Падаванство (СИ) - Ланцов Михаил Алексеевич
Растущую буквально на глазах.
Хотя, конечно, все еще оставаясь ручейком.
Из-за чего Николай Павлович уже стал косо посматривать на доходные дома столицы, построенные, без всякого сомнения, «с нарушениями». Ну а как иначе? Начав заодно замечать жалобы на всякую антисанитарию, притоны и прочее…
Завершающим проектом этого года был морской комплекс.
В Анапе и Новороссийске…
— Милый! — раздался голос жены, которая поднималась по ступенькам.
Уже разрешившаяся от бремени, хотя и не кормящая. Мамок наняли, потому что она не желала портить фигуру и возится со всем этим. Не спать по ночам и все такое. Лев мог бы надавить, но эта юная особа и так находилась под его неслабым прессингом. Тем более что такая практика имела место повсеместно среди состоятельных людей.
— Милый! — вновь раздался ее голос, теперь уже совсем близко.
— Да, дорогая. Заходи.
Впрочем, когда он это говорил, она и так уже входила.
— Опять с бумагами сидишь?
— Ради тебя стараюсь?
— Ради меня? — фыркнула она смешливо. — Опять твои шуточки.
— Почему же? Нет. Вот — стараюсь сделать Государю отчет покрасивее, чтобы потом землю под особняк попросить в столице.
— О… да… — расплылась она в улыбке. — На Английской набережной?
— Ну это банально, — отмахнулся граф. — Мы же должны потрясать общественное мнение, не так ли? Поэтому нужно сделать что-то, что совершенно неожиданно.
— И что же?
— Мне пока в голову приходит остров. Забрать себе целиком какой-нибудь небольшой остров. Или даже получить разрешение и намыть его. К нему перекинуть красивый мостик. А на нем соорудить что-нибудь из ряда вон.
— На маленьком острове? Что же там можно сделать?
— Например, небоскреб. Это очень высокое здание — этакая жилая башня, только очень большая. С перемещением по ней на лифте.
— Фи… — сморщила она носик. — К тому же Государь издал указ 1844 года. Я про него от подружек слышал.
— Одиннадцать сажень[4], да, я знаю. Но это касается только обычных зданий. Однако если Государь разрешит лично, то можно.
— А если, нет?
— А если, да?
— Вы так уверены в себе?
— Думаю, что Николай Павлович охотно уступит в такой малости. В конце концов, это статус.
— Статус?
— Да. Если в столице нет небоскребов, то это деревня, а не столица.
— Вы не боитесь такое говорить императору?
— Все будет сильно зависеть от его настроения и моего отчета. — криво усмехнулся граф. — Чем красивее я все доложу, тем больше смогу для себя попросить. Кстати, милая, вы сможете мне в этом очень помочь.
— Как же?
— Вы ведь совсем не разбираетесь в моих делах, не так ли?
— Почему сразу не разбираюсь? — надула она губки, но больше для вида.
— Тем более. — расплылся в улыбке Лев Николаевич. — Давайте я буду вам читать свой доклад. Фрагментами. А вы задавать вопросы. Мне очень важно, чтобы вы понимали все, что я говорю.
— Вы думаете, это поможет?
— Николай Павлович сейчас очень сильно загружен делами и едва ли захочет серьезно во что-то вникать. Да и вообще — люди не любят, когда их загружаются слишком сложными вещами или полными ненужных им деталей. Поэтому если вы, как человек, не погруженный в эти вопросы, все поймете, то и ему будет нормально…
[1] Такие генераторные мощности позволят выпускать от 11 до 22 тысяч тонн азотной кислоты или сопоставимое количество калийной селитры. Не бесплатно, конечно, но очень дешево.
[2] До постройки Куйбышевского водохранилища (плотина у Ставрополя-на-Волге (сейчас Тольятти)) колебания уровня воды в районе Казани было 10–11 м. После — 5–6 м.
[3] Чугунные мосты старались делать арочными, чтобы материал работал на сжатие.
[4] 11 саженей это 23,43 м.
Часть 2
Глава 10
1849, декабрь, 22. Санкт-Петербург
Лев вышел к докладному планшету.
Так пришлось назвать флипчарт, просто чтобы оно нормально воспринялось. А то от него — от англофоба слышать неологизмы на базе английского было явным перебором.
