Андрей Валентинов - Овернский клирик
– Тебе виднее… Отец Гильом, еще раз прошу вас – дайте нам уехать. Нам нужно недели две – отец не может ходить.
– Я не заставляю вас уезжать! – удивился я. – Но мне надо, чтобы вы сказали правду.
– Вы… Вы думаете, что я убил Жанну? И ту женщину?
– Они убиты, – как можно спокойнее ответил я. – Возможно, вы невиновны. Но это мог сделать Филипп – ведь он болен. Он уже пытался напасть на нас!
– Напасть? – похоже, Доминик был поражен.
– Представьте себе, сын мой. Он мог встретить Жанну… Или столкнуться в лесу с той черноволосой, которую вы послали в Артигат.
Д’Эконсбеф медленно покачал головой:
– Нет… Вы не понимаете… Филипп не виновен. И никто из нас не виновен. Если вы натравите на нас чернь, то вам придется отвечать. И перед Христом, и перед Высоким Небом…
– Что? – Ансельм, не удержавшись, вскочил, но я жестом остановил его.
– Считайте, что я не слышал ваших последних слов, сын мой. Итак, вы невиновны. Но почему епископ пытается скрыть правду? Не по вашей ли просьбе?
– Просьбе? – д’Эконсбеф презрительно хмыкнул. – Этот негодяй получил от нас немало полновесных аргументов. Но что нам было делать? Впрочем, монсеньор де Лоз и сам завяз по уши… Мне нечего больше сказать, святые отцы. Поступайте как знаете. Если вы все же христиане, пощадите эту девушку. Прощайте.
– Сеньор… Сын мой! – Ансельм шагнул к двери, но наш гость уже переступил порог. Мы переглянулись.
– Он вас убедил? – итальянец был растерян и одновременно изрядно зол. – Они же еретики! Хуже – язычники! «Высокое Небо»!
– Да, – согласился я. – Жаль, что нам не хотят помочь.
– Помочь? – резко бросила Анжела. – Сложить костер?
– Дочь моя, – воззвал Пьер. – Мы пытаться понять… разобрать… Мы не хотим никого… Чтобы костер…
– Ладно, – я встал и устало потер глаза. – Пора. Больше нам ничего не скажут.
7
Дверь, ведущая наружу, осталась открытой, и достойному нормандцу не пришлось ее «сломануть». За дверью оказался узкий проход – вся внешняя части арки была завалена землей. По-видимому, заметить этот вход снаружи нелегко. Я шел первым, с удовольствием вдыхая свежий ночной воздух. И тут я заметил впереди что-то необычное. Проход вывел нас на ровную площадку, окруженную скалами.
…Вершина горы – царство черных призраков. Я сделал шаг, остановился и начал читать молитву. Нет, мне не чудилось…
– Ансельм, – я повернулся к итальянцу, который шел вслед за мной. – Что вы видите?
– А что? – Ансельм внимательно оглядел окрестности, затем тихо охнул: – Мадонна! Значит, и это правда!
– Святой Бенедикт! – Пьер, шедший за итальянцем, замер на месте и поспешил перекреститься.
– Я же говорила, – Анжела выглянула из-за могучего плеча Нормандца и тут же вновь спряталась. – Я же…
– Брат Ансельм, что вы видите? – повторил я.
– Я? – до него начало доходить. – Я… Я вижу…
Он задумался, затем усмехнулся:
– Я вижу… Плоская вершина, вокруг скалы. Посредине два каменных столба… Или плиты, точно сказать трудно. Между ними что-то похожее на черное клубящееся облако.
Я невольно оглянулся. Господи, но почему? Что с нами происходит?
– Такие же облака по краям. В общем, страшновато.
– Ага, – вмешался Пьер. – Черные призраки! А что, вы их не видеть, отец Гильом?
– Анжела, а вы? – поинтересовался я.
– Да… – девушка вновь выглянула из-за плеча нормандца. – Сегодня они – как облако. Но иногда они бывают похожи… Нет, не могу…
Я поглядел на залитую звездным светом вершину. Черные призраки, вот, значит, как?..
– Брат Ансельм, возьмите меня за руку.
– О Господи!
Он увидел – увидел то, что я заметил сразу. Тьма исчезла. Там, где мои спутники видели клубящуюся черноту, колыхался белый огонь. Огромный купол накрывал вершину, свет переливался, искрился, образуя огромные колышущиеся колонны. Посреди, под огненным сводом, застыли семь ровных белых зубцов, отливающих холодным синеватым светом.
…Храм. Непонятный, страшный – и неописуемо красивый.
– Матушка родная! – Пьер поднял руку ко лбу, но перекреститься забыл. – А-а… Куда…
Я заметил, что итальянец крепко держит брата Петра за руку.
– Что?.. – Анжела, не понимая, подошла ближе. Ансельм, усмехнувшись, оставил нормандца в покое и коснулся ее плеча. Девушка вскрикнула и упала на колени, закрыв лицо руками.
