Алексей Ивакин - 7 дней в июне
– Давай, давай. Не задерживай процесс, – и потянулся к фляге.
– Вова, а что это, – спросил я, показывая на надпись, – откуда у тебя этот раритет?
Нетерпеливый Андрюха вырвал флягу у меня из рук и, сделав изрядный глоток, сам в свою очередь начал рассматривать флягу, вызвав законное возмущение со стороны следующего на очереди Михалыча.
– Заметили? – улыбнулся Володя. Это дедовская – он с ней всю войну прошел, от 22 июня и до Праги. Хороший у меня был дед, говорят, был, только умер рано – раны сказались. Я его и не видел никогда – потом уже родился. А флягу мне отец отдал, она у меня в тревожном чемоданчике живет – и в Чечню со мной ездила, и в другие места.
– А где у тебя дед войну начинал?
– Начинал? Да где-то здесь – в 10-й армии. Он мединститут закончил в июне 41-го, и сразу – повестку в зубы, шпалу в петлицы – и в армию, военврачом 3-го ранга. 21-го только в свою дивизию прибыл, а тут сразу началось. Короче, 23-го дед попал в плен, а 24-го – сбежал, да еще как сбежал – захватил немецкий мотоцикл с бабками.
– Бабками?
– Ну этими, рейхсмарками. Они вдвоем с товарищем наехали на гансов, которые в легковушки под охраной мотоциклистов ехали – перебили их, короче, в машину залезли – а там мешки с деньгами. Загрузили мешки в коляску, и к фронту. Вышли к своим, там – туда-сюда, фильтр. А после фильтра деду при таком раскладе дорога была уже не в медицину. Войну он закончил начальником разведки танкового корпуса.
– Интересно, – задумчиво произнес сидевший за нашим столом Старый, – а ведь десятая армия в Белостокском выступе была, а это сейчас – Польша. Насколько я успел прикинуть, перенос-то произошел только по границам бывшего Союза – так что…
– Блин, неужели… – Володя даже побледнел.
– Кто его знает? Пошло-то все совсем не так – изменения такие, что тот, кто выжил, может погибнуть и наоборот. Но шанс есть.
– Надо немца трясти, как грушу – может, он в курсе, что там в выступе творится, – авторитетно заявил Серега, – дед – это святое. Я вон тоже своего не видел – но мой-то под Сталинградом погиб, так что и шанса нету. А тебе, Володь, сам бог велел поискать – так что никаких комплексов по поводу использования служебного положения.
– Может, через контору попробовать? – предложил Старый. У меня там все схвачено, так что если какая-то инфа о выступе есть – дадут.
– Саня, сделай – всю жизнь помнить буду, – просипел Вова, у которого от возникшего расклада даже дыхание перехватило. Если по официозу идти, через наших в Питере, Москву – хрен чего получится, там всем не до того сейчас. Это ж только на личном контакте решить можно!
– Попробую. Сейчас дожуем – и на телефон, будем решать вопрос.
– Какое «дожуем»? Сейчас пошли!
– Во, блин. Дай хоть компот допить, – Кулькин глотнул из оказавшейся в его руках фляги, запил компотом, отдал флягу Сереге, – пошли. Встав из за стола, на котором осталась нетронутой его и Вовина каша, Старый решительно направился к выходу из столовой, следом за ним вприпрыжку понесся Володя.
– Так. Вовчик для работы временно потерян.
– Ничего, справимся. – Паша, второй фэйс, все время державшийся в тени коллеги, производил впечатление человека вдумчивого, немногословного и категорически серьезного. В Вовин отдел он пришел из войск, поэтому стоически сносил кличку «Паша – молчи-молчи», которая успела уже стать известной и нашей команде.
– Немцу пожрать возьмем? – продолжил Паша.
– Угу. Сейчас. Уже в пути. Вазелин еще нужно заслужить, – Андрюха всегда был точен в определениях.
– А Игорек как же?
– Прапора предупредим, чтобы со стола не убирали – так что придет и поест нормально, никаких проблем.
Закончив прием пищи, мы отправились к томящемуся в муках неизвестности ефрейтору и Игорьку, которого, скорее всего, мучило чувство голода.
Протокол стал писать Андрюха. Во-первых, потому что это сейчас его работа, а во вторых – потому что у него с собой была сумка, в которой находился ноутбук и маааленький такой принтер – командировочный набор. В свое время предшественнику этого набора очень поражались в глубинке, когда Андрюхе доводилось туда приезжать – народ там еще вовсю на машинках стучал, а тут такое чудо чудесатое – толпами для просмотра сбегались. С тех пор, конечно, и ноутбук, и принтер в наборе поменялись, да и глубинка жила уже в ногу со временем, но таскать с собой свой «рабочий инструмент» Андрюха так и не прекратил, хотя по уму – вполне можно было обходиться флэшкой с набором нужных формализованных бланков.
