Кинжал Немезиды (СИ) - Чайка Дмитрий

— Ты не возражаешь, если твои слуги останутся за стеной, царица? — маленькие, глубоко утопленные глазки кольнули Феано недоверчивым взглядом.

— Конечно, — величественно махнула та рукой. — Я же вижу, как небогато ты живешь. С моей стороны было бы некрасиво заставить тебя их кормить. Путь мои парни заночуют внизу. Дай только рабыню для услуг. Мне нужно расчесать волосы к ужину.

Ну вот, первый наш план псу под хвост полетел, — тоскливо подумала Феано. — Я тут одна останусь. Значит, запускаем в дело второй. А он куда сложнее.

Мегарон был полон людей. Феано, Поликсо, ее пятнадцатилетний сын, которого пока никто и не думал подпускать к власти, и вся знать Линдоса. Воины лежали вповалку на ложах и угощались. Все же на Родос царевны не каждый день заезжают, да еще и из такой семьи.

Поликсо прилюдно вручила обиженной гостье ожерелье из синих камней и золотой браслет, и та милостиво ее простила. Две женщины плотно закусили, заливая наскоро приготовленные яства кубками вина. Они уже раз десять перемыли кости спартанской царице, в ненависти к которой оказались совершенно единодушны, а потом, когда время подошло к полночи, Феано заговорщицки прошептала.

— Слушай, царица! А ты глинтвейн когда-нибудь пробовала?

— Слышала о нем, но никогда не пила, — с сожалением произнесла Поликсо. — Говорят, зимой лучше нет его. Они там, в Энгоми, такие затейники. Завидно даже.

— А я тебя сейчас угощу! — Феано поднялась с ложа, слегка покачиваясь. Она была изрядно пьяна. — Я тебе великую тайну открою, царица. Я без чаши глинтвейна спать вообще не ложусь. Как муженек сестрицы моей нас на Милосе запер, так словно солнце над головой потухло. Какая там тоска! Ты себе даже представить не можешь. Там жены отца, сестры, племянницы… Как будто в кувшине со змеями живешь. Одними картами и спасаемся. Сидим и заговоры друг против друга плетем. И вроде бы не нужно это все, а заняться-то все равно нечем.

— Ненавижу баб, — согласно кивнула Поликсо. — С мужиками куда проще.

— Я сейчас принесу! У меня все нужное в вещах, — поднялась на ноги Феано и решительно махнула рукой. — И даже не спорь! Говорю же, я без него в постель не ложусь. Сплю как младенец потом. Одна чаша с ног сбивает не хуже конского копыта.

— Ну, ладно, — сдалась Поликсо, которая тоже была сильно пьяна. Микенские обычаи, где взрослые мужи давились подкрашенной водичкой, она презирала всей душой.

— Нагрейте пока вина, — бросила Феано и пошла в свои покои. — Я тебя так угощу, царица, что век помнить будешь.

— Приходи скорее, — кивнула Поликсо.

А Феано, покачиваясь и отталкиваясь от стен, пошла к себе. Ей выделили небольшую комнатушку, недалеко от мегарона. Она присела на кровать, отдышалась, а потом взяла несколько мешочков и небольшой горшок.

— Великая Мать, помоги мне, — шептала она, пробираясь по темному коридору. — Я тебе жертвы богатые принесу. Хорошо хоть напилась сегодня как свинья, иначе давно бы уже померла со страху.

Феано вернулась в мегарон довольно быстро, неся мед, травки, сушеные груши и растертую в порошок ароматную смолу. Поликсо взяла щепоть ее, понюхала недоверчиво и успокоилась. Этот запах был ей знаком. А уж сушеного тимьяна и лаванды она точно не опасалась. Как не опасалась и меда, лакомства редкого и дорогого, и специй. Тут их была целая пригоршня. И шафран, и тмин, и кориандр, и мята.

— Та-а-ак! — Феано подошла к жаровне, попробовала пальцем температуру вина и отдернула его. — Ай! Горячо!

Она аккуратно добавила мед, пряности, смолу и веточки трав, а потом бросила в сторону виночерпия.

— Помешивай! И смотри, чтобы не закипело.

— Да, госпожа, — кивнул тот и отошел к жаровне.

— Надо подождать, когда чуть остынет, и тогда пить, — пьяненьким голосом произнесла Феано и повернулась к слуге. — Эй ты! Пробуй. Хочу, чтобы сладость была. Если что, медку добавь. Я сама не гожусь сегодня, ноги не держат.

— Да, госпожа, — склонился виночерпий, отхлебнул ложкой из котла и добавил еще немного меда. — Как будто горечью самую малость отдает. Еще специй добавлю.

