Троецарствие (СИ) - Алексин Иван

— Ясно, — кивнул я своему воеводе. — Дурак ты, Севастьян, да только я не о том! Я ведь и сына твоего, и весь твой род за измену выведу. В то веришь?

— Верю, государь.

— А раз веришь, разговор с тобой будет! — склонился я над бывшим воеводой. — Передашь, Ваське Шуйскому, что я на Коломну идти собрался и о приступе на Москву не помышляю, помилую. Поезжай себе в Елец да дальше шкурки выделывай. Выживет сын, к тебе отошлю. А нет, значит, то Господь так восхотел. Не нам, грешным, супротив его воли идти.

Севастьян кивнул, понимая что выбора у него, фактически, нет. Я кивнул в ответ, радуясь, что удалось разрулить ситуацию. Если Шуйские не будут ждать завтра атаки, может и получится в город без больших потерь ворваться. А там; кто не спрятался, я не виноват!

— Завтра ночью в город войдём, — сообщил я своим ближникам. — О том и Жеребцову сегодня расскажу. Василий Григорьевич сообщил, что принявшие мою руку людишки у Сретенских ворот стоять будут. Те ворота они нам и откроют. А дальше, как Бог даст. Благословит, так всю Москву под себя возьмём.

— От Шеина гонец на Москву пробился. Не пришлёт он нам помощи.

— Как же так, брате? — вскинулся Иван Шуйский. Смоленские полки были последней надеждой на спасение. Обещанием их прибытия, удерживали колеблющихся бояр, с их прибытием связывали надежду на снятие блокады с города. Больше ждать помощи было просто неоткуда. — Шеин же обещал!

— Шеин решил присоединиться к победителю, — Василий Шуйский за последние два года сильно сдал, на вид постарев лет на десять. — А я на него даже сильно гневаться не могу, — вздохнул царь. — Сам бы так поступил. Поклонится, Михайла, Смоленском Федьке, в чести будет.

— Это что же, брате, нам погибель неминучая грозит? — вопросил Дмитрий Шуйский. — Не отбиться от ворогов?

Царь тяжело вздохнул, поглядывая на братьев. Где уж тут отбиться, когда враги со всех сторон обложили, а боре за спиной троном торгуют? Потому братьев и позвал, что больше и веры никому нет!

— А с кем нам от ворогов отбиваться, Дмитрий? — зло сверкнул глазами Василий — Последнее войско ты под Болховом загубил. Сил теперь лишь на то, чтобы воров в город не пустить, едва хватает. Да и то, — понурился царь — Каждый день кто-нибудь в Тушино из Москвы сбегает.

— К Годунову не бегут.

— К Годунову не бегут, — кивнул в ответ царь. — Очень уж его указ об отмене местничества бояр разозлил. Только нам от того не легче. Не Федька, так тушинский вор силу набирает. А нам теперь и помощи ждать неоткуда. Бутурлин сам едва во Владимире держится, Шеин в помощи отказал, Ляпунов в Рязани воду мутит. Мне князь Пожарский весточку из Коломны прислал, что Прокопий звал его на Москву идти да Скопина-Шуйского на престол сажать.

— А я тебе, брате, говорил, — забрызгал слюной Дмитрий, — что Мишка на трон метит! Придушить вора нужно, пока не поздно!

— Придушить, дело не хитрое, — возразил Иван. — А только войска нам это не прибавит! Скорее уж наоборот. Князя Михаила воинские людишки уважают. Казним, ещё больше перелётов из Москвы уйдёт. Пускай уж лучше, покуда, в темнице сидит. Может и пригодится на что, — младший Шуйский не стал уточнять, что пригодится родственник может в качестве замены своему старшему брату. Пусть лучше Скопин Шуйский на престоле сидит, чем самозванец или, того хуже, Годунов. Тот никого из Шуйских точно не простит. Все кровью умоются.

— Я к крымскому хану посла отправил, — признался Василий. — Много чего басурманину пообещал, лишь бы с моими врагами управиться помог.

— То, дело! — закивал головой Дмитрий. — Если татары в спину тушинскому вору ударят; ему сразу не до Москвы станет.

— А Годунов? — прищурил глаза младший Шуйский.

— А с Годуновым я сам управлюсь — рубанул сжатым кулаком воздух Дмитрий. — Весточка пришла, что он с войском к Коломне идти собирается. Так я тех, кто под Москвой останется, посеку!

— Надо было со шведским королём, когда он помощь предлагал, договариваться — недовольно пробурчал Иван. — Татары, союзник ненадёжный. Как наскочат на тушинского вора, так и обратно уйдут.

