Константин Калбанов - Мы наш, мы новый...
* * *
— Быдхш-ш-ш, — водяной столб взметается прямо по курсу, а в следующее мгновение разметав его по сторонам в него влетает 'Росич'.
Японцы сосредоточили огонь средней артиллерии на девяти русских миноносцах, которые взметнув над водой нос и присев на корму, несутся навстречу японским миноносцам, вышедшим в свою минную атаку. Сейчас главное постараться перехватить их как можно дальше от русских броненосцев, еще до того, как они окажутся в пределах действия самодвижущихся мин. А еще нужно оказаться вне действия своей артиллерии, чтобы не получить гостинец от своих. А японцы не станут отвлекаться на бой с русскими миноносцами, им этого не надо. Они будут огрызаться по мере возможности, вот только это никак не собьет их с намеченного курса.
Можно и самим выйти в минную атаку, тем паче, они могут себе позволить атаковать и с куда большей дистанции, но задача совсем другая. Главное остановить японские миноносцы, а с броненосцами Макаров справится и сам. Превосходство в скорости вполне позволяет перехватить противника на дальних подступах, вот только смогут ли они это сделать. Судя по безрезультатности артиллерийского огня, вряд ли.
— Дистанция семнадцать кабельтовых!
Сашка быстро вводит поправки в прицел. Выстрел! Опять перелет. Да чтоб тебе!
— Четырнадцать кабельтовых.
Дядька Федор прильнув ухом к телефонной трубке, выкрикивает данные передаваемые с мостика их грузином, но как видно у сына кавказа сегодня не ладится со стрельбой, или всему виной то, что данные меняются со скоростью взбесившейся лошади. Выстрел! Недолет. Да что ты будешь делать! Да пошли вы все, сделаю по своему. Следующую команду Сашка уже не слышит. Краем сознания он еще улавливает, как унтер матерясь почище портовых грузчиков, а впрочем, куда им до него, требует чтобы он стрелял, данные устаревают не успев поступить, а этот … медлит, словно окаменел.
Каска снова немного съехала и ее край упирается в резиновый наглазник, снять бы, да нельзя и дело вовсе не в том, что старик заругает, просто Вахрушев уже успел оценить полезность этого горшка на голове. Когда они ночью атаковали японские броненосцы, один из осколков пробил каску и застрял в ней. Сам Сашка тогда чуть сознание не потерял, потом еще долго гудело в голове, но даже царапины не получил. Не будь этого шелома, не быть ему живым. Моряки с других росичей смеялись над их командой и поначалу они комплексовали по поводу этой защиты, но после того случая все дружно послали стариков по известному адресу и со всей серьезностью относились к ношению этого новшества. В конце концов на этих кораблях столько всего нового, что еще одна ничего не меняет, а вот жизнь вполне себе может сохранить.
Сашка ведет миноносец в панораме, основываясь не на данные переданные Чехрадзе, а на своих ощущениях. Как-то он поинтересовался, отчего его сразу определили в наводчики, да еще и в основной состав, ему разъяснили, что обычно тот кто хорошо рисует, бывает отменным стрелком, а рисовал Вахрушев хорошо, о том говорили многие, это он видел и сам, любуясь своими же рисунками. Унтер уже разъярился настолько, что вот-вот врежет.
— Да помолчи ты, дядька Федор! На приборке орать будешь!
Вот сейчас. Выстрел! Есть!!! В ходовой мостик! Миноносец начинает заваливаться в левом повороте. Бог весть, что там случилось, может в этот момент он применял какой маневр, русские броненосцы их тоже обстреливают, так что они заваливают разные повороты, сбивая пристрелку. Не важно.
— Ура-а!!!
— Молодец, юнга! Вернемся, коробку конфет куплю! И наряд получишь, паршивец! Чего разорались! Заряжай! Раскудрить твою в качель!
Все, больше никого не слушать. Вот другой миноносец. Выстрел! Снаряд ложится на палубу по левому борту, расчет орудия сносит, словно стеклянные шарики во время игры. Сквозь какофонию разгоревшейся битвы, он слышит как затвор сытно клацнул приняв очередной заряд, орудие легонько так вздрогнуло, но Сашка чувствует его отчетливо, так как не отрываясь прильнул к прицелу Выстрел! Ага, не нравится! Получивший очередной снаряд миноносец слегка рыскнул по курсу. Выстрел! Нет, ну что ты скажешь, опять попал. На этот раз Сашкин гостинец разрывается над самой кромкой воды ударив в левую скулу. Пробоина. Как есть, пробоина, если бы в воду, то фонтан был бы побольше, а так, точно в скулу.
