Станислав Сергеев - Пепел войны
Глава 16
— Канарис, и вы молчали? Предатели прямо здесь, а вы сидите и ничего не делаете? А что имперская безопасность?
Канарис спокойно пояснил.
— Когда возникло подозрение, что заговор пробрался в высшие эшелоны власти Рейха, мы встретились с Гейдрихом и приступили к совместной работе по этому направлению. Учитывая наличие в моем ведомстве разветвленной сети агентуры на территории противника, даже той информации, полученной агентурным путем достаточно для серьезных выводов об уровне предательства в наших рядах.
Произнося этот монолог, Канарис про себя подумал: «Может сказать им про пришельцев из будущего, которые предсказали наше поражение. Нет пока рано, Фюрер опять начнет истерику и меня сделает крайним, а Гейдрих ему поможет, вон как улыбается, неужели что-то знает?».
Гитлер обратил взор на Гейдриха, который словно образец истинного арийца, представлял собой идеал преданного Германии высокопоставленного офицера СС.
— Да, мой Фюрер. Лучшие следователи уже несколько месяцев негласно ведут поиски каналов утечки информации. С целью сбора дополнительной информации были проведена операция с целью выкрасть из Москвы фигуранта этого дела, который имел полную информацию…
И Гитлер и Борман с удивлением смотрели на начальника главного управления имперской безопасности.
— И каковы результаты?
— В результате действий совместной диверсионной группы военной разведки и элитной части СС удалось захватить высокопоставленного сотрудника русской тайной полиции — НКВД, начальника специального подразделения, которое отвечало за контакты с изменниками. Но, чтоб не выдать секреты, коммунисты пошли на экстренные меры — они подняли в воздух несколько авиаполков бомбардировщиков, просто перемешали с землей целый лес, где скрылись наши диверсанты, но не дали никому уйти. Все это наводит на мысль о том, что человек, работающий на русских, занимает очень высокий пост. Одним из результатов деятельности предателей стало рассекречивание системы кодированной военной связи основанной на шифровальных машинах «Энигма», одна из которых была передана русскому командованию, это и объясняет, как русские могли узнать направление основных ударов.
— Гейдрих, это черт знает что! И вы ничего не делали, зная, что русские читают всю нашу переписку?
— Нет, мой Фюрер. Уже давно негласно идет замена старых шифровальных аппаратов на новые, которые в экстренном порядке были заказаны у производителей в режиме особой секретности, да и войскам было дано особое распоряжение без острой необходимости не пользоваться старым шифровальным оборудованием. Но возле каждого генерала не поставишь по офицеру СС, который будет его контролировать.
— А что поиски?
— Поиски ведутся. По нашим данным у русских есть целое подразделение, которое обеспечивает контакты с изменниками.
Гитлер вскочил и от избытка чувств, стал ходить по небольшой комнате.
— Вы правы, Канарис. Я так и знал что тут замешано предательство. Предательство идеалов Рейха, идеалов все западной цивилизации. Вы найдете предателей и выжгите всю скверну, которая стоит на пути нашего движения.
Тут голос подал Борман, который молча слушал рассказ Канариса и Гейдриха, но при этом как один из крупнейших функционеров НСДАП, имел свои источники информации среди членов партии.
— Скажите адмирал, а что это за история под русским городом Фастовом, где вас чуть не сбили? Насколько мне известно, что там произошли определенные события, которые как-то связаны с тем вопросом, который тут поднимался.
Хотя Борман только краем уха слышал о произошедшей там истории, не имея достоверной информации, так как многое сразу было засекречено военными, решил выстрелить наугад, показав перед фюрером свою осведомленность.
Будучи до мозга и костей великолепным партийным функционером, поднаторевшим на интригах, Борман с удовлетворением увидел замешательство на лице Канариса и такой же неподдельный интерес у Гейдриха, которого видимо тоже интересовала версия тех событий. А сам про себя порадовался, понимая, что тесной спайки разведки и имперской безопасности, которой он так боялся не получился — Старый лис Канарис, не всем делился с Гейдрихом и всем известная война между спецслужбами продолжается.
Адмирал Канарис не был бы руководителем одной из известных спецслужб мира, если б не подготовил бы ответ на этот каверзный вопрос, правда он ожидал его от Гейдриха, но никак не от Бормана, который старался не лезть в военные вопросы, которые не могли затронуть его положение возле Гитлера. Это говорило о том, что тема с Зиминым уже выплыла на самом высоком уровне. Бросив мимолетный взгляд на невозмутимого Гейдриха адмирал понял, что и всемогущий помощник Гимлера не расположен раскрывать перед Борманом все карты, видимо и у него свои инструкции.
— В тылу 6-й полевой армии работала группа русских диверсантов. Командира группы опознали как некого капитана Зимина, который несет ответственность за убийство командира моторизованной дивизии СС «Райх» обергруппенфюрера Пауля Хауссера. По многим данным в июле-августе этого года во время боев под Могилевом этот капитан занимался обеспечением связи с заговорщиками, которых мы разыскиваем, поэтому при его появлении меня сразу известили, и я незамедлительно вылетел на фронт.
