Алексей Борисов - Смоленское направление
То, что Смоленск вот-вот будет освобождён, сомнений не было. Последний погибший солдат нашей войны у крепости был похоронен, пора было думать о живых. На ладью Пахома грузили не зеркала и ткани, грузили нечто более важное для настоящего момента – Хлеб.
Ильич уже давно не задавал вопросов, откуда берутся все товары и продукты. Но в этот раз, видя свежеиспеченные караваи, а печь с утра ещё не топили, мне был задан вопрос в лоб.
– Лексей, от лукавого или от Бога? – Пахом разломил свежий хлеб.
– А ты, как думаешь, Ильич? – Говорить правду не хотелось, врать – и того больше.
– Думаю второе, ибо людей накормить хочешь, не требуя платы. – Новгородец хрустнул поджаренной корочкой и пошёл в сторону ладьи. Два часа назад, до этого разговора приплыл Яков, сообщивший, что город свободен, но не слышно не криков петухов, ни лая псов. Наёмники оставили город и спешно двигались на запад, пытаясь унести награбленное добро. Город спасло от пожара чудо, в виде дождя. Ярослав так и не вошёл в Смоленск, остановившись в пяти верстах от городских стен. Кормить горожан было нечем, а портить репутацию героя-освободителя не хотелось. Администрацию города заменила церковь, но продуктов хватило только на одну раздачу.
Новгородская ладья, тащившая на буксире будущую лодку рыбака, наполненную продовольствием, причалила перед восходом солнца, в потёмках. Савелий, руководил охраной провианта, с ним был Ратибор и Велимир. Васька Щука одетый в кольчатую броню, с палицей на плече побежал собирать оставшихся в живых жителей Подола.
– Кашу будут варить прямо у причала, все желающие могут получить бесплатно еду. – Васька стучал в двери, будил жителей и бежал дальше.
Через час прибежал Ермоген, упускать такой случай было непростительно, присутствие церковника при акте благотворительности давало огромный бонус церкви. Видя знакомые лица, священник аж крякнул: – вовремя подсуетился никеец, ох как вовремя.
Степанида шурудила громадным половником, помешивая гречневую кашу с тушёнкой. К стодвадцатилитровому казану выстроилась цепочка людей, подавая ёмкости, куда накладывалась ароматная каша, справа от неё сидел Пелгуй, ловко разрезал ножом каравай хлеба пополам и передавал голодающему.
– Савелию спасибо говорите. – Как бы про себя, еле слышно повторял мальчик.
Те, кто не расслышал Пелгуя, переспрашивал у соседей, и к полудню, когда был сварен шестой казан, а обессиленная Степанида отдыхала в тени на лавке, беседуя со своими подружками, по городу прошёл слух.
– Я сама, своими ушами слышала, 'мерькурьевцы' побили на реке литвинов, а теперь их воевода Савелий кормит весь город кашей с мясом и даёт хлеб. – Женщина с зелёным платком на голове, подхватила горшок, накрыла сверху хлебом и потопала дальше, к своему дому. Её собеседница постояла с минуту, перекрестилась, подозвала свою дочку, отдала свой горшок с кашей, поискала глазами по улице, в поисках знакомых лиц, и…
– Это тот Савелий, который княжну в жёнки взял и казну рязанскую привёз.
– Да ты что…
– Вот тебе крест…
Если б сейчас в городе провести выборы в князья, то Савелий набрал бы сто процентов голосов. Будь у сотника человек пятьсот воинов, он бы рискнул, но время ещё не пришло. Был вложен только первый камень, в ту кладку, которая принесёт Савелию славу Защитника Смоленска.
Ильич отправил двух приказчиков под руководством Евстафия прибрать в разгромленной лавке, сам же отплывал обратно, за новой партией продовольствия. После бесплатной раздачи каши было принято решение давать провиант в долг. Ермоген выделил двух писцов, которые на бересте будут записывать должников, таким образом, выполнялась поставленная мной задача, узнать приблизительное количество горожан. Все, кто приходил за крупой, называли состав семьи, указывая имя главы семейства. Приезжать в Смоленск, и рыться в архиве, теперь не имело смысла. Стало понятно, почему произошла столь сильная нестыковка в данных, по численности населения за 1239 г. Большая часть горожан, из-за голода покинула столицу. Кусочки бересты подшивались по дюжине в стопке и отправлялись в церковь Михаила Архангела. Евстафий предварительно переписывал данные к себе в блокнот, для ведения бухгалтерии. Город насчитывал двадцать одну тысячу человек, шестьдесят три тонны крупы было перевезено за три дня. Если б не возможность передохнуть в моём настоящем времени, загнулся бы. Последний раз, когда мне приходилось таскать мешки в подобном количестве, было восемь лет назад. Фура с сахаром застряла, из-за поломки не доезжая Севастополя, в воскресенье. С утра и почти до обеда перегружал мешки с сахарным песком в восьмитонный КамАЗ. Спина ныла два дня, денег было в обрез, нанимать грузчиков не стал. Складская машина так и ездила взад-вперёд, подобно челноку, пока не перевезла весь груз.
