Владимир Балашов - Ликабет Книга 1
Встречный ветер постепенно убывал, и когда Солнце перевалило за полдень, совсем куда‑то пропал. На море воцарился почти что штиль, и настало время обеда, вернее перекуса, поскольку еда, которой обедали моряки, была остатками завтрака. Появился Сотер, до этого отдыхавший в небольшом кубрике, под палубой. В руках кувшин вина, разбавленного, как потом понял Валерий и несколько лепешек, в глиняной миске куски сыра. Они молча пообедали.
— Нет ветра — Буховцев показал на повисший парус.
— Здесь всегда так. Утром и днем ветер дует с моря, вечером и ночью с берега. В полдень бывает затишье. Так и плаваем. Настоящий борей здесь бывает редко — потом спросил — а как плавают у вас?
Валерий задумался. Рассказывать Сотеру или нет? Вообще‑то он никаких правил не нарушал, а вопросы Диогена скорее всего обычное любопытство. Однако если это войдет в правило, ему грозит до конца путешествия трепать языком, а не слушать самому и поглощать информацию. Ладно, в конце — концов, всегда можно замолчать, если что‑то пойдет не так.
— У нас плавают железные корабли, большие корабли — он прикинул — есть корабли раз в сто больше чем этот. Есть и еще больше. Они ходят не под парусом, их движет двигатель, поэтому им нет нужды ловить ветер, и это море они прошли бы напрямую до противоположного берега.
Сотер помолчал немного.
— Наверное, на таких кораблях поместится целый город, и где вы берете столько железа?
— Бывает, что и город. Есть такие корабли, их называют круизные лайнеры, моряков и пассажиров там как раз на небольшой городок. А железа на Земле много, просто здесь пока не умеют его добывать — ответил Буховцев и про себя отметил, что устройство кораблей и двигателя, и то, что железо плавает, Сотера не заинтересовало. Не заинтересовали и особенности навигации будущего.
Диоген взял подбородок в кулак, потер его. Было видно, что хотел еще о чем‑то спросить, но передумал. Тем временем моряки закончили обед, снова сели за весла, и корабль начал не спеша набирать ход. Мерно отстукивал ритм барабан, гребцы слажено гребли и судно, покачиваясь на волнах, шло вперед. Валерий с Диогеном пересели на корму, и глядя на синеву моря и неба, разделенную дугой горизонта, не спеша вели беседу. Сотер рассказывал ему о своей торговле, корабле на котором они плыли, и вообще об окружающем их мире. Из этой неспешной беседы Буховцев узнал, что их судно по своей конструкции не совсем торговое. Торговый корабль обычно бывает шире и крупнее и именуется толстым. Военный же наоборот называется тонким. В данном случае это был средний вариант. Более быстроходный, но менее вместительный, чем обычный торгаш. Этот тип кораблей иногда делают здесь, на Понте. Очень удобно. Сам корабль Диогену не принадлежал, только доля в корабле, что значительно удешевляло ему перевозки. Кроме него владельцами корабля был один из крупных судовладельцев Византия по имени Багис, и капитан с частью команды. Так что трудившиеся здесь гребцы, кроме обычной платы получали долю от аренды судна. По крайней мере, некоторые из них.
— У вас, на кораблях нет рабов? — удивился Буховцев.
— Есть, конечно. Не на всех, но есть. Рабы есть везде — разуверил его Диоген. — Конечно, здесь не Рим, где на виллах по нескольку сотен рабов живет. Нет, на Понте столько рабов не нужно. Здесь дешевле и проще нанять свободного человека, чем купить раба. Еще неизвестно как он на тебя работать будет, а администрации, чтобы их принудить, и держать в повиновении, здесь мало. Здесь, знаешь ли, жизнь более рискованна, чем в Риме или Капуе. Очень рискованна. Есть, конечно, большие торговые суда, которые берут на борт много груза и охрану. На веслах там почти всегда рабы.
Постепенно Валерий постигал и основы торговли в этих краях. По крайней мере, в той части, в которой Сотер хотел ему рассказать. О своих тайных делах он благоразумно молчал. Но, тем не менее, Буховцев узнал, что основным его занятием на Понте является торговля воском, который он закупает как у самих понтийцев, так и у варваров, что значительно выгоднее. Сам он много раз бывал на север и на восток от степи. Многие его там знают, и часто привозят воск напрямую для него. У него есть несколько лавок в городках на самом побережье и на полуострове.
— Воск в Элладе и Италии дорог, а нужен всегда. Таблички для записи, печати на амфорах и многое другое. Даже чтобы обычный бронзовый бюст отлить, знаешь, сколько воска нужно?
Валерий не знал, помалкивал.
— А ты далеко ходил в тех варварских местах?