— Свеям не до нас сейчас, — покачал головой Василий. — Шибко их Ходкевич прижал. Зови, не зови, не откликнутся.

— От татар тоже толку мало будет, — продолжил гнуть свою линию Иван. — Пограбить, пограбят. А в сечу с гусарами Ружинского лезть; сразу сбегут.

— Что ты предлагаешь, брат? — заходил желваками Василий. — То, что крымский хан, союзник ненадёжный, мне и без тебя ведомо. А только некого больше на помощь позвать! Все от нас отвернулись.

— А Сигизмунд?

— Так Сигизмунд за спиной самозванца стоит, — неподдельно удивился Дмитрий. — О чём ты Иван?

— Стоит, — согласился с ним младший Шуйский. — Потому как выгоду в том видит. А если мы королю Смоленск и Чернигов отдать пообещаем, уже нас поддержит. Не только с войском на помощь придёт, но и тех шляхтичей, что к войску тушинского вора примкнули, обратно отзовёт!

— Смоленск, — недовольно кривился царь. — Не жирно ли ляхам будет7

— Не договоримся с Сигизмундом; всё потеряем, — жёстко отрезал Иван. — Не самозванец, так Годунов Москву возьмёт. И нам с того добра ждать не приходится! А Смоленск, — демонстративно вздохнул князь, — хоть потеря и не малая, но то мы переживём. Сядешь на престоле крепко, государь, можно попробовать и обратно вернуть.

— Пусть так, — немного помолчав, согласился Василий. — Пошлю гонца к польскому королю. А ты, Дмитрий к вылазке готовься. Как уйдёт Годунов из-под Москвы, сразу и ударим.

Глава 18

30 сентября 1608 года от рождества Христова по Юлианскому календарю.

— Государь. Может ещё повременим?

Я нервно передёрнул плечами, оглянулся на ровные выстроившейся перед городом ряды кирасиров и рейтаров. Последний резерв, оставленный на случай, если бы что-то пошло не так. Если не считать, конечно, тысячу Тараски, что сторожевыми отрядами по окрестностям рассыпалась.

Застоялись люди. Наверное, уже часа три так стоим. Вон, даже кони раздражённо пофыркивать начали.

— Да куда уж дольше ждать? Вон уже и Солнце взошло!

— В городе ещё бой идёт, государь, — поддержал Никифора Порохня. — Выстрелит кто невзначай, а мы в этих сумерках и не разглядим.

Я лишь головой покачал. Вот же, перестраховщики! Настоящего боя, можно сказать, и не было. Разве что, всадники Подопригоры с приданными им двумя тысячами стрелков Кривоноса, беря под контроль все ворота внешнего Деревянного города, немного саблями позвенели. Да и вообще, захват Москвы прошёл на удивление удачно, без обычных в таких случаях накладок. Не готовы оказались москвичи, свои головы за Василия Шуйского класть, на сторону победителя предпочли перейти. И теперь разве что Замоскворечье под контроль мои воеводы ещё не взяли. Там сейчас в стрелецких слободах брожение идёт. Ничего; погорланят немного и поклонятся. Им просто деваться некуда.

Так что сработала всё же та мина замедленного действия, что я Шуйскому два года назад подложил.

Василий Грязной со своей задачей справился на отлично. Действовал старик очень осторожно, сделав акцент в вербовке моих сторонников на служилое дворянство и стрельцов. И где-то около пятой части тех же стрельцов на мою сторону перетянул. И, с появлением моего войска под стенами Москвы, боярин, как было заранее условленно, подгадывал момент, когда одновременно на страже одних из ворот в Скородом (внешний Деревянный город), Белый город и Кремль, переметнувшиеся на мою сторону стрельцы стоять будут. В этом случае, если не зевать, можно было сразу весь город почти без боя захватить, а не биться лбом в каменные стены Белого города, Китай-города или Кремля. Именно потому я, не предпринимая активных действий, две недели под Москвой и проторчал; гонца от Грязного с известием, что всё готово, ждал.

И вот послевчера Грязной мне с Тимофеем такую весточку прислал. Сретенские ворота в Скородом открыл моему войску стрелецкий десятник Юрий Левшин, что их охрану сегодня ночью возглавлял. Одноимённые Сретенские ворота в Белый город, к тому времени, сам Грязной со своими людишками захватил. А затем уже у Боровских ворот Кремля конницу Ивана Годунова стрелецкий сотник Иван Полтев с поклоном встретил. К этим воротам, правда, Годунову со своим отрядом скакать через весь Белый город пришлось. Но перешедшие на мою сторону стрельцы, как только он в Белый город ворвался, сторожей на улицах повязали и рогатки с дороги убрали, расчистив путь к Кремлю.