Михаил Королюк - Спасти СССР. Адаптация
- Так, - повертела она в руках мешок, - а... Как?
- Это-то понятно, - ответил я, крутанув колесико зажима, - а вот во что?
Тетя Дина подхватилась к серванту и вернулась с двумя хрустальными рюмками.
Я наполнил их, а потом сел на свое место, стараясь не встречаться с полным укоризны взглядом Паштета.
Мамы осторожно понюхали. Переглянулись. Выпили по глотку. Переглянулись еще раз. Добавили по глотку и довольно сощурились.
«Прямо синхронное выступление какое-то», - подумалось мне, - «хорошо спелись подруги».
- Андрюша, - медовым голосом позвала меня тетя Дина, - самодельный, говоришь? А рецептик?
- Ма-а-а-м... - просительно пропела Яся с противоположного торца, и брови ее горестно сложились домиком.
Все с надеждой воззрились на родителей.
- Ну, вроде, действительно слабенький... - смущенно сказала тетя Дина и покосилась на Томину маму.
Та еще раз клюнула из рюмки, покатала ликер во рту и махнула рукой:
- Ладно... Андрей, по тридцать грамм им, не больше.
Яська счастливой птицей вспорхнула к серванту за новыми рюмками.
Дети переглядывались с улыбками облегчения. Дети, чисто дети, даже Кузя.
Я демонстративно чиркнул по рюмке ногтем, обозначая допустимый уровень, и передал мешок довольному Паштету, а сам пошел к мамам диктовать рецепт.
- Цедра десяти лимонов? - озабоченно уточнила Томина мама, постукивая кончиком карандаша по зубам. - Не слишком жирно? Они ж без кожицы испортятся быстро.
- Нормально, - уверенно отмахнулся я, - выдавить сок в бутылочку, и в холодильник. И добавлять по вкусу в чай. Или разлить в формочки для льда, в морозилку, и доставать по кубику. Тогда точно ничего не случится. Кстати, есть еще один очень легкий рецепт, с растворимым кофе.
- Давай, - с энтузиазмом воскликнула тетя Дина, - нам скоро новоселье справлять.
- О? - я оглянулся на Ясю, - а я не знал.
- Дали, наконец-то, - выдохнула тетя Дина со страстью.
Ее пальцы невольно сложились щепотью, и рука дернулась было ко лбу, но потом пугливо упала назад и начала торопливо разглаживать скатерть.
- Под капремонт или по очереди? - уточнил я, сделав вид, что ничего не заметил.
- По очереди быстрее получилось. Почти пять лет отстояли, - пожаловалась она.
- И... Далеко? - я еще раз встревоженно оглянулся на Ясю. Она, забавно морща нос, принюхивалась к ликеру.
«Да нет, не может быть, она с нами до конца училась», - мелькнула мысль.
- На край света! - горестно махнула тетя Дина рукой, - аж в Купчино. Зато отдельная, двухкомнатная.
«Точно, было, было!» - обрадовался я, припомнив, - «в десятом там уже день рождения отмечали».
- Переводить из школы не будете, - сказал уверенно.
- Не хочется, - согласилась она, - да и Яся бузит... Говорит, что поездит полтора года.
- Все равно потом в институт ездить... - подбросил я аргумент.
- Да, верно... Ладно, давай рецепт.
Я продиктовал. Женщины старательно законспектировали и бережно припрятали листки.
Томина мама блаженно зажмурила глаза и сделала из рюмки еще глоток, а потом с явственной обидой посмотрела на показавшееся дно. Я быстро наполнил по второй.
- Фантастика, - выдохнула она мечтательно, - даже не буду спрашивать откуда...
Я невольно напрягся.
- Не буду, не буду, - потрепала она меня по руке. - Ладно, иди к девочкам, они заждались, даже не пьют без тебя. А мы скоро в кино уйдем, танцуйте.
Мы посидели за столом еще с полчаса. Дегустировали мелкими глотками ликер (и правда - удачно получился), перебрасывались шутками. В общем-то было весело, но, хоть мне и удалось овладеть под столом Томкиной ладошкой, расслабиться до конца так и не удавалось. Справа мою щеку периодически обжигал страдающий взгляд Зорьки, что переживала свою трагедию, но это была меньшая из проблем.
А вот большая сидела прямо напротив и, тренировки ради и тонуса для, вполне успешно флиртовала со мной без всяких слов. Кузя то грациозно изгибала точеную шейку и туманно улыбалась румяными губами, то медленно и томно заправляла выбившийся из прически локон, показывая внутреннюю сторону запястья. А когда мой взгляд сам собой застревал на ней, Наташа в изумлении взмахивала длинными стрелками ресниц, мол, «мальчик, что ты себе позволяешь?!».
И ведь никаких накладок из «соболя», черт побери - все полностью естественно.
Да, лучше бы я ее посадил рядом с собой, а Тому напротив. Однозначно - было б легче, никаких внезапных приступов томления...