Один человек не в состоянии накормить весь город, но спасти от голодной смерти было по силам. На время операции весь гарнизон крепости, кроме Савелия вывели в лес, на манёвры. Джутовые мешки складывали от терема и до речных ворот, я выносил мешок из дома, Савелий принимал его на крыльце и оттаскивал в сторону. К концу работы, мы просто окунулись в речку, смывая с себя всю пыль.
– Алексий, а можно мне сходить с тобой, туда, откуда ты приходишь? – Мы сидели на причале, отдыхая после работы, когда Савелий задал вопрос.
– Сходить можно, а попасть туда живым – нет. – Огорчил сотника ответом.
– Жаль, хотел взглянуть одним глазком, как оно там? – Рязанец улыбнулся, понимая невозможность своей просьбы.
– Пошли в крепость, переоденемся, скоро Пахом прибудет, а мы голые сидим. – Вставая, позвал с собой сотника.
Ильич прибыл через два часа, сообщив, что Ярослав вошёл в Смоленск, дождавшись прибытия нового князя Всеволда Мстиславовича. Шпионы донесли Ярославу, что в городе орудуют 'Меркурьевцы', накормившие за бесплатно всех голодных, угроза авторитету законной власти нарастала, ждать его полного падения было нельзя.
Ладью Новгородца догрузили шестнадцатью зеркалами, тканями для мастерской Нюры. Перед отплытием, мы с Пахомом Ильичом заперли Пелгуя в часовне.
– Слушай внимательно, ижорец Пелгуй. На тебя возлагается самая ответственная задача. По приходу в Новгород, ты, вместе с Пахомом Ильичом навестишь князя Александра. Он только что женился на псковской княжне. Передадите ему в подарок меч, который находится у твоего благодетеля и сообщи, что Эрих Картавый отправляет в устье Ижоры ярла Ульфа Фаси, который собирается ставить крепость, дабы сподручнее было разорять земли Новгорода. Пятнадцатого липня следующего года, если Александр не уничтожит гнездо схизматиков, то город падёт. – Запись закончилась. Мы открыли дверь часовни и выпустили вспотевшего Пелгуя наружу.
– Дяденька Пахом, нам надо срочно плыть в Новгород. – Проговорил Мальчик.
– Это ещё зачем? Тут ещё дел полно, да и в Киев сходить не мешало бы. – Ответил зуйку Новгородец, незаметно подмигнув мне.
– Да как вы не понимаете, я такое слышал, мне надо, ой…. – Ильич схватил мальчишку за ухо и высказал: – Слушаться надо старших, иди к ладье, мне самому в часовню надо. Наутро, Новгородец уходил в Смоленск, а оттуда прямиком в Новгород.
– Я вернусь, слышишь, Лексей. Я обязательно вернусь. – Ладья отходила от причала, Ильич стоял на корме, махая на прощанье мне рукой.
Ярослав на правах старшего восседал во главе стола, крутя в руках новый шлем – подарок от бояр города.
'Великые Архистратиже Господен Михаиле, помози рабу своему Феодору' гласила надпись, отчеканенная на золотой пластине.
– Точно, как мой старый, как мастера звать? – Спросил у Всеволда Мстиславовича, сидевшего по правую руку от него.
– Пётр, сын Данилы бронника. – Ответил князь Смоленска
То, что подобный шелом был потерян двадцать три года назад, когда Ярослав драпал после разгрома с Авдовой горы, Смолянские бояре не напоминали. Ещё бы, некоторые из них, как раз стояли в полках супротив одариваемого.
Застолье было организованно в честь рождения сына Ярослава – Афанасия. Гонец, прибывший с утра в детинец с радостным известием, был награждён серебряной гривной на шею, упоен почти в усмерть и уложен спать. Возлияние было в самом разгаре, как кто-то за столом упомянул про недавние события в городе, связанное с раздачей горячего питания.
– А где этот Савелий? Почему не празднует со мной? – Удивился Ярослав.
– Так он пришлый, не наш, рязанец. – Ответил боярин, вручавший шлем.
– Это не тот ли Савелий, который крепость на речке поставил? – С полным ртом еды произнёс князь.
Воцарилось минутное молчание, заслуг бояр по обороне города и оказанию сопротивления литвинам не было, а вспоминать успехи чуждых людей не хотелось. В разговор вмешался Иннокентий, который сопровождал Ярослава, чуть ли не на правах духовного наставника.