Судя по выражению лица Гейдриха, он сам впервые от Канариса услышал такую трактовку событий под Фастовом, но свое мнение сдержал при себе. Но Гитлер уцепился лишь за одну фразу и стал ее развивать.
— Вы, Канарис считаете, что заговорщиков много? Я думал вопрос стоит об одном подлом предателе, продающем жизни наших солдат врагу, а вы говорите о целой организации?
— Да мой, Фюрер. Один человек, находясь в Берлине или недалеко от вашей резиденции, вряд ли мог бы иметь информацию о передвижении отдельных дивизий и о расписании авианалетов на объекты русских. По тому, что противник в курсе наших стратегических планов и планов на отдельных участках фронта можно сказать, что это некая группа, которая ставит перед собой пока еще не определенные цели, но при этом не имеет полной информации на фронтах.
Тут в разговор влез Гейдрих, которому, видимо, надоела позиция молчаливого слушателя.
— Есть еще одно наблюдение, которое может пролить свет на эту проблему.
Все как по команде повернули голову к нему.
— Сначала утечка информации происходила на участке фронта, в зоне ответственности группы армий «Центр», сейчас то же самое произошло в полосе группы армий «Юг».
Быстрее всего догадался Гитлер, за плечами которого был опыт интриг и борьбы за власть при достижении Олимпа власти Германии. Он просто эмоционально выкрикнул.
— Гудериан.
Но на защиту легендарного основателя бронетанковых войск Германии встал Канарис, прекрасно знающий источник столь необычной информированности русских.
— Мой Фюрер, это пока только предположение. Тут может быть замешан кто-то и из окружения генерал-лейтенанта Гудериана, адъютант, заместитель, начальник штаба. Мы эту закономерность тоже заметили и активно ищем предателей, но в разгар победоносной войны мы не может вносить нервозность и создавать атмосферу недоверия среди генералов и солдат наступающей армии. Все это нужно делать, соблюдая режим секретности, чтобы не насторожить предателей и не дать им повода на время прекратить свою подрывную деятельность.
— Нет, нет и еще раз нет! Вся Германия должна знать, что мы делаем с предателями нашего священного дела. Вы, Канарис, слишком мягко относитесь к предателям, заигрывая с генералами некоторые их которых скрывают свою гниль до самого конца. Я вам даю месяц, чтобы найти врагов и вы и Гейдрих будете обязаны раз в неделю отчитываться о результатах поиска. Я вам даю месяц, только месяц и не днем позже!
Тут снова подал голос Гейдрих, подчеркнуто официально и уважительно обратившись к Гитлеру.
— Мой Фюрер, можно ли это расценивать, что даны особые полномочия для работы с нашими генералами?
— Вы можете делать все, что нужно, но это не должно помешать нашему наступлению на Москву. А теперь свободны.
Когда Гейдрих и Канарис вышли, Гитлер в раздумье ходил по комнате мимо стоявшего по стойке «смирно» Бормана. Он так ходил минуты две-три, громко дыша и разглагольствуя о заговорах, но внезапно остановился, поднял глаза на своего секретаря и сказал.
— Мартин, а ведь я ему не верю, он что-то знает.
— Кому, мой Фюрер?
— Канарису.
Борман почтительно молчал, зная, что интуиция Гитлера редко обманывает.
— Мартин, пригласите ко мне чуть позже Гейдриха, мне показалось, что Канарис и его водит за нос.
— Да, мой Фюрер.
***В столовой, где был накрыт обед для приехавших на совещание генералов, стояла гнетущая обстановка. Все прекрасно понимали сложившуюся ситуацию и ждали принятия жестких мер от Фюрера за провал наступления на Москву. Генерал-полковник фон Рундштедт нервно ерзал на стуле, прямо всем своим естеством ощущая, как у него под ногами начинает гореть земля. Как профессиональный военный, он прекрасно понимал, что все неудачи на Восточном фронте так или иначе связаны с недостоверной разведывательной информацией, и те проблемы с которыми столкнулись танковые группы Гудериана и фон Клейста, напрямую связаны с недочетами в работе разведки, проморгавшей масштабные фортификационные работы под Полтавой и Конотопом, переброску войск и подготовку многочисленных полевых аэродромов, на которых базировалась русская авиация, стянутая к месту прорыва. То, что противник сделал весьма удачную попытку перехватить стратегическую инициативу, пользуясь секретной информацией о направлениях ударов, и сумел настолько хорошо подготовиться, говорило о действительно серьезной утечке информации и у «Старого лиса» Канариса, что-то было, раз он так себя спокойно и уверено чувствует. Наверно сейчас сидят там и обсуждают кандидатуру «козла отпущения», не зря же туда пригласили еще и Гейдриха, цепного пса Гимлера.
