Игорь Негатин - Экспедитор
– Такой случай для гиштории душу отвести, – согласился я.
– Именно! С грохотом столов и посуды! Вдребезги! Эх… От одной мысли чувства в такие высоты возносятся, что ни одному книгочею не снилось! Давайте еще выпьем, а то совсем тошно станет. Не откажетесь? Хорошее здесь бренди. Хозяин, сквалыга эдакий, уверял, что из самой Фессалии!
– Не откажусь.
– Вот и правильно. Чай, прости господи, не местный чихирь, от которого и глотку сушит, и разные непотребства на ум приходят. Да вы и сами знаете… – Он оттянул ворот сорочки и поморщился. – Жара, проклятая, замучила. Душу корежит, будто сухой лист в бане. И как вы здесь жили?
– Трудно, но что остается делать? После пиратского плена не осталось никаких бумаг, которые могут подтвердить мою личность. Деньги есть, так что с голоду не умираю, а вот с бумагами сложно. – Я улыбнулся и пожал плечами. – Да и ладно. Здесь весь континент без пачпортов живет. Проживу и я как-нибудь.
– Сергей Владимирович, – встрепенулся Даценко. – Вы особливо не переживайте! Наш Новиков – хоть, прости господи, и бабник, каких свет не видывал, но и от него польза какая-никакая имеется. – Он немного помолчал, а потом кивнул и продолжил: – Димка со здешним консулом, Сергеем Васильевичем Курдогло, приятельствует, так что сделаем, не извольте беспокоиться! Где это видано, чтобы русские своих в беде бросали?
– Я чертовски вам благодарен, но это слишком самонадеянно с моей стороны…
– Что так? – нахмурился сотник.
– Не хочу обременять своими проблемами.
– Вот еще! А кто же из-за меня со здешними стражниками схлестнулся? Не вы ли? – Он покачал головой. – Не мандражируйте, Сергей Владимирович, выручим!
Он долго раскуривал старую, видавшую виды трубку, а потом неожиданно спросил:
– Скажите, а вы в здешних храмах бывали?
– Не доводилось.
– И не ходите! – кивнул он. – Пустое это занятие. Одно расстройство для души русской.
– Это почему же?
– Вот скажите мне, Сергей Владимирович… Вы – человек, как понимаю, ученый, не чета мне, старому служаке, который, окромя военных артикулов, ничего и знать не желает. Неужто не понимают люди, кому поклоняются?
– Простите, Александр Николаевич, но вы о чем?
– Про иконы здешние. Ведь блудницам, прости господи, молятся!
– Кому?! – вытаращился я.
– Блудницам. Неужто не приметили?
– Не обратил внимания.
– Ну как же так? – удивился сотник. – Вы при случае обязательно гляньте! Все как на подбор с непокрытыми власами, словно, тьфу, девки уличные, которых Новиков исподтишка на корабль таскает! Думает, мы не видим, а казаки… – Он погрозил мне пальцем. – Казаки се примечают да промеж себя шуткуют: мол, весь такой важный, а возжается с туземками разными. Нонеча, извольте видеть, новую кралю завел. На фигурку глянешь – вроде и ничё, складная девка, но кожа как чиколад. Сколько их у него побывало! Почитай, в кажнем порту новая пассия обреталась, а отселя до Петербурга – уж поверьте моему слову – мы много где побывали. От самой Русской Америки вдоль берега плаваем. И все ему мало, скаженному! Прет, что дурной! Только лицом осунулся да почернел. Скоро портки будет придерживать, чтобы на ходу не сваливались.
36
– Режь! – Мартин скривился и сжал зубы. – Чего смотришь?! Режь!
– Вот дьявол! Ты где так нарвался?
– Серхио, давай чуть позже! Откровения сейчас не к месту и не ко времени. Конечно, если ты не настаиваешь.
– Как скажешь… – пробормотал я и взял со стола бритву… – Ты уверен, что нам не стоит поискать доктора?
– Режь, черт бы тебя побрал! К дьяволу их клистирные души!
– Не богохульствуй. Тебе, как служителю Святой церкви, это не к лицу.
– Будь все прок…
– Извини, сейчас будет немного больно.
Мартин Вильяр вернулся домой уже за полночь. Вернулся… Скорее, доковылял, зажимая простреленную руку. Еще две пули получил в ногу. Они засели на внешней стороне бедра, что давало шанс на благополучный исход моей операции.
Никогда не доводилось зондировать ружейным шомполом? Не самый лучший способ, но что оставалось делать, если под рукой нет других инструментов? Мое упущение. Вместо пьянки с казачьим сотником мог бы подумать и прогуляться по магазинам. Глядишь, и нашел бы…
Вильяр зарычал. Вцепился зубами в обломок деревяшки и оскалился. По губам потекла слюна, а взгляд стал шалым. Лучше бы он сознание потерял. Было бы легче.