– А что это? – спросил немец, когда продукция фирм «Сони» и «НР» была извлечена из спортивной сумки и предстала перед его глазами. Он, видимо, любую незнакомую ему маленькую вещь теперь долго будет воспринимать как действующую модель очередной «вундервафли» или, как минимум, продвинутое и усовершенствованное средство из арсенала Инквизиции.
– Вопросы здесь задаю только я – имей в виду. А вообще-то это – смесь печатной машинки и телетайпа. Знаешь, что такое телетайп?
– Нееет, – испуганным голосом ответил немец.
– Деревня. Так, пишем: республика Беларусь, поселок Ганцевичи. Мужики, а какую дату писать?
А это действительно был вопрос. Протокол допроса ганса нам нужен был для того, чтобы иметь процессуально оформленное доказательство по факту появления в руках «Бранденбурга» современной итальянской «пушки» – мало ли, как там и чего – всегда пригодится. А вот дата… Если написать сегодняшнюю – то немец, прочитав ее в ходе ознакомления с протоколом, может раньше времени врубиться в ситуацию. Если написать 23 июня 1941 года – то получается юридический казус – в принципе, в таком случае мы должны при оформлении протокола руководствоваться нормами УПК РСФСР аж 1923 года. Дилемма, однако. А фиг с ней, с дилеммой.
– Пиши – «23 июня 1941 года».
– Думаешь?
– Уверен.
– Хозяин – барин. Если что – тебе его в трибунале отстаивать. (трибунала-то, правда, не планировалось – немцу решили дать сбежать. Не в розыск же его объявлять, в самом деле? Папашу Мюллера при получении такого поручения из Интерпола кондратий хватит, особенно когда увидит, кто кого и за что разыскивает. Шутка.).
Андрюха между тем записал в протокол всех присутствующих – формалист чертов – и приступил к выяснению личности ганса. Тот действительно оказался 1921 года рождения – только родился, естественно, в Германии. Русским он владел в силу того, что его папик, прибалтийский немец, до революции тащил службу в какой-то из тогдашних госконтор в Питере, а после революции, соответственно, свалил в Фатерлянд, где и женился на его, Алекса, мамане – дочери тамошнего кулака из Нижней Саксонии. Так что в своем предположении о деревенском происхождении ганса Андрюха был недалек от истины, а сам ганс оказался отчасти нашим земляком – по папе. Разъяснив Алексу его права (что явно было им расценено, как изощренное чекистское издевательство), мы приступили собственно к беседе. Нас волновали, по большому счету, всего три вопроса: сколько диверсантов было направлено к станции, где находятся остальные и откуда его кореш надыбал такую модную «пушку». Алекс не стал тянуть хвоста за кот и сразу раскололся до самого донышка: сбросили их с двух самолетов, две группы по 18 человек в каждой, в группе – по два пулемета, все – с автоматическим оружием. Оружие, кстати, у всех советское. Их группа пешедралом после сброса, обойдя сами Ганцевичи с юга, приперлась к показавшейся ее командиру удобной для базирования деревне с говорящим названием Крысаничи. Там двое гансов, среди которых был и Алекс, переоделись в имевшуюся у них с собой гражданку и направились в деревню выяснять обстановку. И тут-то их поджидал настоящий сюрприз. Оказалось, что в деревне, расположенной на приятном удалении от Локтышинского водохранилища, гуляла приехавшая с рыбалки братва – как местная, белорусская, так и заезжая из Тбилиси (ну да, а фигли – визового режима нет) и Москвы. Братки, когда сладкая парочка гансов к ним подвалила, сразу вычислили, что что-то в облике пришельцев не есть так (ну да, представляю реакцию братков на появление двух молодых клоунов в прикиде, состоящем из «вещей старинных, цены немалой»). Как сказал Алекс, их приняли поначалу за «мусоров», хотя они отнюдь не походили на мусорщиков, а были одеты, по советским меркам, весьма респектабельно, и хотели зачем-то увезти в лес и даже немного побили. Но тут его напарник, который до вступления в «Гитлер-югенд» был одним из предводителей уличной банды в Гамбурге, сказал, что они – в смысле, он и Алекс – на самом деле немцы, находятся здесь по делу. Братки, бухавшие вторые сутки подряд в глуши, коей являлись и деревня, и берег водохранилища, о случившемся казусе, видимо, ничего не знали – и стали подробно выяснять, что за дело и почему они – немцы – делают дела на чужой «грядке». Напарник Алекса, нюхом почувствовав родственную душу и предполагая, что русский