Александр Михайловский - И от тайги до британских морей...
Но очевидно, что как только наши смогут перебрасывать через баррикаду гранаты, то туркам станет совсем кисло. Сулейман-паша, видимо озаботившись тем, что его передовой пост могут сбить с такой удобной позиции, послал туда еще подкреплений. Цепочка аскеров в синих мундирах и красных фесках, упорно карабкалась вверх по склону. Пропустив их на две трети высоты подъема, БТРы открыли огонь из КПВТ.
Тем временем, пока внимание турецкой публики было отвлечено подготовкой к штурму баррикады и стрельбой внизу, группа спецназовцев ГРУ по бездорожью обошла турецкие позиции на уступе, и заняла господствующий над ним гребень горы. С того момента, как их два "печенега" и десяток автоматов ударили туркам во фланг, бой за уступ фактически закончился. Даже прорвавшаяся через кустарник БМП успела всего лишь к шапочному разбору, пробив 100-мм снарядами брешь в баррикаде.
Когда морские пехотинцы заняли уступ, то оказывать им сопротивление уже было некому. Среди обломков камней и разбросанного оружия валялись только убитые и тяжелораненые турки. На захваченном уступе началось оборудование позиций для пулеметов "Утес". По проложенной первым поднявшимся наверх БМП дороге, двинулась вперед обе батареи Нонн-С.
Но тут же возникла и определенная сложность. Разведргуппа, двинувшаяся дальше по гребню горы, доложила, что это не очередной заслон, тут все это проклятое войско общей численностью более шести тысяч, рассредоточенное по обратным скатам высот и хорошо укрепленное. Как я уже сказал, турки поняли, что это их последняя позиция, и за перевалом для них земли нет. Придержав артиллеристов и изнывающего от нетерпения генерал-майора Леонова, я связался с контр-адмиралом Ларионовым и, коротко обрисовав ему ситуацию, попросил поддержки авиацией. Все стихло, только морские пехотинцы на уступе, лениво перестреливались с находящимися внизу турками. Минут через сорок после моего запроса высоко над нами прошла одиночная "сушка", скорее всего разведчик. После чего, нам сообщили, что наша заявка принята к исполнению, время ожидания в пределах часа. Час на войне это очень много, но я понимал, что это неизбежно. Получив данные разведки, командир авиагруппы полковник Хмелев должен определить тип и количество самолетов, и боеприпасов необходимых для уничтожения данной группировки. Чтоб не убавить и не прибавить. Потом техники должны все это подвесить под боевые машины, и залить в баки топливо. Самолеты поднимут на палубу и подготовят к старту...
Солнце уже клонилось за полдень, когда я, наконец, получил сообщение с "Кузнецова", - "Стая поднялась, три тройки, время ожидания - двадцать минут". Ну что тут можно сказать - только одно, - Откройте рот и заткните уши. А еще необходимо обозначить свой передний край, а то, как бы чего не вышло.
Против своей обычной тактики, с этот раз Су-33 атаковали не одной группой, а тремя тройками последовательно. Скорее всего, это было сделано потому, что цель занимала относительно небольшое пространство по фронту, но зато была сильно эшелонирована в глубину.
Получив предупреждение о минутной готовности, я дал сигнал, и на передовых позициях зажгли красные файеры. Турки, наверное, сильно удивились такой внезапной иллюминации, но их мнение никого не интересовало. Все, и особенно наши местные коллеги, крутят головами, пытаясь первыми увидеть летающее чудо.
Первая тройка появилась с севера на высоте 500-600 метров над вершинами гор. Мгновение спустя раздался страшный грохот. Встали на дыбы и отчаянно заржали насмерть перепуганные лошади. Над турецкими позициями из-под крыльев самолетов вниз пошли черные капельки бомб. Видны раскрывшие стабилизирующие парашютики, а сие означает, что это не простые фугаски. Пролетев метров двести, бомбы раскрылись, распавшись на сотни мелких точек, которые скрылись за гребнем первого от нас холма. Мгновение спустя оттуда поднялось огромное, во всю ширину турецкого фронта, желто-бурое облако дыма, и донесся тяжкий грохот. Земля вздрогнула, будто по ней ударили огромной кувалдой. Еще минуту спустя удар нанесла вторая группа, за ней третья. Причем по последнему рубежу, где были сосредоточены обозы, резервы и штабы, отбомбились чем-то зажигательным - уж больно угольно-черным был поднявшийся оттуда дым. Все было кончено минут за пять. Генерал-майор Леонтьев и его офицеры были ошарашены, смущены и восхищены одновременно. Пришлось им объяснять, что такое применение авиации, это всего лишь частный случай, когда противник собирается в большую кучу, надеясь на прочность своих позиций. Вы скажете, что все это ненадолго, мол, кончится у самолетов ресурс, и все... Это не совсем так. К тому времени у нас уже будет поршневая авиация примерно соответствующая 20-30-м годам XX века. Наших знаний и местной технологической базы аккурат хватит для начала процесса. Но, вернемся на поле боя.
