Майкл Муркок - Финальная программа. Средство от рака. Английский убийца
— Ja[33]?.. — вопросительно произнесла она по-немецки, и порочность мгновенно появилась в ее глазах.
— Вы говорите по-английски? — лениво спросил Джерри и уточнил: — На южном английском?
— Ja, конечно, — она обвела его фигуру медленным взглядом, с некоторым пробуждающимся удивлением, словно ее не с самого начала поразили его черная кожа и тюрбан.
Интересно, каково было ее первое впечатление, подумал Джерри.
Корнелиус поднес руку к щеке.
— Я ехал по Нибельбургу, — сообщил он девушке, — и меня пронзила зубная боль. Я справился в полицейском участке, и мне там сказали, что зубного врача я найду здесь.
— И даже больше, — загадочно произнесла девушка, отступая в сторону, чтобы дать ему возможность войти, и делая неопределенный жест кочергой, которую она держала в левой руке.
Когда он уже стоял в отделанном полированным дубом холле, она с треском закрыла дверь, сунула кочергу в стойку для зонтиков и сложила руки под грудью, глядя в пол.
— Вы хотите видеть доктора Крупп? — растягивая слова, спросила она.
— Думаю, именно это имя мне называли.
Девушка вскинула красивые брови:
— А как зовут вас?
— Майкл, — ответил он. — Я называю себя Майком.
— Сюда, — она пошла по холлу, остановилась у каменной с дубовым парапетом лестницы, подождав, пока он нагонит ее, и начала подниматься.
На четвертой площадке девушка остановилась и тихо постучала в единственную дверь. Из-за двери откликнулись, но слов Джерри не разобрал. Девушка повернула ручку, и они вошли в хирургический кабинет с высоким потолком, большим окном с дорогим витражным стеклом — пасторальная декорация из шестнадцатого столетия. Стекло было изысканное, и Джерри несколько секунд рассматривал его, пока не заметил роскошное зубное кресло, хромированный стенд с инструментом и самого врача у стола в углу, просматривающего стопку каталожных карточек.
— Герр Майкл, фон Крупп, — мягко произнесла девушка. — Зубная боль.
— Асерински, — представился Джерри.
Доктор фон Крупп снисходительно улыбнулась и заговорила на немецком.
— Тебе надо выйти, любовь моя.
Девушка глянула на Джерри и вышла из кабинета.
Доктору Карен фон Крупп было около тридцати, она была одета в жесткую черно-белую шотландскую накидку, черные сетчатые чулки и пурпурные ботинки «чарли». Волосы ее были сочного темно-красного цвета, очень густыми и волнистыми и доходили ей до плеч. Привлекательное интеллигентное лицо с выступающими скулами выдавало сильную натуру. Губная помада подобрана почти в тон ботинкам, тонко очерченные карандашом брови гармонировали с волосами. Она откинула накидку, стало видно платье из гофрированного шифона, преимущественно бутылочно-зеленого цвета, оканчивавшееся каймой на шесть дюймов выше колен, и красивые длинные ноги. У нее ужасающий, но великолепный вкус, подумал Джерри.
— Герр Майкл Асерински? — улыбнувшись, спросила женщина.
— Да, — он любовался ее фигурой. — Зубная боль.
— Да, да. — Она отвернулась и принялась складывать карточки в ящик на столе.
Джерри снял пальто.
— Пожалуйста, проходите и садитесь в кресло.
— Так, — Джерри задумался, зачем он здесь.
— И снимите вашу… шляпу, — твердо произнесла она и рассмеялась.
— Нет, — возразил он.
— Но вы должны, — она оглянулась через плечо, уверенно посмотрела на него и снова улыбнулась. — В противном случае, знаете ли, я не смогу взяться за вас должным образом.
— Мои политические убеждения…
— Они у вас есть?
— Избавьте меня, доктор, от необходимости снимать мой тюрбан в присутствии женщины. Я не понял…
— Ах, — она опустила крышку ящика, — так, — и стала застегивать накидку. — Однако, герр Асерински, вам придется решать: или вы будете чувствовать себя здоровым в этом мире, или страдать момент-другой где-нибудь еще.
Рука Джерри двинулась к вибропистолету, но большим усилием воли он остановил ее.
— Ну, хорошо. Может быть, вы не откажетесь вначале посмотреть зуб и подтвердить, что и по вашему мнению он требует лечения. А потом мы и решим.
— Однако вы заставляете меня терять время, — она пожала плечами. — Ну, да ладно. В кресло, сэр!
Он устало забрался в кресло и откинул голову, так что теперь он смотрел на верхнюю часть витражного окна и секцию сверлильного аппарата.