Огляделся.
В этом небольшом зале собралось прилично уважаемых и очень влиятельных людей во главе с императором. Вот и военный министр, с явным неудовольствием на лице. А рядом с ним Милютин Дмитрий Алексеевич, уже, кстати, генерал-майор, сидит и благожелательно улыбается. Контрастненько.
В целом же…
В целом настрой у публики выглядел либо нейтральным, либо позитивным…
— Начинайте Лев Николаевич, — произнес император, когда все уже собрались.
— Итак, господа, перед вами карта Западного Туркестана. Здесь Хивинское и Кокандское ханства, откуда идут основные набеги. Бухарское ханство участвует постольку-поскольку. Все продвижение отрядов идут вдоль источников воды. Во всяком случае, все выявленные нами. Они обозначены коричневыми стрелками.
— А почему коричневыми? — поинтересовался военный министр.
— Мне показалось, что набеги — это вещь дурная, и я обозначил их цветом подходящей субстанции. — невозмутимо ответил граф.
Зал хохотнул.
Даже сам Чернышев.
Как это ни ужасно, но он такого рода карту видел впервые, чтобы разом отображался весь тот театр военных действий с обобщающей информацией. Обычно все как-то кусками или даже словами. Да. И выглядело это все довольно занятно. Тут. Особенно ему понравилась сведение маршрутов набегов, которые сходились в три своеобразные реки, две из которых явно и сильно доминировали.
Лев же продолжал:
— Как вы видите — перекрытие этих трех шляхов, назовем их так, позволяет в целом купировать набеги. Основные удары идут здесь, здесь и здесь. Самым удобным для нашего наступления является вот это направление.
— Наступления? — вновь спросил Чернышев. — Вы имеете в виду полноценный поход?
— Никак нет. — возразил Толстой. — Наступление в смысле системной экспансии. Для начала нужно от Самары до Оренбурга проложить железную дорогу. Это прямо базовая вещь, иначе снабжение этого фланга представляется чрезвычайно сложным. Здесь же я предлагаю сосредоточить пару драгунских полков, переведя их с лошадей на верблюдов.
— Но зачем⁈ — удивился уже Николай Павлович.
— Верблюд под всадником и с поклажей, совокупной массой около дюжины пудов идет порядка четырех-пяти дней, не требуя воды и еды. Преодолевая до сорока — пятидесяти верст за день. Что дает нам оперативный радиус легких отрядов верст в восемьдесят — сто. Это на голову больше, чем у обычной кавалерии, и расширяет оперативные возможности. Если же эти пару полков перевооружить нарезными карабинами и револьверами, то мы кардинально поднимем их боевую эффективность. В разы. Из-за чего эскадрон уверенно сможет наносить огневое поражение вражескому полку или сопоставимой массе конницы.
— Но хивинцы или кокандцы могут выставить сильно больше! — возразил Чернышев.
— Для оперативной разведки, исключающей такие неприятности, я предлагаю использовать специальные команды с воздушными шарами.
— Это шутка? — с насмешкой переспросил Чернышев.
— Никак нет. Я изучил французский опыт и провел опыты в Казани[1]. Воздушный шар из шелковой ткани со спиртовой горелкой и плетеной корзиной спокойно помещается в два фургона вместе с расчетом. В ситуации с Западным Туркестаном, речь будет идти о трех-четырех арбах, запряженных верблюдами. Подготовка к запуску и подъем около часа. При подъеме на высоту ста саженей дальность обзора составляет сорок шесть верст[2]. Подъем на такую высоту уже давно отработан и не является трудностью.
— Вы серьезно? — переспросил уже император.
— Вот отчет, заверенный генералом Шиповым. — ротмистр взял со стола верхнюю папочку и протянул ее император. — Он присутствовал и поднимался сам в корзине. Лично. Этот прием наблюдения генерал рекомендовал ввести штатным в каждой армейской дивизии. Я же от себя добавлю, что можно и на флоте применять, введя в состав эскадры специальный быстрый корабль с достаточно просторной кормой. Остановился. Поднял шар. Огляделся. Доложился флагману. При этом сто саженей — это не предельная высота. Еще в конце XVIII века вполне успешно совершались подлеты на восемьсот и более сажень. Но я ориентировался на максимально простое и дешевое решение.