Ревизор: возвращение в СССР 33 (СИ) - Винтеркей Серж

— Точно, — оглянулся я на ближайший подъезд.

— Так! Ну, время уже пять минут одиннадцатого! — прокричал Ларионов. — Начинаем! Семеро одного не ждут!

Собрание затянулось. Постоянно возникали стычки. Хорошо, что Ларионов знал всех жильцов нашего дома и быстро пресекал выступления чужих.

— Посторонних просим не вмешиваться! — кричал он. — Мы сами разберёмся!

Чувствовал он себя очень уверенно, видимо, после вчерашнего появления «Чайки» у нас во дворе. Прекрасно понимал, что это событие всех выступавших против площадки глубоко впечатлило. Весь дом уже знал, кто именно приезжал, и люди здравомыслящие понимали, что площадку, на которую приехал взглянуть человек такого уровня, никто демонтировать не даст. Но были и те, кто искренне считал, что является пупом земли, не понимая таких нюансов. Яростные дебаты продемонстрировали это со всей очевидностью.

Наши не вмешивались, но мама Ахмада несколько раз еле удержала. Горячий он мужик, все близко к сердцу принимает. В итоге, «против» площадки проголосовали только три квартиры. Восемь «воздержались», остальные голосовали «за» и таких было подавляющее большинство. И, кстати, присутствие на нашем собрании жильцов соседних домов тоже сыграло свою положительную роль в пользу сохранения площадки. Они начали делить наш детский городок прямо во время нашего собрания. Чуть не передрались, решая, в чей двор он отойдёт в случае, если мы проголосуем «против». Тут уже у многих наших сработало мышление по типу — «такая корова нужна самому».

Обнял волновавшуюся всё собрание жену и поцеловал в макушку.

— Цирк на выезде, — шепнул я с досадой. — Сорок минут потеряли!

— Да ладно! Главное, площадку оставят теперь в покое, — услышал меня стоявший рядом Костян Брагин.

Вернувшись домой, успокоили с женой Ирину Леонидовну с Диларой.

— Всё! Никто площадку сносить не будет, — уверенно сказал я.

Мы начали собираться к отцу. Загрузил в машину коляску на всякий случай. Собрал полное собрание сочинений Конан Дойля по антресолям в разных шкафах. Жена подготовила сумку с продуктами и две сумки с вещами.

— Вы так собираетесь, как будто на море едете, — заметила Дилара.

— О! Если бы мы ехали на море, машины нам было бы мало, — ответил я, взглянув насмешливо на жену. — Прицеп ещё пришлось бы покупать.

Да, молодая совсем еще. В прежней жизни я только годам к сорока пяти овладел высоким искусством брать в поездки самый минимум вещей. При этом с содроганием вспоминал тяжеленые чемоданы, что мы раньше с собой таскали на отдых. Ну и специфику СССР тоже, конечно, надо учитывать. Это в двадцать первом веке, уезжая в ту же Турцию, ничего кроме денег брать не надо. Что понадобится вдруг, просто пойдешь и купишь. А как сейчас быть, когда некоторые товары дефицит, и в незнакомом городе их не купить?

— Мне сегодня уезжать, а Загит опять дежурит, — как бы между прочим заметила Диля.

— Во сколько? — остановился я на ходу. — Когда вам на вокзал?

— Да не надо меня везти, меня Марат отвезёт! — поспешно проговорила она. — Я просто переживаю, что не попрощалась с братом толком. Надо хоть с вами попрощаться…

— Тёть Диль, да мы в восемь уже дома будем! — уверенно ответила ей Галия. — Нам детей спать класть надо.

Когда мы приехали к отцу, у него уже было три семейных пары. Люди все уже возрастные без детей, коллеги отца по институту. Он прибалдел от такого нашего с женой подарка, сразу семь книг, целое собрание сочинений. Похвастался телеграммами из Швейцарии от Эль Хажжей и из Рязани от Тимура с Виолеттой. Только подумал, что осталось только получить телеграмму от Жариковых, как они сами приехали. Благо станция электричек в двух шагах. Аришка осторожно вручила дедушке что-то хрупкое. Оказалось, это большая чашка с блюдцем, красивый тёмно-синий набор с позолотой. Очень эффектный. Отец заверил малышку, что теперь будет пить только из этой чашки. Девчонка взглянула растерянным взглядом на улыбающуюся Инну, успокоилась и переключилась на Прохора с Василием.

