Юрий Корчевский - Боярская честь. «Обоерукий»
– Боярин Михайлов, поди доложи.
– Если ты боярин, то я – воевода!
Стражник захохотал.
Я врезал ему кулаком в солнечное сплетение. Стражник сипло выдохнул, согнулся. Я прошел в дом, распахнул дверь к воеводе. Плещеев мельком глянул на меня, не узнал.
– Тебя кто сюда пропустил, бродяга?!
– Не серчай, воевода, то я – боярин Михайлов.
– Прости, не узнал. Заходи. Почему в столь непотребном виде?
– Дело того требовало, чай не в гости на именины был приглашен.
– Помощь нужна?
– Да уже нет.
Я открыл окно:
– Федька, заводи купца и мешок не забудь!
Мои холопы затащили в кабинет к воеводе купца, швырнули его на пол и поставили к моим ногам мешок с ценностями.
– Вот он – убивец и тать. И мешок с украденным – вот. Только боярыня нужна – пусть деньги и все остальное сама сочтет.
Воевода изумился.
– Не ожидал! Молодец! От всего боярства – тебе признательность. – Рявкнул громко: – Гонца ко мне!
В кабинет забежал знакомый гонец.
– Боярыню привези, где убийство было.
Гонец рванулся к выходу. Я ухватил его за руку:
– Ты там поделикатней – не испугай, не боярина на службу призываешь. Возьми моих холопов. Федя, на телеге съезди, боярыню привези – горе у нее, поуважительней будь.
Гонец и Федя вышли.
Воевода обошел лежащего на полу купца.
– Это ты как такое злодейство удумал?
Купец молчал.
– А он ли это?
– Он, воевода, не сомневайся. Давай подождем немного – сейчас боярыню привезут, она свои ценности опознать должна. Вдруг не ее?
– Подождем.
Мы уселись на лавки. Медленно тянулось время.
Наконец подъехала подвода.
В коридоре послышались шаги, и Федя ввел боярыню, галантно поддерживая ее под локоток.
Воевода встал и усадил боярыню на стул, стоявший рядом со столом.
Я развязал завязки у мешка, высыпал содержимое на стол. Боярыня ахнула, закрыла глаза. Потом справилась с чувствами.
– Вот мои кольца, вот перстень мужа, – она запнулась, – покойного уже. – Она внимательно осмотрела вещи.
– Да, все это – наши ценности, что в сундуке лежали.
– Спасибо, боярыня. Здесь все, что украли?
– Все.
– Федя, возьми мешок с ценностями, отвези боярыню домой.
Федя быстро сложил ценности в мешок, забросил его за спину. Боярыня встала, увидела лицо купца – ведь когда она входила, он лежал к ней спиной.
– Это ты сделал?
Купец вжал голову в плечи.
– Ты же к нам в дом вхож был, с боярином за одним столом сидел, наш хлеб ел – как ты мог?
Женщина рванулась вперед, стала ногами пинать убийцу. Ни я, ни воевода не сделали попытки ее удержать – пусть получит хоть какое-то моральное удовлетворение.
Наконец боярыня устала. Федор свободной рукой поддержал ее под локоть, и они вышли.
– Что, воевода, свободен я?
– Погоди, торопливый какой! Сейчас Федор Кучецкой с боярином Воронцовым подъедут, я уж гонца послал. Надо же им о наших успехах доложить, злыдня предъявить.
Я уселся на лавку. Уже смеркается, жрать охота, да и устал я. Мне бы домой, за стол да в постель.
Зацокали копыта, заныли доски пола под тяжелыми шагами. Гонец распахнул дверь, вошли московские гости.
Воевода кинулся навстречу с улыбкой.
– Вот, по поручению вашему разыскан и пойман злодей.
Бояре тяжелым взглядом уставились на убийцу.
– Правда ли сие?
– Как не правда – даже ценности украденные отыскали, все боярыне вернули. Она только что здесь была, все опознала. Ей и отдали.
Кучецкой обернулся ко мне:
– Молодец! Понимаю, что дело сие – не воинская служба, однако справился быстро и блестяще! Напомни мне свою фамилию.
– Боярин Михайлов, Георгий.
Кучецкой оглядел меня с головы до ног.
– Почто одежда недостойная?
– Для дела надо было.
– А, ну тебе лучше знать. Не хочешь ли дьяком в Разбойный приказ? Государю нужны такие – разворотливые, умелые.
– За предложение спасибо, только привык я к городу – земля у меня здесь, семья, дом.
– Не хочешь в Москву, стало быть? – помрачнел стряпчий. – Ладно, оставайся здесь, от государя и от меня возьми за труды.
Боярин снял с шеи толстенную витую золотую цепь и возложил на меня.
– Благодарю, о службе твоей самому государю доложу.
Кучецкой повернулся к воеводе:
– Гляди-ка, Плещеев, какие люди у тебя тут живут. Таких наверх выдвигать надо!
Воевода угодливо улыбнулся.
– А с татем что делать?