Отборная смачная брань на грузинском оглашает весь мостик, на мгновение перекрыв шум боя. Нет, Антон не выучил грузинский язык, незачем, Чехрадзе прекрасно владеет русским, с характерным акцентом, не без того, но говорит свободно. А чем это еще может быть в подобной ситуации, не Шота Руставели же он цитирует. Времени для этого нет, но вот любопытно и все тут, тем более четыре попадания в ряд, это не баран чихнул.
— Что случилось, Георгий Ираклиевич? — Антон бросает любопытный взгляд на артиллерийского офицера.
— Я здесь кто, я здесь зачем, если мои команды никому не нужны? Панкратыч вон и трубку бросил, там Вахрушев куражится как хочет. Но молодец! Видели, как он бьет?!
— Так радуйтесь, значит вы хороший учитель.
— А я и радуюсь. Куплю ему коробку шоколадных конфет. Самых дорогих. Нет, я его лучше накормлю настоящим грузинским шашлыком с ткемали. Настоящий шашлык делают…
Все Чехрадзе понесло. Вот интересно, а ничего, что тут вообще-то бой и о преимуществах грузинской кухни сейчас рассуждать немного не ко времени. Георгий Ираклиевич исключительно готовил, он вообще утверждал, что самые лучшие повара мужчины. Антон любил послушать эти рассуждения, когда они сидели за бокалом сухого вина, поглощая закуски, любовно приготовленные сыном гор. Но вот только не сейчас. Это ему практически нечем заниматься, а Песчанину нужно вести кораблик, да так, чтобы у них еще была возможность поговорить на эту тему.
Что это? А японцы далеко не дураки. Быстро все схватывают на лету. Дымок так себе, той густоты нет, но для того, чтобы сбить пристрелку или затруднить, может и хватить. За кормой четырех миноносцев водоизмещением в полторы сотни тонн, идущих первыми, вспухают черные столбы дыма. Миноносцы выписывают зигзаги, а потому дым вполне закрывает свободный обзор идущих следом. Оно пожиже будет, чем у русских, но у японцев никто этим вопросом специально не занимался, вот только сказать, что эффект вообще никакой нельзя.
У Науменко была мысль, в случае атаки миноносцев использовать дымы, но Макаров запретил. Японским кораблям в линии против русских не выстоять, так что прикрываться от них нет смысла, а вот миноносцы вполне могут воспользоваться русской же дымовой завесой.
Снова рявкает орудие и снова попадание. Ай да Вахрушев. В это невозможно поверить, пятое попадание в ряд. Да, скорострельность упала на порядок, а вот эффективность… Прямо, снайпер. Время от времени, когда 'Росич' рыскает в сторону, у кормового орудия так же получается посылать гостинцы противнику, но это больше для количества и чтобы подействовать на нервы. Ни о какой точности и речи быть не может, слишком уж мало времени для выверенного выстрела.
* * *
Мидзуно пригнулся, словно жокей в седле на скачках, стоит у штурвала лично ведя свой миноносец в этой атаке, выписывая зигзаги, чтобы сбить прицел у русских орудий. Всплески повсюду вокруг, а иногда случаются и взрывы. Странно, он не слышал, чтобы русские снаряды детонировали от удара о воду. Хорошо хоть, это не шести дюймовые снаряды, а только мелкие орудия с миноносцев, которые сейчас несутся им навстречу. Для противоминной артиллерии броненосцев пока еще далековато. А нет. Количество падающих снарядов значительно увеличивается. Выходит мелкая артиллерия этих стальных монстров начала свою работу, вот только теперь большинство этих смертельных гостинцев не взрывается, а просто падает в воду.
Мидзуно уже год командовал миноносцем номер 41, ему довелось уже поучаствовать в боях, не сказать, что за это время ему удалось отличиться. Ни одна мина, выпущенная ими не достигла своей цели, ни один снаряд не попал во вражеский корабль, правда и они не получили пока ни одного попадания, но опыт у него и его людей все же был. В основном они занимались только охраной транспортов и места высадки в Бидзыво, но успели сжиться со своим корабликом и научиться его чувствовать, что порой является залогом успеха.
Три недели назад их вдруг отозвали в Сасебо и там всех командиров вызвал к себе сам командующий объединенным флотом. Он поведал о той роли, которую возлагал на миноносцы и заявил, что в предстоящем деле будут участвовать только добровольцы, а потому тот кто не готов пожертвовать своей жизнью, ибо выжить шансы были весьма малы, может написать рапорт о переводе. Никто не пожелал уходить со своих кораблей. Мидзуно был горд тем, что никто из команды 41-го, не пожелал оставить ставший родным корабль. И вот они устремились в атаку.