Огонь пульсировал. От купола к вершинам зубцов проскальзывали короткие белые молнии. Мне показалось, что я слышу ровный низкий гул, идущий откуда-то из недр горы.
– Что же это? – Ансельм, не отпуская моей руки, оглянулся, затем внезапно вскрикнул: – Понял! Понял! Отец Гильом!
– Да воскреснет Господь и да расточатся врази его, – пробормотал Пьер и осторожно коснулся моего локтя. – Опять! Святой Бенедикт!
– Не шуми! – Ансельм нетерпеливо дернул плечом. – Отец Гильом, зубцы! Видите, их семь! Корона! Корона без обруча! Герб – странный герб д’Эконсбефов! Зубцы на лазоревом фоне, и под ними – граалевский крест. «Ко Пэндра гэну»…
– Храм логров! Отец Гильом, теперь все понятно! Здесь – храм, в подземелье – склепы. Здесь их капище!..
– Было, – я осторожно освободил свой локоть. – Было, брат Ансельм. Теперь – это лишь призрак…
Авентюра пятая.
О том, как в округе Памье началась война
1
– Вы напрасно не подождали меня, сын мой! – тон монсеньора Арно де Лоза не обещал ничего хорошего. – Ваши действия… Я даже не знаю, как их называть!
Монсеньор де Лоз смотрелся величественно. Или почти величественно. Во всяком случае, он был хорош, восседая в уже знакомом мне кресле. Правда, не будь мантии, митры и посоха, украшенного сверкающими камнями, я бы сказал, что епископ весьма смахивает на мясника: огромный, плечистый, с грубым, слегка красноватым лицом. Рядом с ним мессир Жеанар де Юр смотрелся жалко. Он и не пытался как-то выделиться, скромно примостившись в углу на низеньком табурете. Хозяин вернулся, и служка сразу же вспомнил свое место.
– Не знаю, – повторил монсеньор. – Как это назвать…
– Я вам помогу, Ваше Преосвященство, – не выдержал я. – Это можно назвать выполнением долга. Или выполнением повеления легата Святого Престола – что вам более по душе.
– Долга? – последнюю мою фразу он предпочел не услышать. – Вы приезжаете в мою епархию, поднимаете все вверх дном, ведете допросы, тревожите людей…
– Мне очень понятна ваша забота о душевном покое паствы.
Наверное, последние слова были все же лишними. Епископский кулак грянул о крышку стола. Брат Жеанар испуганно подпрыгнул.
– Не забывайтесь, сын мой! Вы – в моей епархии. Никто не позволит вам мутить умы и подрывать доверие к Святой Церкви! Ваше расследование излишне. Нет, оно просто опасно! Вы заставляете людей думать, что мое следствие велось недобросовестно! И это в тот час, когда проклятые катары начинают протягивать свои клешни к Памье!
Я оценил и пассаж о «клешнях», и искреннюю заботу о спокойствии славного города Памье.
– Но, Ваше Преосвященство, следствие действительно…
– Помолчите!
Монсеньор де Лоз не был склонен обсуждать подробности. Жаль, у меня имелось что сказать…
– Зачем вы ездили в Артигат? Вы знаете, что теперь там творится?
…Когда мы уезжали оттуда, ничего особенного в славном селении не происходило. Даже маленький Пелегрен, успев немного успокоиться, весело играл с соседскими ребятами в «волка» – любимую игру всех мальчишек от Нормандии до Пиренеев. Жанну и все с ней связанное уже начали забывать.
– У меня имеются жалобы почтенных людей! Самых почтенных людей Артигата! Зачем вам понадобилось туда приезжать?
– Чтобы поглядеть на могилу Жанны де Гарр, Ваше Преосвященство.
…Да, мы видели могилу несчастной девушки. В этом я смог убедиться по возвращении в Артигат, когда вновь заглянул в неприветливый дом Санкси де Гарра. Там я сделал то, что упустил раньше, – попросил показать небольшую шкатулку, где хранились украшения. И почти сразу же увидел браслет – синий, стеклянный, с нелепыми цветочками, нарисованными белой краской. Точно такой же, как тот, что лежал в подземелье.
Санкси де Гарр был весьма неразговорчив, но все же пояснил, что браслет купил много лет назад на ярмарке в Тулузе. Браслетов было два – один носила Жанна, другой – ее младшая сестра…
Епископ окинул меня мрачным взглядом, затем его глаза скользнули по свитку, лежавшему на столе. Не будь его, монсеньор скорее всего не стал бы даже разговаривать со мною. Но полномочия, полученные от Орсини, заставляли его сдерживаться. Я знал таких людей: сначала крик, удары кулаком по столу, потом начинается настоящий разговор.
– Ладно… Сын мой, что вы хотите? Тон был иным, да и голос стал тише и глуше, словно Арно де Лоз слегка простудился.
– Сначала ответов на несколько вопросов, монсеньор. Если желаете, мы попросим брата Жеанара проследить за…