— Это от смолы, — со знанием дела сказала Феано. — Видно, у меня рука дрогнула. Я поправлю потом. Эй! Вино через полотно процеди!

— Да, госпожа, — снова склонился виночерпий, который в очередной раз попробовал ароматное варево.

— Пахнет как-то непривычно, — принюхалась Поликсо, когда слуга подал ей кубок. — Но вроде бы вкусно…

— Не сомневайся, я лучшая в этом деле, — уверила ее Феано и упала на ложе. — Ой, смотри, Поликсо, потолок кружится!

— Да ты, царевна, перебрала изрядно, — сознанием дела заявила Поликсо. — Тебе бы брюхо облегчить. Пойди за угол и сунь два пальца в рот.

— Давай за мужей наших поднимем чашу! — встала вдруг Феано. — Пусть в Аиде примут их как героев. До дна!

— Что же ты не пьешь? — неожиданно трезвым взглядом резанула ее Поликсо, и Феано бестрепетно отхлебнула.

Вот и второй план пошел вслед за первым, — тоскливо подумала Феано. — Вот ведь подозрительная сука. Хорошо хоть я сразу яд в мед не сыпанула.

— До дна! — повторила Поликсо и глотками потянула в себя теплый ароматный напиток с непривычным привкусом. — Смол многовато положила, а вот меда в самый раз.

— А мне так нравится, — заявила Феано, которая вдруг начала давиться и отставила его в сторону. — Тяжко мне что-то! Не идет вино. Хочешь, я спою?

И она, не дожидаясь ответа, заорала одну из тех бесконечных песен, что поют аэды на пиру. Поликсо, которая осушила кубок до дна, тоже затянула песню, от которой мегарон заходил ходуном, а воины подхватили ее. Спертый воздух, жар масляных ламп и трех десятков разгоряченных тел сдавили Феано, словно тиски.

— Я сейчас приду, — сказала она. — Облегчиться бы мне. И глинтвейн остынет как раз. Я еле теплый люблю.

— Иди, царевна, подыши, — милостиво кивнула Поликсо. — Экая ты нежная.

Если начали петь, значит, ей пора на улицу, угостить стражу у ворот вином из своих запасов. Таков был план, который намертво вколотил в нее Тимофей. Крепость Линдоса крошечная, едва ли две сотни шагов поперек. Это ведь акрополь заштатного поселения критян и ахейцев, а не настоящий город. Потому-то и до ворот было рукой подать. Феано кое-как добрела до них и показала небольшую амфору двум хмурым парням, что несли стражу на стене.

— Выпейте, храбрые воины, — протянула она им вино. — Мы с царицей Поликсо своих мужей поминаем. Погибли они в один год, под Троей.

— Благодарствуем, добрая госпожа, — степенно ответили воины, спустившись вниз. — Были мы под Троей, едва ноги унесли. Помянем царя Тлеполема, как должно.

— И Геликаона, Антенорова сына, тоже помяните. Это муж мой. Он славно бился, — капризно заявила Феано, и те равнодушно кивнули. Им все равно, за кого пить. Они уже распечатывали амфору, подрагивая от нетерпения.

— Я на стене постою, — сказала она им. — Тяжко мне что-то, перепила я…

Воинам было плевать. Они уже вовсю угощались, по очереди отхлебывая из узкого горла.

— Раз, два, три… — считала Феано. Нужно досчитать до тысячи, и тогда стражники точно не бойцы. Если повезет, и она досчитает до двух тысяч, то они будут лежать на земле и слюну пускать.

Время шло, но она не спешила. Напротив, Феано стояла, привалившись к зубцу стены и пытаясь собраться с мыслями. Она в жизни не пила столько, и ее бросало из стороны в сторону, стоило лишь сделать шаг. Но тут у ворот раздались сдавленные ругательства и стоны, которые Феано услышала совершенно отчетливо.

— Вот проклятье! — прошептала она. — Продумал он! Яд-то не сразу действует. Да сейчас выбегут воины из мегарона и прибьют меня, как муху. Сколько я там насчитала? А, все равно сбилась уже. Девятьсот девяносто девять. Тысяча! Хватит! Они все равно вино выпили.

Феано решительно разделась и начала разматывать тонкую льняную веревку, которой была обмотана по талии. Она бросила ее вниз и дождалась, когда кто-то дернет за конец. Девушка потянула шнур на себя, и совсем скоро вытащила толстую жердину длиной в три локтя, которую зацепила за два зубца. К жердине была прикреплена веревочная лестница, которая тут же натянулась как струна.