Александр Михайловский - И от тайги до британских морей...
Через час мы снова двинулись вперед, на этот раз, ради разнообразия по уставам времен Великой отечественной Войны. РПГ у противника нет, и не предвидится, артиллерии тоже не отмечено, поэтому БМП и БТРы движутся впереди, а пехота перемещается следом, перебежками. За это время Сулейман паша перебросил к Казанлыку еще несколько таборов пехоты с артиллерией, а все остальное сразу после полудня, оставив заслоны смертников, начал быстро отводить с Шипкинского перевала.
Я его прекрасно понимаю. Если мы зачистим Казанлык раньше, чем он отведет свои войска, и выйдем в то место, где Шипкинский перевал спускается в долину реки Тунджи, то зажмем его основные силы между собой, и штурмующими перевал с другой стороны солдатами Драгомирова. Короче, Сулейман-паше совсем не хотелось, испытывать все прелести секса втроем, находясь при этом в самой середине...
С Казанлыком мы возились до самой темноты, можно было бы и быстрее, только я не видел причин лезть вперед нахрапом и терять людей. Как говорил в похожих случаях один мой приятель - не на корову играем. Тем временем турецкий корпус торопливо вылезал из мышеловки. Тут и пригодились взятые с собой "Нонны". С невиданной тут дистанции в пятнадцать километров они открыли методичный огонь по колоннам пехоты и артиллерии врага. Корректировал огонь специально поднятый в небо беспилотник.
Уже утром мы обнаружили, что противник окопался на следующем рубеже в районе Манолово. С Шипкинского перевала нам навстречу выходят болгарские дружинники и русские солдаты. Ну что же, как закончатся восторги и объятия, перейдем к следующему номеру нашей программы, будем вместе с русской пехотой отжимать остатки корпуса Сулейман-паши к Софии. Тем временем, второй сводный кавкорпус выйдя на оперативный простор (турецкие фугасы мы пока не взорвали) понесет мир и покой южной Болгарии.
18 (6) июля 1877 года. Мемфис, штат Теннесси. Майор армии Конфедерации Джон Семмс.
Паровоз издал протяжный гудок, и застучали колеса. Мы покидаем гостеприимный Мемфис на два дня позже, чем планировалось. Ничего, у нас все равно будет три-четыре дня в запасе.
В первый же вечер после того, как Джон Девой переехал к генералу Форресту, мы сидели в гостиной после ужина с бокалами теннесийского виски. Девой похвалил этот благородный напиток, присовокупив, что хоть он и отличается от ирландского виски, но мало чем уступает последнему, а во многом и превосходит его.
После чего он сказал нашему гостеприимному хозяину:
- Генерал, и у нас, и у вас схожие планы, только вам нужен независимый Юг, а нам независимая Ирландия. Я полагаю, что вы уже обдумали этот вопрос. Я тоже. Неплохо бы обменяться мнениями.
- Мистер Девой, я действительно размышляю над этим вопросом с того самого момента, как майор Семмс прибыл ко мне. Задача действительно не самая простая.
Сначала про то, что нам необходимо сделать, да и вам тоже. Необходимо создать своего рода плацдарм, где мы смогли бы объявить о новосозданной Конфедерации. Майор,насколько я понял вашего адмирала Ларионова, есть шанс, что Россия признает Конфедерацию; может она даже пришлет оружие, или поможет флотом, примерно так же, как французы помогали нам во время Войны за Независимость.
Но возникает проблема кадров. Очень многие наши лучшие молодые люди, или те, кто был тогда молод, погибли во время Войны Севера и Юга. Тем же, кто выжил и не стал калекой, уже не по двадцать-двадцать пять лет, а уже под сорок. Многие из них откликнутся на первый наш зов.Но они обзавелись семьями, смогли худо-бедно обосноваться в послевоенном мире.Мне кажется, что нам в основном нужны люди помоложе. Думаю, что таких можно будет найти немало.Но они не обучены военному делу.
- Генерал, у нас в Ирландии схожая проблема. Молодежи немало, и с добровольцами проблем не будет. Но вот что они смогут сделать с прекрасно обученными англичанами в красных мундирах...
- Джентльмены, - вмешался я, - русские смогли всего за несколько часов наголову разбить турецкую армию, при которой было немало английских советников. Английскую эскадру два русских корабля смогли потопить за четверть часа. Представьте себе, что будет, если они обучат нашу молодежь, и еще снабдят их, даже пусть не таким оружием, которым они воюют сами, но хотя бы таким, которое будет не уступать оружию англичан. Или северян. А если они обезопасят наши порты, или если у нас появится флот, который даст нам способность делать это самим...