— Ну, все в сборе, — провозгласил отец, — пора!

Женщин и детей посадили в машины, забили багажники сумками и флягами с водой и поехали «на природу» в двух кварталах от дома. Мы такие умные были не одни, но местечко нашли неплохое. Расстелили на траве клеёнку, а вокруг всё застелили покрывалами. Еды оказалось полно. И Кира запаслась, и мы привезли.

— Давайте, разливайте, пока не нагрелось всё, — скомандовал отец.

Он взял с собой волейбольный мяч, сначала Аришка с его мальчишками играли им в футбол. Потом мы, взрослые мужики, пошли мячик покидать немного. Правда, надолго нас не хватило, после нескольких стопок желание бегать и скакать у мужиков напрочь пропало. Один я не пил, очень уж негативно отношусь к выпивке за рулем, а уж когда везешь детей и жену, то особенно. Не дай бог в аварию попадешь, и с кем что случится, никогда себя же не простишь… Все будешь думать, что этого не было бы, если бы трезвым был.

Солнышко припекало, кто сидел, кто уже полулежал. За разговорами и анекдотами время шло быстро.

Женщины выбрали рядом место, где побольше тени и застелили для малышни целых два покрывала. Галия с Инной улеглись по краям головой к одному углу, а нас с Петром уложили головами к другому углу. У детей получилась целая арена для игр, а мы получили возможность спокойно полежать и поговорить.

— У нас в институте вольнонаёмные служат, — рассказывал Пётр. — Хотел отца своего пристроить, он же программист, как раз то что надо бы… Но без московской прописки его не берут. Так обидно. Пока они квартиру в Караганде на дом обменяют, пока дом продадут, пока здесь кооперативную квартиру найдут или дом, вакансия сто раз уйдёт…

— А что ж ты молчал? — с досадой спросил я его, поднявшись на локте. — Придумали бы что-нибудь…

— Что? — посмотрел он на меня обречённым взглядом. — Я его хотел к нам прописать, так мне руководство не позволило.

— Правильно, у вас жильё служебное, — на автомате ответил я. — Вакансия ещё открыта?

— Не знаю. А какая разница?

— Большая. Безвыходных положений не бывает…

— А что тут можно сделать? Я уже и так думал, и так… У нас тут родни нет. Его и прописать-то не к кому…

— А дом в деревне? — напомнил я. — Это же ближайшее Подмосковье, вполне сойдёт для трудоустройства.

— А разве так можно, не к родственникам прописываться?

— Не знаю. Но узнаю в понедельник. А ты узнай, свободна ли ещё вакансия?

— Ну, ладно, — приободрился зять. — Думаешь, ещё не всё потеряно?

— Уверен. В конце концов, это же не последняя вакансия у вас в институте. Закрыли эту, откроется другая. Если уж ты уговорил отца перебираться в Москву, то надо просто начинать и делать.

— Там же ещё сестра моя с мужем и детьми, — поморщился с досадой Пётр. — Она боится ехать, как она говорит, в никуда…

— Ну, в общем-то правильно боится… Можно понять. Короче, давай мне полный состав семьи, у кого какое образование, опыт работы. А я буду думать, куда кого можно пристроить… Хотя бы кого-то одного из них устроить на служебную площадь, квартиру двухкомнатную… Им же хватит? А там вы свою трёшку в Караганде в деньги обратите и здесь что-то купите, можно будет со служебной квартиры и съехать, если работа совсем уж не будет нравиться.

— А что это за работа со служебной двушкой? — заинтересовался Пётр.

— Буду выяснять нюансы. Точно знаю, что в ЖЭКах дают… Скорее всего, и еще где-то такое есть. Будем думать, будем искать.

— Ладно. Спасибо за помощь!

— Не за что, пока что.

Остаток дня пробалдели на воздухе, часам к шести вечера появились комары. У малых стали появляться красные пятна на месте укусов. И мы с женой решили ехать домой.

— Дальше будет хуже, — объяснил я. — Тут же река рядом, а у комаров в мае-июне самая активность.

Санька Жариков тоже начал капризничать, не понимая, что происходит.

— Всё, тогда перебираемся в квартиру, — распорядился отец, но мы с женой всё равно начали прощаться. Нам же ещё Дилю сегодня провожать.