– Что с ними, душегубами, всегда делают – казнить смертью. Да желательно чтоб помучился напоследок. Вот что, воевода, пусть палач им завтра займется – может, еще чего интересного расскажет, вдруг за ним не одно злодейство. Все пусть выпытает, до донышка, а опосля – четвертовать.
Услышав столь суровый приговор, купец задергал ногами, завыл.
Стряпчий подошел к злодею, пнул его красивым сафьяновым сапогом в лицо.
– А ты чем думал, когда убивал? Мы с боярином, дружком моим стародавним, вместе на татар ходили. Рубился он славно, в таких жестоких сечах бывал, а выжил. Ты же, пес смердящий, червь навозный, его жизни лишил.
Стряпчий повернулся к воеводе.
– Дом и хозяйство его продать, половину – в государеву казну, половину отдать боярыне, без кормильца она осталась.
– Все исполню, боярин.
– Так государю и доложу. Ну, прощевайте. Даст Бог – свидимся.
Стряпчий подошел ко мне, пожал руку:
– Молодец, не посрамил боярской чести, быстро злодея сыскал. Зря от места дьяка Разбойного приказа отказался, зря. Государю нужны такие люди, что не только задницами лавки протирать могут. Успехов тебе, боярин Михайлов. Хочу и в дальнейшем о тебе только хорошее слышать.
Кучецкой и Воронцов вышли. Воевода Плещеев с облегчением выдохнул, вытер рукавом пот со лба, сел.
Видимо, высокое начальство его напрягало, побаивался он их. Вернее – не столько их, сколько того, что злодея не поймают.
– Эй, кто там?!
Вошел гонец. Воевода указал ему на лежащего татя:
– Зови городскую стражу – в подвал его, в холодную.
– Слушаю.
Гонец выбежал.
– Спасибо, Георгий, выручил ты меня.
– Зато я сегодня еще не ел. Удружил ты мне, воевода, с этим ублюдком. Мое дело – деревней своей заниматься да сабелькой вострой на поле брани махать.
– Понимаю, всецело понимаю, да мне-то как быть? Вот стань на мое место – кого бы ты искать злодея заставил? Молчишь? То-то! А я как про беду узнал, сразу про тебя вспомнил. И оказалось – не зря. Ступай с Богом – постараюсь не беспокоить более.
Я повернулся и вышел. Устал я сегодня, и в животе бурчит.
Прямо у входа стояла моя телега, в которой сидели Федор и Авдей – мои холопы. Лица их сияли, как новые копейки.
– Чему радуетесь, хлопцы?
– За тебя, боярин.
– Чего так?
– А то как же: злодея нашел – самому государю о тебе скажут, цепь в награду получил, не всех бояр ведь так отмечают. К тому же боярыня по полушке нам дала и велела тебе кланяться, что душегуба нашел да ценности возвернул.
Я уселся в телегу, и Авдей тронул вожжи. Со стороны могло показаться, что двое ратников везут арестованного бродягу. Да плевать! Я опустил соломенный брыль на глаза. Черта с два меня теперь кто-нибудь из знакомых узнает.
Глава X
Дома Лена, увидев меня, захохотала.
– Ты чего? Лучше поесть дай.
– В зеркало на себя посмотри!
Я подошел к зеркалу и засмеялся сам.
Чумазый, одет, мягко говоря, плохо, одежда кое-где порвана – вероятно, при падении с дерева, на голове – помятый соломенный брыль, зато на шее – массивная и дорогая золотая цепь. Вид уморительный – вроде как бродяга где-то цепь украл и на себя повесил.
– Иди умывайся и переодевайся, потом – за стол, все уже готово давно.
Уговаривать меня не надо было, и вскоре я уже сидел за столом, уплетая за обе щеки наваристые щи.
– Где же ты цепь златую взял?
– Украл, – пошутил я.
– А серьезно?
– Стряпчий государев – Федор Кучецкой наградил, снял со своей шеи и на мою повесил.
Лена всплеснула руками.
– Дай посмотреть.
Я снял с шеи цепь, отдал ей, сам же продолжал с аппетитом заниматься трапезой. Когда я уже заканчивал с цыпленком, Лена вернула цепь.
– И за что же такие милости?
Я обтер руки полотенцем, отпил хорошенько вина из кружки и коротенько пересказал ей дневные события. Лена слушала, округлив глаза.
Неожиданно сзади раздался голос Васятки:
– Убить его надо было! Гад ползучий!
– Э – нет, ты не прав, боярин.
– Почему же? – обиделся Васятка.
– Сам подумай.
Васятка сел на лавку, наморщил лоб, изображая бурную мозговую деятельность.
– О! Понял! Чтоб было кого казнить?
– Нет, Васятка, думал ты плохо.
И я объяснил, почему злоумышленник был нужен живой.
– Впредь всегда думай заранее, потом делай.
И тут я сдуру ляпнул, что боярин приглашал меня в Москву – в Разбойный приказ.
– И что? – Лена с любопытством уставилась на меня.
– Отказался. Не мое это дело – татей ловить. Я воин, мое предназначение – врагам головы рубить: татарам, ляхам.