Некоторое время спустя, разведгруппа, продвинувшаяся по гребню горы почти до траверза тыловой турецкой позиции, сообщила, что немногочисленные уцелевшие турки, бросая оружие драпают. Выдвинувшийся вперед взвод на трех БТР-80 дошел до конца второй петли, и остановился перед выжженной в уголь полосой земли. Противник сопротивления не оказывал, беспорядочно отступая дальше по дороге. Нам, чтобы отозвать самоходки с выступа, и спустить с гребня горы разведгруппу, надо полтора два часа. А турки с каждой минутой уходят все дальше. Когда они ворвутся в болгарские села, лежащие в долине, то выместят все пережитое на мирных жителях. Чего тут два часа рисовать?! Я повернулся к генерал-майору Леонтьеву 2-му, - Степан Степанович, обстановка проста. Турки в расстройстве чувств бегут куда глаза глядят. А куда их глаза глядят, вам объяснять не надо. Я вам не командир, но сами знаете, что будет лучше, если они все здесь так и останутся. Вам решать. Если атакуете, вас поддержит огнем наша передовая группа.
Генерал-майор ничего не сказал, только молча пожал мне руку. Звонко запел горн, и уже через четверть часа эскадрон за эскадроном быстрой рысью пошли вдогон бегущему турецкому воинству. Еще полтора часа спустя тронулись и мы. Сразу скажу - не один турок не добежал до долины, все остались в ущелье.
Ночевали мы уже в Карлово, опять, как белые люди, в мягких постелях. А сегодня утром двинулись в сторону Софии, на просторе, широко развернув крылья кавалерийских фланговых дозоров. Со стороны Плевны через горы туда же пробивался цесаревич Александр Александрович, со своим 1-м кавкорпусом... Но, так же, как и под Шипкой, отряды турок оказали ему ожесточенное сопротивление на горных перевалах. Пришлось кавалеристам цесаревича ждать, когда подтянутся пехоты и артиллерии.
Но теперь туркам каюк, поскольку под началом цесаревича, 1-я, 2-я, 3-я гвардейские дивизии и 2-я и 3-я гренадерские. Им до Софии вдвое ближе, но там еще не сломлено сопротивление, а мы движемся парадным маршем. Но, есть такое понятие, как политика, а она требует, чтобы первым в Софию под развернутыми знаменами Преображенского и Семеновского полков с барабанным боем, вступил именно цесаревич Александр Александрович, а не мы, грешные. Нам и второе место вполне сгодится. Главное, что не будут путаться под ногами ни сербы, ни румыны.
20 (8) июля 1877 года. Поместье Бовуар у города Билокси, штат Миссисипи, США. Джефферсон Финис Дэвис, первый и пока единственный президент Конфедеративных Штатов Америки.
Дэвис сидел на своем излюбленном кресле-качалке на веранде своего домика. То, что казалось единственным оставшимся делом его жизни, его рукопись, лежала на его письменном столе, и он за последнюю неделю к ней даже не прикоснулся. Молодой Джон Семмс, благослови его Господь, полностью изменил ход его мыслей, и его настроение. Когда-нибудь он допишет свои мемуары, а пока прошлое важно лишь для того, чтобы не повторять ошибок, сделанных в те далекие годы, годы Второй Американской Революции, столь безжалостно втоптанной в грязь солдатами в синих мундирах.
Дэвис опять вернулся к мысли, которая не давала ему покоя. Роберт Ли был рыцарем без страха и упрека. Он был весьма неплохим генералом - но генералом консервативным. И он не сразу приспосабливался к новым реалиям.
Кто знает, битва при Геттисбурге могла была быть выиграна, если бы Ли обратил внимание на то, что армия Севера, бывшая в начале скорее аморфной массой, к 1863 году научилась воевать. Может, не так, как армия Юга, но у них было и преимущество в оружии, и их было попросту намного больше.
Были и другие военачальники. Форрест и Морган громили тылы северян, уничтожая их по частям. Дэвис помнил, как какая-то дама на приеме спросил у Форреста, как у него это получалось. Тот улыбнулся и ответил: "Мадам, я просто туда успел первым и с большим числом людей."
Рафаэль Семмс, вместо того, чтобы красиво погибать в схватке с превосходящими силами, бил северян там, где им было больнее всего - по их карману, точнее, по их торговле. Он, наверное, нанес северянам больший урон, чем почти весь наш остальной флот. Его сын Джон на захваченной канонерке проявил чудеса храбрости на Миссисипи, и не его вина, что его "Дайана", в конце концов, не выстояла перед намного превосходящими силами противника.
