Михаил Королюк - Спасти СССР. Адаптация
Ну, ошиблась, ляпнула... А, все почему? Потому, что нет в ней сучьей жилки. И это - замечательно. Так бы и законсервировать...
- Боишься, что парни засмеют? - уточнила она, порозовев.
«Ага, чует кошка, чье сало съела...» - умилился я ее смущению, а потом озабоченно признался:
- Нет, что девчонки на лоскутки раздерут.
- О! - глаза ее округлились, и она дернулась, испуганно оглядываясь на Кузю, - об этом я как-то не подумала...
- Вот-вот, - кивнул я, - подумай...
- Мир не прост, совсем не прост... - практически без перерыва пошла новая песня, но я нажал кнопку «стоп». Все. Действительно - стоп.
Попрощавшись с хозяйками на пороге.
- Все будет хорошо, - шепнула мне в ухо Яська.
- С днем рождения, подружка, - чмокнул я ее в завиток у уха.
Мы вывалились на улицу гурьбой, но быстро разбились на сцепки. Я привычно взял Тому под руку, другим моим плечом тут же мягко овладела Кузя. Пашка незамедлительно спарился с Иркой, а закрутившегося в недоумении Сёму ловко прихватила Томина мама. Так и пошли.
- Наташа, ты только не говори в классе никому про то, что Андрей шьет, хорошо? - попросила, заглянув через меня в глаза Кузи, Тома.
- Конечно-конечно, - широко улыбнулась та и охотно пообещала, - я никому ничего не скажу... Пока не переговорю с Андрюшей, - и поплотнее прижалась к моему плечу.
- Спасибо, - чистосердечно поблагодарила Тома и с облегчением выдохнула.
Кузя негромко фыркнула и снисходительно посмотрела на нее.
- Мы ведь поговорим, Андрюш... Потом? - негромко уточнила она.
- Ты губку-то нижнюю закатай, - посоветовал я, - в том платье материалов на четвертак.
Наташа посмурнела, но через несколько шагов ей в голову пришла какая-то мысль, и она аж взметнулась:
- Да откуда это у те... - и клацнула, недоговорив, зубами.
В глазах у нее зажглось напугавшее меня понимание.
- Ах-х... - выдохнула она и блеснула белозубой улыбкой, - как... Как это интересно... - и промурлыкала мечтательно, - мы обязательно, обязательно поговорим. Потом.
Воскресенье, 11 декабря 1977, день
Около границы Ленинградской и Новгородской областей.
«Ровно месяц назад», - в сотый, наверное, за сегодня раз удрученно подумал я, скользя взглядом по проплывающей мимо заснеженной равнине. Окно вагона густо заиндевело изнутри, и пришлось долго дышать в одну точку, чтобы увидеть, как жмутся к стволам деревьев зализанные ветром сугробы, а черные от времени деревянные домишки на редких станциях с трудом удерживают крышами толстые пласты снега.
Поезд вырвался на высокую насыпь, и кроны деревьев поплыли далеко внизу. Загрохотало, и потянулся длинный мост через Волхов.
Я поелозил отсиженным за эти часы задом по жесткой скамье и успокоил себя: «уже скоро», а потом мысль опять свалилась в штопор: «ровно месяц... дурак...».
Да, вот уже месяц прошел, день в день, как идущая навстречу молодая женщина непринужденно довернула сумочку, ловя меня в фокус закамуфлированного фотоаппарата.
Теперь я живу странной жизнью. Да и живу ли? Словно скачу, обезумев, с камня на камень по самому краю пропасти, ожидая на каждом прыжке предательства от опоры под ногой. Раз, и уже лечу, выдыхая крик... Да разве это жизнь?!
Паника первых дней, когда я постоянно протирал потные ладошки о штаны, сменилась нудным, болезненным, словно глухая зубная боль, ожиданием. Хаос в мыслях прошел, сменившись чередой однотипных вопросов.
С замиранием духа: «Придут, не придут?», и сердце начинает стучать в адамово яблоко.
«А, если придут, то, когда?»
И, вслед за этим - глупые мысли (как будто это имеет какое-то значение): «А как придут? Домой? В школу? Выскочат на улице из машины? Утром? Вечером? Ночью?!»
Раз за разом переживать ответы на такие вопросы - словно со сладостным мазохизмом ковыряться в чуть поджившей ране. Теперь я это знаю.
Непонятно было одно: что именно удалось заснять оперативникам. Я хватался за эту мысль, как за спасительную соломинку, то пытаясь проложить себе тропку к желанному будущему, то безвольно опуская руки.
Если сняли достаточно для уверенной идентификации, тогда меня уже ведут. Собирают информацию о привычках, тестируют на психопрофиль, подбирают неопровержимые улики и скоро мне поступит предложение, от которого невозможно отказаться.
