Александр Конторович - «Черная пехота». Штрафник из будущего
— Я, товарищ капитан!
— Комплекция у вас с Леоновым одинаковая, так что отдайте ему свою гимнастерку. А его гимнастерку возьмите себе, отремонтируйте и дырки зашейте. Вечером доложите об исполнении старшему лейтенанту Городне. Предъявите ему сделанную работу. Выполнять!
На глазах у всех мы с Гогоберидзе поменялись обмундированием. Его гимнастерка оказалась мне впору. А вот он в моей одежке выглядел, мягко говоря, не очень. Ну что ж, жадность фраера сгубила…
— Разойдись!
И нас погнали на тренировки по штыковому бою. До обеда мы тыкали вязанки соломы винтовками с примкнутым штыком. Командовал этим занятием еще один лейтенант. Фамилии его я не знал, но за глаза его кликали Журавлем. Лейтенант действительно издали на него походил. Длинноногий и поджарый, двигался он как-то рывками. Однако дело свое знал, и инструктор из него был серьезный. Так что новая моя гимнастерка скоро промокла от пота. После обеда все повторилось. В итоге к ужину мы все еле волочили ноги. Судя по недовольному ворчанию бойцов, они относили эти занятия на счет плохого настроения капитана.
ГЛАВА 24
После ужина начал накрапывать небольшой дождь, и вся рота потихоньку перебралась в сарай. Я уселся у стены и собрался малость подремать. Стоило только закрыть глаза, как кто-то весьма нелюбезно заехал мне по сапогу. Рядом сдавленно крякнул Микляков. Открыв глаза, я увидел группу бойцов, человек шесть, которые стояли около меня. Игоря они бесцеремонно отпихнули в сторону, и сейчас он переминался с ноги на ногу метрах в шести от меня.
— Что стряслось, славяне? — не поднимаясь, спросил я.
— Поговорить надо бы, — неопределенно высказался один из них. — Выйдем?
В сарае стало неожиданно тихо, было слышно, как вдали в деревне кто-то работал пилой.
— Говори тут, у меня от людей секретов нету.
— Ну, как знаешь. Вопросов к тебе тут накопилось, пора бы и ответить, а?
— Это какие же ко мне вопросы есть? И у кого, если не секрет?
— А хоть бы и у меня, — выдвинулся вперед коренастый боец. Крепко сбитый, явно не слабак, движения плавные. Пилотку он предварительно снял и заткнул за пояс. Значит, предполагает, что может ее уронить? Почему? Вон и у других также пилотки за поясом. Драться собираются?
— Излагай.
— Ты бы встал, когда к тебе люди пришли, невежливо это — вот так сидеть, когда другие стоят.
— И ты садись. Да и другим тут места хватит. Это ж не я к тебе пришел, а вы ко мне. Если бы я вот так не спросясь, к тебе куда-нибудь ввалился, да и без спроса уселся бы — был бы косяк.
— Грамотный?
— Есть чуток. Жизнь понимаю и с людьми говорить умею.
Коренастый усмехнулся уголками губ и опустился на корточки передо мной. Это ты на случай резкого вскакивания с места так приготовился? Вынужден тебя разочаровать — не выйдет. Глядя на него, и остальные расселись вокруг меня полукругом. Кто на корточки, а кто и просто на пол.
— Значит, так, дядя…
— Саша.
— Что?
— Дядей Сашей меня зови.
— Пусть так. Так вот, дядя Саша, есть к тебе вопросики у меня…
— Обзовись, кто таков.
— Так даже? Уважаю. Чалый я, в миру Игорь Севергин. Достаточно?
— Сюда-то как попал, откуда?
— Из тех ворот, что и весь народ. Тебе-то не один хрен?
— Должен же я знать, с кем рядом завтра в бой пойду. Вперед мне смотреть али назад оборачиваться?
— Ты еще до завтра-то доживи.
— Будь спок — доживу. Говори, коли пришел.
Вокруг нас потихоньку собирался народ. Никто не лез с вопросами, но напряженное внимание чувствовалось, наверное, даже и на улице.
— Повторю. Вопрос к тебе первый: чего ты не в свое дело лезешь?
— Это в какое же?
— А ты и не знаешь?
— Ты, Чалый, если по делу — то так и говори. А не базлай попусту. Язык-то, хоть и без костей, однако же и он устает.
— Лады. Когда позавчера умные люди по делу пошли, кто тебя за ними наладил-то? Да и чего ты в это дело полез? Ты-то там чего потерял?
— Там, это где же?
— Не прикидывайся девочкой, ладно? В медсанбате, дорогой. В нем самом. Тебе, морда рязанская, завидно было, что народ отдохнет чуток? Казенного спирта пожалел? Нам всем под пули завтра, а тебе спирта жалко!
— Никто меня туда не налаживал. Я, считай, вас всех от «вышки» спас. Не дал там особо побуянить, да и потом от Шумилы прикрыл.