– Терпи, amigo! Я почти нащупал пулю…
Через час все было закончено. Напоил Мартина отваром из здешних трав, которые были куплены для нашего похода, и он отрубился. Прямо на столе. Я сидел рядом, курил и пялился на аргандову лампу, одолженную у нашей хозяйки. Керосиновые были редкостью, а вот такие, масляные, весьма популярны.
Вильяр во сне застонал, дернулся, но потом затих. Аптекарь не соврал – отвар и правда хорош. Особенно когда вырезаешь из тушки две пули сорок пятого калибра. Без наркоза и обезболивающих. Моему приятелю не позавидуешь – за последние два месяца он ранен второй раз. Нет, Вильяр определенно полез не в свое дело…
Я повертел в руках свинцовые шарики со следами нарезов. Скорее всего, револьверные. Интересно, где и на кого именно он нарвался, если дело закончилось стрельбой? Попытка ограбления? Нет, не думаю. Здешние молодчики, промышляющие в портовых трущобах, не любят стрелять. Они, как правило, режут. Довольно профессионально. Трепыхнуться не успеешь, как требуха вываливается на землю. Пока будешь хватать кишки руками, получишь еще один удар – в горло – и захлебнешься кровью.
Достал из кобуры револьвер Мартина. В барабане оставался один заряд. Я снял капсюль с заряженной каморы и повертел оружие в руках. Спать не хотелось. Надо бы вычистить и перезарядить. Мало ли кто решит наведаться к нам в гости…
Подробности узнал утром, когда раненый очнулся и попросил вина. Я не видел причин отказывать, и он получил бутылку красного, которую быстро выхлебал и слегка захмелел.
– Ты нашел Эрнесту? – спросил я.
– Увы… Напал на ее след, но не более.
– Она жива?
– Надеюсь.
– Кто же тебя продырявил?
– Ты будешь удивлен… – Он облизал губы и покосился на пустую бутылку.
– Мне лень угадывать.
– Хесус Морено.
– Ничего себе, – присвистнул я. – Он был один?
– Этот волк без стаи не ходит. С ним три молодчика. Извини, уже два.
– Это радует. Чего он к тебе прицепился?
– Видимо, вспомнил одну туземную деревушку, где мы ему помешали.
– Быстро же он добрался… Мы ведь забрали у них лодку.
Вильяр насупился, а потом неожиданно спросил:
– Серхио, ты знаешь легенду о том, что после смерти человек попадает в некий высший мир, куда знают дорогу лишь служители Бога?
– Неужели? – Я даже не попытался изобразить удивление. – Этих обещаний хватает в любой религии. Каждый жрец, независимо от конфессии, обещает загробную жизнь. Разница только в деталях.
– Ты прав. Почти. Помоги мне сесть. Терпеть не могу валяться, когда дел по горло.
Пришлось помочь. Мартин привалился спиной к стене, поморщился и посмотрел на меня. Долго смотрел. Так долго, что я не выдержал:
– Amigo, ты сейчас дырку во мне сделаешь своим взглядом.
– Лучше уж взглядом, чем пулей.
– Звучит очень многообещающе.
– Как бы не так, – проворчал он и отвел глаза в сторону.
– Говори, раз начал.
– Всего сказать не могу, даже не проси… – сказал Вильяр, но опять замолчал. Не надо быть физиономистом, чтобы разглядеть тревогу, написанную на лице монаха. Он стиснул зубы, скривился, но все-же продолжил: – В руки служителей Вселенской инквизиции попало несколько свитков, которые оказались современниками… Иисуса Христа. Они повествовали о неких мирах, путь в которые был известен Спасителю и его апостолам.
– Что?! – Я не поверил своим ушам.
– Я сказал, – нахмурился Вильяр. – Ты слышал. Выводы делай сам.
– В свитках описаны наши Врата?
– Ты совершенно прав. Там же был описан и некий обряд, благодаря которому Врата станут послушным орудием в руках посвященного.
– Погоди… Ты уже спрашивал – не знаю ли я способа, как заставить Врата распахнуться.
– Помню. Ответил, что не знаешь. Или ты мне лгал?
– Нет.
– Вот и славно. Не знаю причин, но меня это радует. Обряд довольно запутан, а иногда откровенно непонятен для простого смертного. В нем переплелись многие знания, часть из которых утрачена, а некоторые и вовсе неизвестны. Так или иначе, но я помню его описание. Возможно… – Он тяжело вздохнул. – Возможно, это тебе поможет.