Но все проходит, и это тоже прошло. Мамы ополовинили второй пакет и, повеселев еще больше, действительно ушли на сеанс.
Как только за ними закрылась дверь, мы заговорщицки переглянулись.
- Ну, - подытожил общее мнение Сёма, - разомнемся быстрыми для начала?
Дружно придвинули стол к стене, расчищая место для плясок. Я поменял кассету, а Паштет торопливо выключил свет.
- Fly, robin, fly... - горячая мелодия легла на взбодренные ликером мозги, и полутьма зашевелила нашими телами.
Ничего, что страдальчески скрипит под ногами рассохшийся паркет. Ничего, что постепенно становится душно, а мы регулярно задеваем друг друга руками. Зато мы переживаем единство, ощущая присутствия себя в каждом, и каждого в себе. Под ритмичный инфразвук всплывают из глубин наследственной памяти сакральные танцы палеолита, и на новомодное диско ложатся все те же хтонические движения, что метались тенями по стенам пещер еще до взрыва вулкана Тоба. Одна быстрая мелодия сменяет другую, и буквально за полчаса мы становимся потными и счастливыми.
- Уф! - Зорька врубила свет. - Открываем форточки, проветриваем. И пить, пить...
Трехлитровая кастрюля сладенького компота расходится за минуту.
Свет режет глаза, и по слегка замаслившимся взорам и мальчишек, и девчонок понятно, что пора переходить ко второму отделению.
Вставляю новую кассету и объявляю медленные танцы.
Тома скользит по мне выжидающим взглядом. Я указал глазами на именинницу, и Тома в ответ согласно прикрыла веки.
Гаснет свет. Джо Дассен торжествующе запел о вечной любви, и я шагнул к Ясе, приглашая на танец.
Первый куплет мы протанцевали в одиночестве, потом Паштет выдернул Иру, а Сёма, чуть поколебавшись, остановил свой выбор на Кузе. Две жертвы гендерного неравенства в составе приглашенных, Тома и Зорька, старательно не глядя друг на друга, присели на стулья в противоположных концах комнаты.
- В синем углу ринга, в синих трусах, - хихикнула мне на ухо Яся, - Афанасьева Тамара, Советский Союз!
- Что, вот прямо в синих? - улыбнулся я невольно.
- А вот не скажу, - Яська озорно показала язык, - должна же у вас хоть какая-то интрига сохраняться.
- Хулиганка, - одобрительно прижал я ее к себе. Прижал и тут же отпустил, не переходя грани приятельского потискивания. - А что у нас с красными трусами?
- С красными трусами у нас не интересно, - она мотнула головой, отбрасывая челку набок. - Тут за явным преимуществом, пора полотенце выкидывать.
- Хорошо бы... - вздохнул я, - а то и себя измаяла, и всех вокруг.
Мы сделали пол-оборота, и теперь на Зорьку посмотрела Яся.
- Как бы вот ей сказать... - протянула в задумчивости, - слова подобрать... И настроение для слов...
- Ой, Ясь, не надо! Врагом станешь... У вас сейчас тяжелый возраст: уже готовы любить, но еще не готовы прощать.
Яся отстранилась и посмотрела на меня с изумлением. Потом покачала головой:
- Как ты быстро повзрослел... Моментом.
Я в досаде прикусил язык.
В молчании дотанцевали последний куплет и, расцепив руки, в молчании постояли друг напротив друга.
- Не расстраивайся, - успокаивая, погладила меня по плечу Яся, - так даже лучше.
Заиграла следующая мелодия. Я прикрыл веки, соглашаясь, и обернулся, ища Тому. Обернулся и зло скрипнул зубами - ее уже вытащил на середину нечуткий Сёма.
И не только вытащил, но и приобнял. Я ощутил короткий прилив едкой ревности при виде его руки на Томиной талии.
Сделал глубокий вдох, успокаиваясь, и растерянно оглянулся. Внезапно передо мной возникла Кузя - немного кокетливая, немножко лукавая, немножко наивная. Вид у нее был самый кроткий и невинный, и руки ее поднялись и мягко легли мне на плечи будто бы сами по себе, вне ее воли.
Я осторожно взялся за тонкую талию, и мы, чуть покачиваясь, молча поплыли по волнам музыки.
Объятье, не объятье, а что-то вовремя остановившееся посередине, но мне хватило и этого. Я не смотрел - что тут можно увидеть? Почти не слушал - лишь бы попадать в такт. Запах... Хотел бы я учуять ее запах, но она забила его какими-то взрослыми духами. Поэтому мир мой скукожился до правой ладони и совершенного рельефа под ней. Там вели свой неторопливый сладкий танец, то потягиваясь вбок, то расслабляясь, два стройных валика вдоль позвоночника и уютная ложбинка между ними. Было в этом что-то от кошки, ластящейся под почёс, и ладонь моя дернулась было ниже - туда, куда сбегают эти валики, а по бокам от них живут две милые ямочки.
