Эколог в СССР. Весна 1975 (СИ) - Востриков Михаил
Но, Popov, этого не знал и совершенно логично подумал, что это есть его провал и арест КГБ. Поэтому, он не стал корчить из себя героя и коротко ответил вопрошателю с пикой:
- Yes, Of Course!
- Шпион, что ли?! - то ли спросили, то ли утвердительно провозгласили на это его признание и уже через пол-минуты Popov в одних трусах и в позе эмбриона лежал в грязной луже под плакатом «Слава КПСС!», принимая на голову и туловище ритмичные удары пяти пар тяжёлых солдатских сапог. Это было очень больно и Popov уже подумал, что сейчас он умрёт, просто не выдержав такой боли!
Однако, экзекуция резко прекратилась, раздался удаляющийся топот сапог, и к месту расправы прибыл милицейский УАЗ «канарейка» с патрулём ПМГ (Помоги мне, Господи! Так, это тогда расшифровывали) на борту.
Старший патруля, суровый пышноусый курильщик капитан Демидко, из своего, более чем 20-тилетнего опыта милицейской службы, твердо знал, что в три часа ночи нормальные граждане по Яме не гуляют. И если кого-то здесь и в это время за что-то побили и раздели местные жиганы, то это точно такой же жиган и в помощи правоохранительных органов он не нуждается. А убьют, туда ему и дорога, милиции меньше работы будет!
- Смотри, Семёнов, - обратился Демидко к сержанту-автоматчику, светя фонариком на лежащего в грязи избитого Popov, - Экий жульман, ишь, разлёгся! Это же что у него сняли-то, если у него трусы такие, смотри, «Calvin Clein», вон, на резинке написано. Моя Глафира мне уже все уши прожужжала, такие хочет. А где я их ей возьму?! Зарплата-то сам знаешь, какая.
- Так, может, того, товарищ капитан?! – отвечал сержант Семёнов, хитро улыбаясь, - Все равно этот заявление писать не будет, им же западло… Постираете, погладите… А что мужские, так Глафира откуда узнает-то? Наоборот, подумает, дырка, это чтобы Вам удобнее было до неё добираться в постели…. Давайте-ка, перенесём этого бандита на ту сторону улицы, а там уже не наш участок.
И уже под утро ранние прохожие по улице Троллейная могли наблюдать, как по трамвайным путям в сторону Завода, качаясь, пробирается абсолютно голый, грязный и сильно избитый человек, закрывая причинное место ладонями. «На завод! На завод! Там люди, там одежда! А с Жилмассива нужно убираться, убьют!» - шептал себе под нос Popov, проклиная себя за невнимательность и самоубийственную любовь к хорошему нижнему белью. «Идиот! Что одел-то на задание, вместо их, сатиновых…».
Уже перед самым Заводом Popov остановился и огляделся по сторонам. Огромные железные ворота, справа от проходной, были открыты и маленький мотовоз втягивал на территорию Завода железнодорожную цистерну 60 тонн с надписью «Мазут». Это привезли топливо для разогревающих металл печей, перед подачей слябов на прокатные станы. «Повезло!» - решил Popov и уже было проскользнул мимо цистерны, собираясь нырнуть в рабочие раздевалки. Там взять или украсть чью-нибудь одежду или робу и в ней выйти с Завода, в общем, спастись. Но не успел. Вдруг из рабочих раздевалок на него хлынула огромная лава людей…, таких же голых, как и он! У некоторых в руках были тазы, вёдра, резиновые перчатки и сапоги. Popov прижали к цистерне так…, что он не мог пошевелится.
А происходило вот что! Именно здесь и сейчас произошёл известный в Городе случай, о котором потом вспоминали несколько поколений горожан. Где-то что-то перепутали и вместо «Мазута» в цистерне оказался чистейший этиловый спирт. И вся ночная смена, голыми, прямо из душевых, бросилась его разбирать, пока ВОХРа с наганами не отогнала людей от цистерны.
Толпа голых мужиков подхватила Popov и забросила с собою, обратно в душевые, при этом, та-а-ак саданув об острый угол избитое тело убийцы, что тот на некоторое время потерял сознание. Очнувшись и осмотревшись, его мозг вообще отказался верить происходящему! Везде сидели, стояли и лежали голые люди и пили спирт из всего что нашли и во что его набрали. Из резиновых перчаток, сапог, из ведер… Так как стаканов и кружек в рабочих душевых не было, людям пришлось проявить смекалку. Так, по середине душевой на пол ставилась банная шайка со спиртом, а голые люди на четвереньках становились вокруг неё, плечом к плечу, и лакали, лакали, лакали. Кто-то падал и отваливался, но его место тут же занимал другой.
