Аргентинец поневоле 2 (СИ) - Дорнбург Александр

Время наступало лихое, поэтому расходы на защиту вряд ли будут лишними.

Команда из подобных эмигрантов, под руководством Гомеса, даже провела успешную операцию в Монтевидео. Навестив беглеца Мигеля Бельграно. Чтобы история с покушением на мою персону не повторилась снова и снова. В таких ситуациях я следовал одному правилу. Если враг падает на землю, он не должен встать. Добить его прямо сейчас. Без пощады. Без колебаний.

Гомес был так похож на Че Гевару, что ему не хватало для полного счастья только берета с пятиконечной звездой. Очень фотогеничен. Да и вся троица была как на подбор. Они были высотой более метра семидесяти пяти. Сильные, широкоплечие. Красавцы-киллеры в белых гетрах. Владеющие одинаково хорошо как огнестрельным оружием, так и клинками. Их ножи были очень острыми. Они предназначались для тонкой работы. Нарезка. Измельчение. И так далее. С такими шутки не пошутишь, и не повыступаешь — себе дороже обойдется.

Действовали аргентинские «командос» по обычному сценарию. В начале послали в Монтевидео человечка, чтобы подготовить базу и осмотреться. Понюхать, что к чему.

Мигель Бельграно, полный неясных надежд и всячески обласканный французами, жил очень осторожно. Неблагодарный, вороватый ублюдок снял себе отдельный особняк с охраной. Там жили четверо охранников-вертухаев и два здоровенных пса. Крупные немецкие овчары, с хищными мордами. Для целей обеспечения приватности.

Кроме того — сам Мигель и слуги. Итого десять мужиков. Женщин мы не считали. Служанки и горничные нам не помеха. Тут пока женщины-воительницы не в моде. Впрочем риск всегда присутствует. Вполне возможно, что кто-то пострадает. Причем фатально.

Что же, плохих парней могут победить только очень плохие. Сработали мы по традиции в ночь после Нового года. Без права на ошибку. Трое моих боевиков были вооружены кольтами. С пружинами пока те же проблемы, так что от детских болезней мои кольты еще не избавились. Поэтому, чтобы в случае поломки задействовать обе руки, каждый из боевиков Гомеса был вооружен только одним кольтом. На пять патронов.

Пульки, конечно, свинцовые, слабенькие, но до ста метров вполне убойны. Тем более, мы делаем бритвой в округлом кончике маленький крестообразный надрез. При попадании пуля развернётся и начнёт метаться по телу, разрывая и наматывая на себя ткани, кровеносные сосуды, повреждая внутренние органы…

По сути, это знаменитые пули «дум-дум», в будущем запрещенные Международной Конвенцией

Работать надо было тихо. Так что сам Гомес должен был опробовать еще одну новинку. Глушитель. Тоже страдающий детскими болезнями. Мембраны из кожи и резины не держали напор пороховых газов. Тихими были только первые два выстрела. Приходилось применять мылообразный гель. Наносимый по ходу дела. Грушевидная клизмочка с гелем в кисете висела у Гомеса на поясе.

Его соратники, для уменьшения звука выстрела, должны были стрелять через перьевые подушки-думки, которые носили с собой. Прелюдии были излишни.

Все прошло как по маслу. Постучали, сразу прикончили здоровенного негра-охранника, «наивного чукотского юношу». Тихо вошли, быстро перестреляли собак и остальную охрану, пока те не всполошились. Эти придурки, расслабились и допустили ошибки. Они сделали плохой выбор в определенной ситуации, которая требовала полной концентрации внимания.

Затем «командос», прошли в сад, позаимственными у охранников ключами открыли дверь, вошли в дом и закончили свою работу, прикончив всех мужчин. В том числе и Бельграно. Как с курами перед праздником, обошлись…

А надо было читать классиков! Сам Мигель виноват. Говорили же ему: «не ешьте на ночь сырые помидоры». А он ел! И на меня петухом наскакивал. Хотел прикончить! Итог — закономерен!