Сотер посмотрел на него внимательно.
— Да. Я много где бывал, но тебя, похоже, интересует, что такого замечательного там сейчас находится?
Буховцев только хмыкнул.
— Да, интересно. В мое время там большие города, дороги и живет много людей. Что там сейчас?
С людьми, пожалуй, Валерий переборщил. В Европе народа все‑таки живет по больше.
— Сейчас там нет дорог, и городов, в общем‑то, тоже. То, что там есть, я бы не назвал городами. Поселения, иногда довольно большие обнесены стеной из заостренных кольев. Живут все по–разному. На север живут разные племена, но большинство из них родственники тавсов. Живут в небольших деревянных домах, частью закопанных в землю, а иногда и попросту в земле. Также кстати, живут и тавсы. Подробнее я тебе расскажу позже. Племен в тех краях великое множество, еще больше родов и часто они воюют друг с другом. В основном воюют за земли, за лучшие ловы, за охотничьи места. Ведь большинство из них живет охотой. Хотя сеют они и зерно. В основном рожь и ячмень, жгут леса и сеют. Но так не все живут. На восход от тавсов много болот, совсем дикие места. Однажды, очень давно я бывал там, и видел жизнь и людей невиданной древности. Одичалые люди, обладающие древними знаниями. Знаешь, Марк, если захочешь найти древние знания, или вообще древность, иди в болота. Болота самое гиблое место для людей, но люди и там приспособились жить. Когда одно племя побеждает другое, у проигравшего нет иного выбора как истребление или уход на другие, худшие земли и рано или поздно все оказываются на болотах. Там я видел племена, живущие лишь собиранием и охотой, а иногда только собиранием. Они рубят деревья и строят на пнях дома. Строят так ловко, что иногда и не заметишь. Весной в тех краях всегда большая вода и такие дома помогают им выжить. Они хорошо знают лес, поскольку за всю жизнь ничего кроме него не видят. Знают травы, и повадки всех зверей, знают и тайное знание, такое, что заговоренное зверье само идет им в сети. Сами же настолько дики, что местные паны по сравнению с ними могут показаться жрецами Афины.
— Паны? — переспросил Валерий
— Да, паны — Сотер заметил в глазах у Буховцева непонимание — Вакхи, лесовики или лешие — их там так называют — потом видимо догадался — у вас нет панов, леших?
— У нас считают, что это сказки.
— Да. — Диоген печально скривился. — Я знал, что все рано или поздно к этому придет. А знаешь, я знал одного из наших, бывавшего в тех краях задолго до меня. Очень давно — добавил Сотер видимо, чтобы показать, что разговор идет об очень древних временах — он говорил что, тогда леших там жило больше чем людей. Впрочем, и в Элладе тогда тоже было по–другому.
— Наверное, много сказочного еще бродит по местным тропинкам — улыбнулся Валерий.
— Пожалуй. Но это все что я коротко могу тебе рассказать о тех краях. Севернее я не был. Не получилось. Я был за Рекой у Старых гор, но это, наверное, уже не твоя Родина. Уж слишком велико было бы такое государство.
— Моя — рассмеялся Буховцев — и ты не представляешь, насколько она велика. Это самая большая страна на Земле.
— Даже так — Сотер был заинтригован — значит, вы теперь владеете старыми землями. Ты хоть знаешь, что это значит?
— Нет.
— Я так и думал — Диоген улыбнулся — но рассказывать тебе не буду. Может позже, когда доберемся до Рима. Спрашивай лучше о чем‑нибудь другом.
— Тебе не интересно как мы живем? Есть ли у нас рабство, например?
Сотер задумался, но лишь на миг.
— За свою жизнь я видел многих правителей. Еще больше людей, и множество стран и смотря на тебя, я без труда догадаюсь как вы живете, а что не пойму — спрошу. А рабство… Рабство есть везде и всегда, может, у вас оно выглядит по–другому.
В таких беседах они коротали время первого дня плавания. Ближе к вечеру подул ветер, на этот раз действительно, с берега. Команда убрала весла, поставила парус, и корабль споро заскользил по волнам.
— Что там? — спросил Валерий, указав в сторону берега.
— Там Ольвия, но мы слишком далеко от нее, иначе увидели хотя бы один, плывущий туда корабль. Мы только что вышли из залива, куда впадают Борисфен и Гипанис. Если бы ты попробовал воду, то догадался об этом. Она здесь не такая соленая. Скоро мы попадем в течение, которое идет вдоль берега до самых Киней, в течении корабль пойдет быстрее. А этой ночью причаливать к берегу не будем, для нас там нет ничего интересного. Дальше, во Фракии, есть пара городов, где нам надо будет остановиться.