— Не влез бы вовсе, так и этого бы не произошло. Мы-то тебе, как своему, налили со всем уважением. А уж как спас… это у Громова спросить надобно… Лады, понятно тут. А чего ты хорошего человека ротному заложил?
— Это Гогоберидзе-то? Ну, ты нашел хорошего. Жлобом быть не надобно. Коли посадили тебя обществу помогать — так тяни лямку и не пищи! Да и не закладывал я его. К ротному не ходил, не стучал. Сами же видели — не дернул бы меня ротный из строя, не было бы ничего.
— Он и сам жить умел, да и другим не мешал. А теперь сидит там какой-то долдон, поди подойди!
— Так, а от меня-то тебе чего надобно?
— А то, что за такие косяки, как твои, отвечать нужно. Смекаешь?
— Это ты у нас тут вместо прокурора, что ли? Значит, перед тобою мне отвечать надо, так?
— А хоть бы и так, тогда что?
— Ничего. Ты спросил, я ответил. Все вроде бы разъяснилось?
— Невежливый ты, дядя.
Я не заметил, какой он подал знак, но один из сидящих справа с размаху съездил меня по голове поленом. Вернее, это он так полагал, что по голове. Полено-то я у него еще раньше срисовал и во время разговора постарался сесть так, чтобы этот товарищ не сомневался в том, что вырубит меня с одного раза. Над головой у меня висел мешок, и так, чтобы ударить параллельно стене, он бы не смог. Поэтому он бил под углом, приподнявшись и нанося удар почти горизонтально. В момент удара я упал на бок, и импровизированная дубинка звучно долбанулась о стену. В следующий момент я вывернул ее из рук нападающего, попутно долбанув ему сапогом по челюсти. Перекат на бок — и другой сапог заехал в зубы одному из сидящих. Он в этот момент как раз вставал, так что положение его было весьма неустойчивым. Встающий рухнул на спину, и я перекатом ушел в образовавшуюся в полукольце брешь. Оказавшись, таким образом, за спинами нападающих, я «ласково» погладил одного из них поленом по плечу. Минус три… А что, ребятки, вы всерьез полагали, что сидящий на земле человек — легкая мишень? Вынужден вас разочаровать.
Чалый и двое его товарищей стояли напротив меня. Я уже тоже был на ногах и вертел в руке полено. У Севергина была заточка, которую он держал уверенно и крепко. Спец, значит?
— Ну, что, прокурор, еще вопросы есть? Или ты теперь хочешь мои обвинения послушать?
Чалый не отвечал. Глаза его бегали вокруг, он что-то лихорадочно прикидывал.
— За такие вот фокусы, родной, вам всем «вышак» свободно обломиться может. Усек? Так что убирай свою пихалку, и будем считать, что этого разговора не было. У нас у всех общий враг есть, и он не тут. До него еще несколько верст туда, — я кивнул головой в сторону линии фронта. — Ежели не понял кто, так я и пояснить могу. Болезненно, но доходчиво.
— Объясни, Леонов. А если не дойдет, так и я подскажу что-нибудь.
Бойцы раздались в стороны. В образовавшемся проходе стоял командир роты. Когда он подошел и что слышал? Увлеченные зрелищем, бойцы не смотрели по сторонам, а зря.
— Ну, что, Севергин, чего молчишь?
Чалый бросил заточку под ноги.
Попятился и уперся спиной в стоящих сзади бойцов.
Ротный наклонился и поднял заточку. Повертел в руках, хмыкнул и неожиданно резким движением метнул ее в сторону.
Чок!
Заточка воткнулась в столб, подпирающий крышу. Капитан удовлетворенно кивнул, подошел к столбу, выдернул ее и оценивающе подбросил на руке.
— Ну? — Он снова посмотрел на Чалого.
Тот облизнул враз пересохшие губы и ничего не ответил.
— Понятно. — Ротный обвел нас всех взором. — Значит, так Леонов, Севергин, ну и все остальные участники этого, м-м-м… действия — со мной. Остальным — отдыхать. Утром всем быть наготове, в десять часов рота убывает на передовую. Вопросы?
Бойцы молчали.
— Нет вопросов. Значит, всем все ясно.
Он повернулся и пошел к выходу. Все названные капитаном потянулись за ним. Идти было недалеко, штаб роты располагался метрах в ста от сарая, в обычном деревенском домике. Войдя в комнату, ротный снял полевую сумку и повесил ее на крючок.
Воткнул заточку в стол и, обойдя его, уселся на лавку. Мы все выстроились вдоль стены, напротив него.
— Итак, слушаю объяснения. У кого они есть?
Я открыл рот, но капитан жестом приказал мне молчать.
— Твои слова я слышал. Все. И по этому поводу у меня вопросов к тебе нет. Севергин! Я в основном вашими объяснениями интересуюсь!
Потупив голову, Чалый уткнулся взглядом в пол.