Скандал был знатный. Но все кончилось, как обычно, ничем. Что случилось, то случилось. Как и в случае с послами. Все ограничилось грозными дипломатическими нотами. А какие к нам претензии? Не аргентинское же правительство этих послов охраняло? А кто виноват, что американцы и французы такие олухи? Явно не я. И не Аргентина. Так о чем разговор? Это было очевидно.

А после бойни в Монтевидео в народе распространилось устойчивое поверье, что это дело злых духов, утащивших душу многогрешного Мигеля Бельграно прямо в ад.

Так же в январе, с американской китобойкой, появился в наших краях и Гаррисон. Он отчитался о тратах и проделанной работе, показал договора и прочие бумаги, и получил второй транш на строящийся клипер. С Уошберном мне буквально чудом удалось заскочить в последний вагон уходящего поезда. Теперь у меня 10% в его предприятии по производству проволоки. Причем я буду брать исключительно натурой. То есть проволокой, которую с Восточного побережья США очень удобно доставлять в Буэнос-Айрес.

С другими же американскими изобретателями я не сотрудничал. И разрешения у них не спрашивал. Кроме продукции судостроителей и проволоки, остальное я уже и так успешно производил в Аргентине. В качестве своих новинок. И сеялки, и жатки, и прочие комбайны. Не говоря уже о кольтах и других револьверах.

В конце февраля 1832 года еще не закончила свирепствовать засуха, как на горизонте замаячила новая напасть. Мор. В Индии, как известно народ веселый. Они в Ганг срут, ссут, трупы туда кидают, а потом из этой же реки воду пьют. А так как там жарко, то холерные эмбрионы там плодятся со страшной силой.

Индия еще начиная с 1826 года была ареалом распространения холеры. То в одной, то в другой области страны вспыхивали эпидемии. Пока локальные. Но как только температура воздуха начала повышаться в глобальном масштабе, так эпидемия холеры начала расползаться, охватывая все новые территории. Это в теории и по закону, а жизнь, она, как известно, многограннее и шире любой теории и любых законов.

В 1828 году болезнь уже охватила соседние Китай и Индокитай, а с другой стороны Афганистан, Бухару и Хиву. В 1829 году караваны завезли «модную болезнь» в Оренбург.

Англичанам показалось обидно, что дело распространения болезни легло на плечи каких-то туземцев. Поэтому британские купцы, засучив рукава, взяли дело в свои крепкие руки. На английских кораблях болезнь худо-бедно завозили во все концы света. 1830 год привел к тому, что холера свирепствовала на Ближнем Востоке. В Египте от болезни грязных рук умерло 150 тысяч человек. Во всем мире погибших уже начали считать миллионами.

В 1831 году наползающая болезнь захватила юг Восточной и Центральной Европы. А Европа по плотности населения тогда мало уступала Индии и Китаю. 1832 год начался совсем весело. В Англии уже умерло 30 тысяч человек. На юге, во Франции — 200 тысяч. Которых мама в детстве не научила: «не пей из лужицы — козленочком станешь».

Французские солдаты принесли с собой холеру в Алжир и далее в Северную Африку. Эмигранты завозили болезнь в Северную Америку и в Австралию. В суровой и холодной России вспыхивали холерные бунты. Пушкина законопатили на карантин. И не одного его.

Везде ставили карантинные дозоры и препоны. Страны и районы обособливались друг от друга. Поездка в соседний населенный пункт, расположенный в дне пути верхом, теперь стала напоминать по трудностям путешествие из Петербурга на Камчатку. Всякая торговля стала сводиться к минимуму.

Благодаря тому, что мы находились на отшибе, болезнь пока Аргентину не затронула. Но началась лихорадочная подготовка и карантинные мероприятия.

Между тем, еще в декабре прошлого года из Англии в нашу сторону выдвинулся исследовательский барк «Бигль». Это был военный корабль Британского королевского флота, водоизмещением 235 тн, несущий 8 пушек и 120 матросов и офицеров.

Правда, сейчас этот корабль якобы плыл в наши края с мирными, исследовательскими целями.