Белая ферязь (СИ) - Щепетнев Василий Павлович

— Юнга, что принес тебе завтрак, пропал. То есть не совсем чтобы пропал, он сошёл на берег, его послали в портовую лавку за продуктами. Сошёл — и не вернулся. Пока не вернулся.

— А кто его послал?

— Боцман Пименов. Он, Пименов, отвечает за продукты, и ничего необычного в том, что был послан юнга, нет.

— В самом деле? И много юнга может взять продуктов, на экипаж в четыреста человек?

— Ему было поручено купить две бутылки оливкового масла, для офицерского стола. Прежнее прогоркло. А две бутылки — это и по деньгам совсем немного, и по весу. Обычное дело — за мелочью юнгу послать, на то они, юнги, и существуют.

— А кто готовил мой завтрак? Осетрину?

— Иван Михайлович. Лично.

Иван Михайлович — человек абсолютно добросовестный, абсолютно надёжный, если такие определения вообще применимы к людям.

— Так что…

— Что? — спросил я.

— Пора обедать, Алексей. И нам нельзя подавать виду, что мы чего-то боимся. Наша повседневная жизнь зависит от десятков и сотен людей. Начнешь бояться — будешь шарахаться от каждого.

— А служба безопасности?

— Служба безопасности работает, не волнуйся.

Но я волновался. Что-то прадедушку Александра Николаевича служба безопасности не уберегла. А дедушку Александра Александровича спасла случайность, а не служба безопасности. А взять происшествие в Киеве, когда террорист застрелил Столыпина — а мог бы и Papa. Служба безопасности не очень-то препятствовала.

— Главное же… — значительно начал Papa.

— Никому не говорить, что я накормил Джоя своим завтраком, — закончил фразу я.

— Как? Как ты догадался?

— Именно догадался, любезный Papa. Дедукция. Цепочка размышлений. Пусть злодеи — если таковые имеются — думают, что я к яду нечувствителен. Или что вместо яда им подсунули соль или сахар. Это охладит их порыв, более того, заставит подозревать измену в своих рядах. Да и сестёр пугать незачем, а то будут бояться чаю выпить. А это нехорошо. Пусть кругом таятся анархисты и злодеи, а чтобы нам чай всегда пить! — сказал я с бодрым видом. Очень наигранным, ненатуральным, книжным, но сойдёт и такой. У детей всё наигранное. И всё настоящее. Я же книжный мальчик.

Обед сегодняшний мало отличался от обеда вчерашнего или позавчерашнего, только сестрички были молчаливее: они тоже были привязаны к Джою. Но, не зная о моих подозрениях, с едой это никак не связывали, и ужинали, как и полагается на море. Море пробуждает аппетит, что является одним из важнейших факторов оздоровления детей — так считает современная наука. Современная началу двадцатого века, когда худоба однозначно считалась признаком нездоровья, душевного или телесного. Худой человек — плохой человек. А раздобреть — значит, набрать вес. Русский язык правду говорит!

Но аппетит у сестер обычно «на троечку», как и приличествует принцессам. Вот купчихи, те мастерицы покушать. Хотя, глядя на портрет бабушки Виктории, королевы Великобритании, видно, что она понимала толк в еде, что не помешало ей прожить долгую жизнь.

И она тоже любила собак.

Я попросил прощения, и покинул обеденное общество. Все приняли это с сочувствием.

Ну да, всем жалко мальчика, у него первая в жизни потеря.

В своей каюте я продолжил работать над романом, прислушиваясь к себе: как там, внутри? Не умираю?

Но чувствовал себя вполне сносно.

Я решил сделать литературную химеру. Соединить три романа в один. За основу взять «Гиперболоид инженера Гарина» Алексея Толстого, добавить «Пылающий остров» Александра Казанцева, и приправить всё «Тайной двух океанов» Григория Адамова. Гарин будет анархистом, врагом монархии, ему будет противостоять барон А. ОТМА, благородный детектив-любитель, Гарин во время золотодобычи на далеком полярном острове нечаянно раздует мировой пожар (поднятый из глубин минерал аурумин послужит катализатором горения азота в атмосфере), а гасить его отправится новейшая подводная лодка Российского Императорского флота «Пионер», как водится, со шпионами на борту. Будет и роковая красавица Зоя Монтроз (всё, разумеется, совершенно прилично), и таинственный шпион из загадочной страны на Тибете (японцев я решил не трогать), и многое другое.