криминал будет естественным союзником Вермахта, заявил, что они должны убрать Цанаву. Это заявление вызвало живой отклик у представителей той части братвы, которая являлась носителями особого выдающихся носов – они явно были тифлисцами. После некоторого обсуждения «носатые» заявили, что Цанава Кутаисский, щени деда, «в натуре», достал всех, если за ним даже из Германии приехали, что работая по контрабасу (Алекс отметил, что ранее Абвер не располагал сведениями о наличии у начальника НКВД Вейсруссланда – Белоруссии увлечения игрой на музыкальных инструментах, тем более – таких специфичных, как контрабас), он так демпингует при поставке стволов (об участии Цанавы в торговле лесом Абвер также ничего не знал), что достал всех, и поэтому они, настоящие тбилисские воры, могут даже помочь немецкой братве в реализации такого благородного дела. После этого носатые скептически покосились на отобранные у Алекса и его напарника ТТ, удивившись, правда, тому, что такие старые пистолеты (какие старые? 39-го года, двух лет еще нету) находятся в таком приличном состоянии. Похвалив гансов за то, что они хотя бы китайскими подделками не пользуются (очередная зарубка – Китай подделывает русские пистолеты? Интересная информация, особенно – для японцев), «носатые» предложили им за чисто символическую цену оружие, с которым должен идти на Цанаву, как они выразились, «настоящий мужчина» – и показали Алексу и его напарнику итальянский пистолет – отличный автоматический пистолет, о существовании которого в Германии даже не подозревают. После ознакомления с конструкцией и пары-тройки пробных выстрелов немцам предложили заплатить за два пистолета по 800 «баксов», в «евро» или «деревянных по курсу». Что такое «евро» и «деревянные по курсу», Алекс не знал, а его напарник сказал, что баксами итальянская мафия, делающая дела в США, называет американские доллары. Долларов у них с собой, естественно, не было – были только советские рубли у командира группы да небольшой запас золота в царских червонцах – золото оно всегда золото, может помочь даже при общении с НКВД. Напарник Алекса, проявив недюжинную смекалку, объяснил носатым, что они здесь не одни, что у их друзей есть гораздо более серьезное оружие, но они, тем не менее, готовы заплатить за пистолеты золотом и даже договориться о чем-то большем. Правда, за золотом надо сходить к их старшему. После этого Алекса оставили – завели во двор двухэтажного дома, во дворе которого стояли три больших сверкающих автомобиля, с колесами, как у грузовика, и множеством фар на крыше – Алекс никогда не слышал, чтобы фирма «Мицубси» делала такие красивые машины, всегда считал, что она производит самолеты по немецкой лицензии. Напарник ушел за золотом. Вернулся он не один – вместе с заместителем командира группы, фельдфебелем Бурхардом, который мало того, что договорился о покупке двух пистолетов – отчаянно торгуясь, он сумел скинуть цену – но и о том, что, если возникнут какие-то проблемы, то они смогут найти приют у «носатых» и их товарищей. Пистолеты забрали себе командир группы и Бурхард. Русских бандитов решили пока не ликвидировать, предположив, что они, находящиеся в конфликте с властями, могут быть полезны при новом порядке, который так или иначе будет здесь установлен. Он, Алекс, уверен, что после того, как их группа понесла потери, оставшиеся вернутся в Крысиновичи – тем более что там, по договоренности с «носатыми», в одной из хозяйственных построек на время выхода в рейд до дороги к «этому кошмару» остался радист. Когда носатые увидели рацию, они отнеслись к группе с подобающим уважением – один из них даже сказал, что люди работают по-серьезному, не с мобилами на дело идут – через биллинг не вычислишь. Что такое «мобила» и «биллинг», члены группы не знали, но предположили, что это названия русских полевых телефонов в смешных деревянных коробках и с толстыми тяжелыми проводами. А где находится вторая группа, он, Алекс, не знает – возможно, это известно командиру, но похоже, что если у нас находится один из пистолетов, то командира или Бурхарда мы убили. Тут в разговор вступил «Паша молчи-молчи», выдавший словесный портрет дохлого немца, у которого был найден ствол. Немцем оказался командир, обер-лейтенант фон Корнатцки, ныне покойный. Возможная цепочка для выхода на вторую группу «Бранденбурга» оборвалась.
