Белая ферязь (СИ) - Щепетнев Василий Павлович
— И?
— И весь обратный путь продолжал угощать. Две дюжины бутылок — и капитан Седов здесь. Есть у Георгия Яковлевича слабость к ямайскому рому. Сейчас он восстанавливает здоровье в больнице Николая Чудотворца.
— А что с экспедицией Брусилова?
— «Норд» сумел вызволить «Святую Анну» из ледяного плена, но обстановка во льдах сложилась неблагоприятно, делая невозможной продолжение пути. И по зрелом размышлении Георгий Львович счел за благо вернуться в Архангельск, отложив попытку пройти Северо-Восточным путём до более удачных времён. Наша флотилия попыталась ещё отыскать «Геркулес», но увы, попытки успехом не увенчались.
— Что ж, два из трёх — это огромный успех. Но мне думается… Мне думается, вывод напрашивается сам собой.
— Какой же вывод, Ваше Императорское Высочество?
— Кавалерийским наскоком Север не взять, вот какой. Однако Север нужен России. Поэтому потребуются усилия государственные. Возможно, даже создание особого департамента, который займется развитием северных территорий. Построение высокоширотных ледоколов, больших и мощных, создание Северного флота для охраны наших рубежей, вообще — превратить Северо-Восточный проход в Северный морской путь — путь, который позволит преобразить Север в развитый край.
— Я… Я по мере сил… — начал было Колчак, но я прервал его:
— Мне всего восемь лет, я маленький мальчик, мечтатель и фантазёр. Давайте вернемся к этому разговору через восемь лет.
— А пока…
— А пока — служите. Нашему флоту нужны талантливые инициативные капитаны. И, как говорится, плох тот капитан, который не мечтает стать адмиралом!
На этом аудиенция была завершена. Что я хотел сказать, я сказал. Через восемь лет я буду совершеннолетним Наследником, а это — совсем другое дело. Совершеннолетний Наследник вполне может возглавить управление Северного Морского Пути. Нужно только дожить до одна тысяча девятьсот двадцатого года. Мне и России.
И я пошёл в свой дворец-избушку.
На стене спальни я рисовал… фреску, не фреску, а — как бы. Фрески, по сырой штукатурке, красками — это не моя лига. Не дорос я до настоящих фресок. Работаю по выбеленной поверхности. Выбеленной, но не белоснежной, а серой. Специально серой. А работаю я углем и мелом. Получается — как фотография. Чёрно-белая фотография. На стене она останется не навеки, но мне навеки и не нужно.
Сейчас и здесь, в одна тысяча девятьсот тринадцатом году, в Александровском дворце, в жилых покоях много икон. Очень много. Вероятно, рассчитывают, что количество переходит в качество. И постоянно то Mama, то сёстры, то подшефные полки, то всякого рода делегации пытаются подарить мне иконы. Нет, я понимаю, одна икона, две. Но дюжинами? Нет, нет, и нет. И я решил раскрыть тему по-своему.
Рисую ангела-хранителя. Своего. Собственного. Дело для меня непростое, это же не альбомный лист, не страничка блокнота. Два на два аршина.
Работаю быстро. Лихорадочно. Нужно успеть завершить: на днях мы отъезжаем в Крым. Продолжить отдых. «Штандарт» уже там, прошёл морем. Мы же — поездом, поездом. А в Крыму будем по Чёрному морю ходить. Вот до отъезда я и хочу завершить работу. И завершу. Немного осталось. Последние штрихи.
И я закончил бы, непременно закончил, но тут в дверь постучал дядька Андрей. Да, теперь они стучат, дядьки. Я повелел.
Я занавесил фреску. Шёлковой простыней. Не готовое — не показываю.
Меня зовут сёстры.
Раз зовут, иду. Они просто так не позовут. Что-то важное. Или интересное.
Оказалось и то, и другое. Окончательный вариант договора между товариществом «барон А. ОТМА» (это теперь наш товарный знак) с одной стороны, и «Книгоиздательством и книжной торговли А. С. Панафидиной» с другой.
Конечно, договор составляли не мы. Составляли зубры, эксперты Министерства Императорского Двора. По распоряжению Рара. С его же позволения мы и задействовали свои капиталы, вернее, небольшую часть своих капиталов. Договор составлен, разумеется, с максимальной выгодой для господина барона. Но и госпожа Панафидина в накладе не останется.
