карманов кожаной куртки, покинул парк и медленно, широкими шагами, отправился домой. По дороге вспомнил про Комацу. Надо с ним вскоре поговорить. Хоть немного уладить случившееся между ними. Да и Комацу хотел в ближайшее время о многом поговорить с Тэнго. Хотя по оставленному ему номеру в санатории в Тикури Комацу не позвонил. Тэнго решил, что попробует позвонить ему сам, завтра. Но прежде нужно сходить в подготовительную школу и прочитать письмо, которое Фукаэри передала товарищу.
Запечатанный лист Фукаэри лежал в ящике стола. По сравнению с прочным конвертом письмо оказалось коротким, написанным синей шариковой ручкой на половине листа знакомой клинописью, как на глиняных пластинах Месопотамии. Тэнго знал, что она потратила много времени, чтобы вывести на бумаге эти иероглифы.
Он несколько раз перечитал это письмо. Фукаэри написала, что должна уйти с его квартиры. Немедленно. Потому что, мол, за нами следят. Это слово она густо подчеркнула. Страшно красноречивое подчеркивание.
Она не объяснила, откуда узнала, что за «нами» кто-то следит. Похоже, в ее мире, скорее асего, не принято четко излагать факты, а принято пользоваться намеками и загадками, пробелами и искажениями, как во время поисков по карте сокровищ, спрятанных морскими пиратами. Так же, как в оригинале «Воздушного кокона».
Впрочем, вряд ли Фукаэри собиралась только намекать и говорить загадками. Для нее это был совершенно естественный способ выражения. Она могла передать человеку свои представления и мысли только с помощью подобного набора слов и грамматических правил. Чтобы объясняться с ней, надо было привыкнуть к такой грамматике. Чтобы воспринять ее послание, надо было мобилизовать все свои способности и дополнить всем, чего в письме не хватает.
Однако в последнее время Тэнго привык верить ее заявлениям, которые, как правило, оказывались истинными. Возможно, когда она говорит, что за нами следят, то это правда. И когда она чувствует, что должна уйти из его квартиры, то, значит, настало время, чтобы она это сделала. С этим общим фактом Тэнго соглашался. Но удастся ли самому потом увидеть эти предпосылки, подробности и основания, он мог только предполагать. А возможно, он с самого начала просто с ее высказываниями соглашался.