— Нравится вам мое окно? — Она взяла заостренный стержень с инструментальной тележки. — Откройте, пожалуйста, пошире, — и начала постукивать и скрести по его зубам. — Что вы думаете о кокаине?
Он моргнул.
Шагнув назад, она улыбнулась:
— Черные зубы! Как черный мрамор. Любопытно!
— Вы находите? — Он попытался встать. — Боль прошла. Мне кажется, психосоматическая.
— А вы специалист в этой области, да?
— М-м… — произнес он в ответ.
— Откуда у вас черные зубы? По внешнему виду — крашеные эмалью…
— С такими рожден…
— Я думаю — нет. Перерожден, наверное.
Рука Джерри скользнула в пиджак и обхватила рукоятку вибропистолета.
— Танцы никогда не были более омерзительными, чем в исполнении Келли, да?
— Согласна.
Джерри почувствовал себя плохо. Он решил выпрыгнуть из кресла, но вдруг заметил, как она прекрасна и влюбился в нее.
— Зачем вы сюда приехали? — Она поменяла крючкообразный инструмент на тележке и глянула сверху вниз в его глаза.
Доктор фон Крупп что-то сделала с креслом, и он оказался опрокинут назад еще больше. Его пальцы безжизненно упали с рукоятки пистолета.
Лицо ее приблизилось, губы открылись, обнажая крупные ровные зубы (два из них — золотые) и огромный изгибающийся язык.
Он уже не думал об оружии, его рука выскользнула из кармана, чтобы обхватить ее бедро и почувствовать гребешок подвязки под тонким материалом платья и накидки.
Она властно поцеловала его.
— Ох, — выдохнул он.
Джерри все еще было плохо; он тяжело дышал.
— Ах, — сказал он, когда она отпрянула. — Кому какое дело?
Снаружи послышался неприятный жалобный вой. Вошла белокурая девушка.
— Ракеты, — пояснила она.
Снизу донесся треск.
— Без боеголовок, — поднявшись, проговорил Джерри, доставая свое оружие и обнимая за плечи Карен фон Крупп. — Укладывайтесь, доктор.
Он надел пальто.
— Это что, настоящая панда? — спросила она, пробуя материал пальцами. — Откуда: из Москвы или из Лондона?
Очередная ракета, взвыв, коснулась крыши.
— Ой! — вскрикнула она. — Может быть, мой муж…
— Собирайтесь. Мы отправляемся в Париж.
— Тогда подождите минутку.
2. Президенты скандалят на параде!
— Время летит, — проговорил Джерри.
— А кто в наше время знает его имя? — мягко улыбнулась Карен фон Крупп, когда стеклянный город отчетливо стал виден впереди.
Касаясь кончиками пальцев левой руки ее коленей, а правой рукой держа руль, Джерри на скорости девяносто шел к Парижу.
— Кое-что, — ответил он, — касается России. А вот как насчет Америки?
— Я не знаю, о чем ты, дорогой, — она последний раз затянулась своей длинной сигаретой через мундштук и выбросила всю хитроумную конструкцию за окно. — Да, ладно, все кончено.
— Кое-что продолжается, — возразил Джерри.
— Как всегда. А не ты ли это был, кто сконструировал московскую штуку?
— Возможно, — бросил Джерри, нахмурившись от безнадежности и бросив взгляд на развалившуюся на заднем сиденье белокурую девушку, которая строила гримасу потерянного интереса. — Тебе бы лучше переодеться в юбку до щиколотки. Ты же знаешь, как эти типы в Трех Республиках относятся к такого рода вещам. — Он коснулся кнопки, и стеклянная перегородка опустилась, освобождая проход в тыльную часть автомобиля. Блондинка подвинулась и выглянула из окошка.
Пока она переодевалась, он исследовал карту в поисках лучшего пути в Париж.
Взглянув в зеркало, он заметил, что пастор Бисли опять нагнал его, потому что серебристый «кадиллак» с толстой одутловатой фигурой за рулем снова катился позади него. Джерри затемнил задние стекла.
— Это умно, — заметила Карен, протискиваясь в длинную юбку бутылочно-зеленого цвета. Интересно, подумал он, а у нее все юбки бутылочно-зеленые, а обувь — пурпурная? Это, в конце концов, указывало на интерес к Успенскому.
В Париже они оказались как раз вовремя, чтобы увидеть, как мимо них скачут президенты, лошади идут вброд, иногда пускаясь вплавь по заполненным водой улицам, выбрасывая вверх, в бледный солнечный свет, яркие фонтаны.
Процессия направлялась через Елисейские поля — некоторые пешком, некоторые на катерах, в каретах или верхом.