И, прильнув одним глазом к узкой щели между шторами, я пытался усмотреть в окнах напротив блик оптики и наблюдателей. Порой даже находил и проваливался в черное отчаяние, но потом солнце смещалось, и тени ложились чуть иначе. Однако осадок оставался, и поэтому вечерами я все равно чувствовал себя на виду, как рыба в аквариуме, и ежился под колючими взглядами, что просачивались сквозь темный провал за окном.
А, может быть, пока квартира днем пуста, в потолке уже просверлили микроскопическое отверстие и ввели спецобъектив для наблюдения за мной? Приходя со школы, я якобы устало падал спиной на кровать и сквозь неплотно прикрытые веки минут по двадцать тщательно изучал потолок, особенно над своим столом. Я выучил разбег мельчайших трещин на побелке так, что мог нарисовать их как разведчик карту.
Чисто. Или я просто ничего не замечаю?
Я много ходил и ездил по городу, наверчивая длинные проверочные маршруты. Как трудно удерживать себя от проверок на ходу! Но нельзя, нельзя оборачиваться, нельзя показывать, что я ищу «наружку». Я расслаблено, ни о чем не подозревая, иду по делам... И лишь в некоторых, заранее выбранных точках, я мог скользнуть взглядам по лицам идущих за мной, укладывая их в кратковременную память. На остановке, в ожидании транспорта можно неторопливо пройтись взад-вперед. Это не вызовет подозрения, это - нормально. Еще можно неожиданно подойти к краю тротуара и посмотреть назад, на поток машин и, краем глаза, на пешеходов, а потом перейти на другую сторону. Это - мотивированно, так - можно. Или свернуть за угол и зайти в телефонную будку позвонить - здесь вполне позволительно стоять лицом против своего движения и разглядывать тех, кто выворачивает вслед за мной.
Каждый маршрут - новый, со своими удобными для проверки местами. Есть в Ленинграде «железные» проверочные места, где хитрая конфигурация застройки не позволяет «наружке» остаться незаметной без риска упустить объект.
Ничего. Никого.
Надежда вспыхивала во мне, нутро беззвучно орало: «Не нашли! Не смогли!», но я безжалостно обрывал этот ликующий крик. Если за мной следят, то не абы кто, а три-четыре опергруппы опытных разведчиков наружного наблюдения. Местных, знающих все уловки, все хитрые закоулочки города. С них станется в таких местах вести меня параллельно, на нескольких машинах с форсированными движками, или, даже, встречно, с опережением, перекрывая маршрут наблюдателями.
Следят? Нет?
Ну, здравствуй, паранойя...
Какая математика?! Какая, к черту, алгебра Вирасоро, запланированная в начале осени на сегодня? Весь мой график полетел в мусорную корзину.
Вот так и жил.
Но время лечит. Сначала улеглась паника. Потом паранойя, нет, не ушла, затихла, залегла на дно. Нельзя сказать, что я махнул на все рукой, нет. Просто в какой-то момент сказал себе: «Хватит! Будь мужиком, возьми себя в руки. Пусть будет, что будет. Работай дальше».
И я взялся за очередное письмо.
Способ отправки продумал до мелочей - на отдаленной станции, в почтовый вагон проходящего пассажирского поезда.
Темы подбирал тщательно, с намеками. Поймет ли их Андропов? Отреагирует ли так, как мне надо? Этого я знать не мог.
Глава 9
Понедельник, 19 декабря 1977, утро
Ленинград, ул.Чернышевского
Из Москвы Фред приехал распаренный и не до конца протрезвевший.
«Грузили его в вагон, что ли?» - подумала Синти, глядя на словно пожёванный костюм.
- Хех, - резидент ЦРУ упал, довольный, в жалобно скрипнувшее кресло и забросил одну ногу на стол, - ну, поперло!
Синти с подозрением взглянула на грязную истертую подошву в полуметре от себя.
- Подробности будут? - не поднимая голову меланхолично уточнил Карл. Он был занят ответственным делом - набивал утреннюю трубку.
- А то ж... - Фред энергично потер ладони и повелительно махнул кистью, - Синти, крошка, сделай мухой шефу кофе со сливками! И побольше!
Синти чуть слышно фыркнула и пошла к буфету, по дороге гордо бросив через плечо:
- Доза в обмен на информацию. И, подозреваемый, будете выделываться, познакомитесь с плохими, с очень плохими мальчиками. Правда, Карл, Джордж?
Впрочем, Фреда так и распирало от желания поделиться новостями:
- Ты молодец, Синти, - наставил ей в спину палец, словно целясь из пистолета, - растешь. Вот что значит под толковым начальником поработать! Кхе-кхе... Пришла сравнительная экспертиза сообщений, нашего и «Стрельца». В общем, выстрелила твоя идея. Выводы экспертов совершенно однозначны: писались они одним лицом.