Popov уже ничего не понимает. Его тело и голова отбиты солдатскими сапогами, а мозги залиты спиртом. Вот он уже тоже стоит на четвереньках и лакает спирт рядом со всеми. Вот он упал. И ему слышится, как из Прекрасного Далёка доносится зовущая его песня, которую частенько исполнял его пьяный отец: «Напрасно старушка ждёт сына домой…!»
И Popov умер.
И долго ещё потом заводская ВОХРа, тоже, кстати, в дупель пьяная, вытаскивала из рабочих раздевалок голые безжизненные тела, укладывая их в прибывшие вереницей «Скорые», и автогеном резала замки на железных шкафчиках для переодевания, вытаскивая оттуда припрятанные ведра, сапоги, калоши и другую тару.
Глава 24. Плохой детектив
Когда Popov не вышел на связь с центральной квартирой ЦРУ в Лэнгли, ни в первый, ни во второй контрольный срок, стало ясно, что агент провален. Или не провален, а в дело вмешался Его Величество Случай. По плану, после выполнения задания Popov должен был прибыть на центральный почтамт Города и, наменяв пятнашек, набрать по междугороднему таксофону известный московский номер 728-50-00, по которому сообщить условную фразу: «Бабушка приехала» и положить трубку, всё. Не набрал! Не сообщил!
В ЦРУ не знали, да и знать не могли, что тело бывшего Popov, как неопознанный труп без документов, в момент смерти пребывавший со смертельной дозой алкоголя и с несовместимыми с жизнью травмами по всему телу, по решению городского суда, уже было предано земле на дальнем участке кладбища «Клещиха», где испокон века за государственный кошт хоронили тела неопознанных бродяжек, утопленников и казнённых. В небольшой холмик воткнули табличку с датой погребения и номером 15/75, что означало «Здесь покоится прах уже 15-го неопознанного в 1975 году». И всё, покойся с миром Popov, ты был плохим солдатом, ибо, умер, так никого и не победив!
Таким образом, в условиях локального информационного голода на фоне глобального информационного взрыва, было решено послать в Город второго русскоязычного специалиста Kuzin, придав ему в усиление крайний резерв ЦРУ в данном регионе в лице агента глубокого залегания с псевдонимом Epifan, уроженцем Города и проживающего в нём на частном адресе, по совпадению, тоже в Нахаловке. Чтобы не рисковать, «мочить» Misha решили уже по его второму адресу, по совпадению, тоже в Нахаловке.
Epifan был завербован весной 1945 года, уже в конце войны, майором американской контрразведки из союзной штаб-квартиры во Франкфурте-на-Майне, Фредериком Сон Дерн–младшим, при попытке скрытого хищения советским ефрейтором Захаром Епифановым двух ящиков американской тушёнки из пакгауза военного аэродрома, через сделанный им подкоп. После, около десяти лет, хитрый Epifan присылал в Америку совершенно одинаковые донесения: «Ничего не видел, ничего не слышал» и на него в конце концов плюнули, справедливо посчитав, что за 150 долларов в месяц, этого будет маловато. Однако, в данном случае, Epifan отводилась роль проводника и связного и была надежда, что с этим он справится. Да и другой кандидатуры у ЦРУ там просто не было.
По прошествии лет, очевидно, что миссия Kuzin в СССР была провальной изначально, но в 1975 году в ЦРУ так не считали и она состоялась.
Во-первых, крайне неудачно был выбран псевдоним и легенда киллера. Kuzin прибыл в Советский Союз официально, он прилетел в Москву как штатный фотограф «National Geographic Society» под именем mr. Pek John Lancaster. С настоящими документами и командировочным удостоверением с редакционным заданием, согласованным с политическим руководством и спецслужбами СССР: «Проехать по Транс-Сибирской магистрали от Москвы до Владивостока, по своему усмотрению останавливаясь в понравившихся городах, и наглядно рассказать западному читателю о жителях СССР, не касаясь политических аспектов».