- Майор, вы абсолютно правы, - сказал генерал. - Но, видите ли, до переговоров с русскими мы можем только гадать. Но одно абсолютно ясно: нам нужно готовиться к тому, чтобы при необходимости, которая, смею вас уверить, наступит уже очень скоро, можно было призвать под "Южный Крест", как, мистер Девой, именуется наш боевой флаг, нашу храбрую молодежь - сначала на обучение, потом на помощь нашим ирландским друзьям, и, наконец, на освобождение Дикси.
- Я с вами абсолютно согласен, генерал, - сказал Девой, - и, со своей стороны, надеюсь мобилизовать под зелено-бело-оранжевый флаг как ирландских иммигрантов в Америке, так и тех, кто остался в Ирландии. И если наши друзья из Дикси помогут нам завоевать нашу свободу, то плох тот ирландец, кто не встанет под знамена Дикси и не прольет свою кровь за свободу вашего благодатного края. Вот только как сделать так, чтобы информация не просочилась к нашим врагам раньше времени?
- Нужно подготовить тех, кому мы доверяем.Но и среди них могут быть агенты наших врагов, или просто люди, не умеющие держать язык за зубами. Думаю, нужно просто дать им понять, что их услуги могут потребоваться, но не говорить, почему именно. Вам, конечно, несколько легче, ведь борьба за независимость Ирландии не является преступлением в САСШ.
Следующие три дня, генерал и Девой постоянно отсутствовали.Пару раз я видел краем глаза то одного, то другого - генерала в компании людей с военной выправкой, Девоя-с людьми, большинство из которых были рыжеволосыми. Сам же я проводил много времени в церкви, и направлялся туда в то памятное утро, когда меня окликнули.
-Сэр! Рад вас видеть!
На меня смотрели пронзительно синие глаза сержанта Добсона, который был моей правой рукой в начале войны, и который вместе со мной попал в плен на "Дайане". К сожалению, офицеров отделили тогда от рядового и унтер-офицерского состава, и я его с тех пор потерял из виду.
- Джек, дружище, как я рад тебя видеть!Как твои дела? Я помню, как тебя увели эти янки и засунули в лагерь... Вот, только не помню, в какой...
- В лагере на Рок-Айленде.Ятам держался, несмотря на побои, недоедание и издевательства, хотя каждый четвертый из тех, кому не повезло туда попасть, там и умер. Когда вышел, весил сто десять фунтов вместо ста семидесяти. Но когда я узнал, что все это было напрасно, тогда заболел, и меня сняли с поезда в Мемфисе.
Одна местная вдовушка взяла меня к себе, выходила, обогрела, и десять лет мы с ней жили душа в душу. А два года назад ее изнасиловали и убили, по свидетельствам очевидцев, негры. Но расследовать это дело никто не стал, ведь единственный негр, которого узнали, оказался племянником назначенным северянами члена местного парламента. Потом он и несколько других были найдены висящими на деревьях к востоку от Мемфиса, но мне, естественно, ничего про это не известно. И я опять один; детей у нас не было.
- Джек, я помню, что ты был весьма грамотным артиллеристом.Не хотел бы ты вернуться на военную службу?
- В армии северян? Нет, спасибо.
- А если это не будет армия северян?
- Сэр, если будет такая возможность, конечно, можете рассчитывать на меня. И на тех, кто сидел со мной на Рок-Айленде.
- Джек, пока не надо. Но если я тебе напишу, приезжай, мол, туда-то и туда-то, то ты сможешь приехать и друзей своих привезти?
- Сделаю, сэр! И братьев наших младших, если можно.
- На том и договоримся.
Но вот генерал сказал, что все, что можно было сделать, он сделал, и что нам пора ехать к президенту Дэвису. По дороге в Новый Орлеан мы по обоюдному согласию не говорили о наших планах. Вместо этого мы по очереди рассказали про наши приключения во время войны, а Девой про операции в Ирландии и в Австралии. Девятнадцатого июля мы были в Новом Орлеане, где заночевали, а Джон Девой покинул нас, обещав приехать в Билокси вечером двадцать второго июля. Рано утром двадцатого мы с генералом Форрестом сели на поезд в Билокси. И к вечеру мы, наконец, попали в Бовуар.
19 (7) июля 1877 года, Утро, Болгария, между Шипкой и Софией, Полковник ГРУ Вячеслав Бережной
- "По дорогам крутым сквозь кремнистый туман, тянут пушки ЗИЛы, надрывая кардан..." - песня времен моей молодости о войне в Афганистане. Правда Болгария - не Афганистан, и Балканы - не Памир. Ну, а болгары, точнее болгарки... Только теперь я понял смысл выражения "зацеловать до смерти"...