Я прикинул: главу в двадцать четыре иллюстрации газетного качества я могу без спешки изобразить в три дня. Возьму вместо трех дней месяц, поскольку человек предполагает, а жизнь располагает. Роман будет состоять из шести глав. Начнем публиковать в октябре, закончим в марте. Если пойдёт хорошо, сделаем книжный вариант. Комиксы в Северо-Американских Соединенных Штатах существуют давно, но золотой век их — впереди, в тридцатых. Ну, а у нас он наступит раньше: уверен, что барон А. ОТМА подаст пример подданным, и в России расцветут тысячи цветов самого разного вида. Для страны, где большая часть населения либо неграмотны, либо малограмотны, комикс может — и должен! — стать популярным настолько, чтобы ни Алексей Толстой, ни Александр Грин им не погнушались.

Я же, вернее, мы, раздуем пожар комикса и скромно отойдём в сторонку. Из искры возгорится пламя! А мы займёмся другими делами, разве что иногда, время от времени, в паузах между мировой политикой и земельной реформой, напишем роман-другой из наследия двадцать первого века. Изюм из булки, и никак иначе.

Остановился я после полуночи, вместе с инженером Гариным уничтожив гангстера Гастона. Световой импульс длительностью одна десятая секунды — и в пяти верстах от стрелявшего гангстер падает замертво. Каково?

Бред. Чепуха. Дешёвое чтиво.

То есть именно то, что нужно.

Глава 21

13 июля 1913 года, суббота

Вперед, заре навстречу!

— Историю поменять — не слона искупать, — сказал Ходжа Насреддин на прощание. Сказал — и растворился в тумане рассвета.

Я проморгался, сел.

Да, утро. И не такое уж раннее. Просто меня не будили. Не велено будить. Считается, что у меня нервное перенапряжение, астения, и потому в режиме дня сделаны большие послабления. Спи, гуляй, ешь, это сколько хочешь. А учиться поменьше, поменьше. А то, понимаешь, е равно эм це квадрат — для мальчика слишком.

Джоя изучали лучшие российские ветеринары. Взяли тело, увезли в Петербург, на миноносце это рядом, и там изучали. Как изучали, мне не сказали, но понять нетрудно. Никаких достоверных признаков отравления не нашли. И следов яда не нашли. Просто умерла собачка внезапно, это бывает. Даже с молодыми собачками бывает. Необъяснимая смерть, решили лучшие российские ветеринары. Вернее, так сказали мне. Чтобы я успокоился. Ну, совпало: я накормил Джоя омлетом, и через три часа он умер. Совпало, да. А яда никакого не было.

Я спорить не стал. Может, и правда не нашли они никакого яда. Одна тысяча девятьсот тринадцатый год, яды в ходу простые, незамысловатые. Не дороже рубля золотник. На какие яды проверяли? Мышьяк, ртуть, может, цианистую кислоту, или ее соли? А ядов в природе тысячи, нужно только знать. Всё яд, собственно, главное доза.

Хорошо, не было яда, не было. Верю. Но если не было яда, куда девался юнга?

Я так и спросил у Рара, что говорит юнга, Олег Гордиевский?

А не нашли юнгу, ответил Рара. Ищут, но не могут найти. Снял форму, и чем его отличишь от тысяч других мальчишек.

Зачем же ему снимать форму, продолжил спрашивать я. Форма красивая, ради такой формы мальчишки на всё готовы.

Может, и на всё, помрачнел Рара. Решил юнга пробежаться по Ревелю, поглазеть, раз на берег выбрался, тут ему и встретились портовые ребята. Из тех, что на всё готовые. Но, поспешил он меня успокоить, скорее, он просто продал форму, а сам пустился в бега. С мальчишками это бывает.

Тут делать вид, что верю, я не стал. Но и продолжать разговор тоже не стал. Ни к чему это всё. Если Рара хочет меня успокоить, пусть думает, что я успокоился.

Но вообще-то он, Рара, да и все остальные, постоянно чувствуют себя в прицеле. Образно выражаясь. И буквально тоже. Террористы — только одна из угроз. Простая ненависть обслуги никуда не исчезает, как не называй лакея по имени-отчеству. Ну, и дворцовые интриги, заговоры, перевороты… Я к трехсотлетию династии почитал всякие книжечки, и понял, что шансы умереть своей, так сказать, смертью, что у царя, что у наследников, куда меньше, чем у простого мужика. Одна матушка Екатерина чего стоит: муж убит, Иван Шестой — убит, Павел Петрович оттёрт от трона, и в итоге убит собственным сыном, то бишь внуком Екатерины, Александром Павловичем. Нет, не собственными ручками убивала матушка Екатерина, и Государь Александр не собственными, но что это меняет?