Я, честно говоря, из бумаг мало что понял. Но Татьяна разъяснила важнейшие пункты — как ей разъяснил господин Гурлянд, директор Царскосельского коммерческого училища. Татьяна, похоже, всерьёз заинтересовалась «как государство богатеет, и чем живёт, и почему не нужно золота ему, когда простой продукт имеет».
Не всё же рукоделием заниматься. Двадцатый век на дворе, и великие княжны должны занять подобающее место среди высших управленческих кадров! А для этого, понятно, нужны соответствующие знания. Я нередко говорил, что они будут министрами, наместниками и прочими важными лицами. Сёстры посмеивались — поначалу, но потом задумались: а почему бы и нет? Земля наша велика и обильна, почему бы не стать Ольге, к примеру, для начала, правителем Виленского края? Или Красноярского? А Татьяне — начальником Чукотки? Нет, лучше наместницей Закавказья!
Чушь? Нет, смелая мечта! Ведь пока на всякие важные должности Великие княгини даже и не претендуют. Великие князья да, а для женщин — всякие богоугодные заведения, и то почётной директрисой, патронировать, но не управлять. Пока в обществе преобладает мнение, что не женское это дело — быть, к примеру, губернатором в России. Тем самым не используют имеющиеся ресурсы.
Читал, что некогда в испанских колониях, что в Южной Америке, добывали серебро. В Аргентине. Но платину, которая тоже была в той же руде, считали никчемной примесью, от которой старались избавиться. Утопить в океане, чтобы мошенники не разбавляли ей благородное серебро. И утопили во множестве, тысячи, десятки тысяч тонн. Окончательно и бесповоротно — на дно!
И только потом, потом, потом дошло, чего они лишались.
Софья Ковалевская ещё в прошлом веке стала профессором математики. Мария Сколодовская-Кюри уже в этом веке получила две Нобелевские премии. Но переворота в общественном мнении они не произвели. Исключения, которые только подтверждают правила, вот ответ общества.
Но сёстры теперь не сдадутся. Будут бороться. Отстаивать право каждой Великой княгини участвовать в управлении государством. И победят. Я очень надеюсь, потому что мне в одиночку не вывести Россию в сверхдержавы. А хочется. Очень хочется.
Итак, мы и де-факто, и де-юре совладельцы дела Панафидиной. У нас у каждого — по одному паю номиналом в сто тысяч рублей, у госпожи Панафидиной — четыре таких пая. То есть при солидарном голосовании барон А. ОТМА может диктовать условия. Теоретически. Практически же мы вмешиваться в работу не собираемся, а число паев будет иметь значение при распределении прибыли. Или убытков. Но убытков не будет — пока жива Империя, это просто не допустят. Министерство Народного Просвещения распространит циркуляр о необходимости всем видам учебных учреждений, начиная с начальных, подписаться на «Газетку…» — и вуаля! Подписчики, подписчики, подписчики! Те, кто победнее, будут читать газету в очередь. А те, кто побогаче, те выпишут в личное пользование. Там же ещё и премии, книги, которые всякому захочется иметь на своей собственной полке. Учащиеся массы получат доступ к Тайнам Вселенной. А что? В планах у меня образовательные серии типа «Путешествие Знайки по Солнечной Системе», «Путешествие Знайки в микромир», и, конечно, «Путешествие Знайки на Машине Времени» — с динозаврами. А то всё индейцы, индейцы… Динозавры!
Но это потом.
А пока мы обсудили работу на осень. Охват новых для нас масс! Кстати, от девочек барону приходит больше писем, чем от мальчиков. И не удивительно: женских гимназий в России больше, чем мужских! Почему бы не придумать и для девочек что-нибудь, не одна же княжна Джаваха есть на свете. Чтобы и мальчикам, и девочкам было интересно. А что? Пиф-паф-ой-ой-ой — нет, не подойдёт. А вот Алиса Селезнёва — очень может быть. Попавшая в наш одна тысяча девятьсот тринадцатый год из… из две тысячи тринадцатого, конечно. Из времени, где Россия — великая и могучая держава, раскинувшаяся на трёх континентах (население Аляски и Калифорнии возжелало вернуться под сень двуглавого орла, дабы избежать ужасов порабощения афроамериканцами). Попала, чтобы показать нам Светлый Путь, и рассказать тоже. О микроволновках, смартфонах, ноутбуках и прочей фантастике. А наши дети научат Алису доить коров, печь блины и вышивать крестиком. Как-то так.
