Студент: Месть (СИ) - Кузьмичев Юрий "LikanTrop"

В воскресенье днём Рижский рынок гудел и кишел людьми. Толпа толкалась, спешила, искала то, чего не найти в обычных магазинах. Яркие вывески и плакаты с изображениями западных и советских звёзд мелькали повсюду. Торговцы в многочисленных цветастых палатках демонстрировали варёнки, самопальные кроссовки, контрафактную технику, спорили с покупателями, ругались, галдели. Отдельно выделялась толпа вокруг парня, крутящего напёрстки:

— Ставим по рублю — выигрыш двойной!— Угадай, где шарик — будешь герой!— За хорошее зрение — полагается премия!

Я вдохнул какофонию запахов рынка: кожи, сырости, жареного мяса и чебуреков, пряных специй — и направился к бетонно-кирпичному самострою, где мы договорились встретиться с человеком на счет левых ксив.

— Ты к кому, пацан? — спросил один из двух парней в спортивных костюмах, куривших у входа.— К Серёге Рябому. Договорились встретиться.— Погоди, — парень бросил окурок и скрылся в здании.

Интересное совпадение: Рябой утверждал, что он из Люберец. Какова вероятность того, что, как и в прошлой моей жизни, в этой реальности Рижский рынок в конце 80-х всё так же контролировали люберецкие? Не знаю. Даже тогда я не понимал, почему именно они, а не коптевские, например, держали эту махину. Им же вроде ближе?

— А, пришёл! Пойдём, — Рябой выглянул из-за металлической двери и приглашающе махнул рукой.

Здание оказалось одноэтажным. В помещении тридцать на десять расположились диваны и столы, за которыми сидело около десятка «спортсменов». По ходу «тревожная группа» быстрого реагирования, подумалось мне. Кто-то попивал пиво, кто-то резался в нарды, а двое кидали дротики в мишень для дартса. Пройдя мимо этой честной компании, я оказался у двери без опознавательных знаков.

— Тук-тук! Степаныч, пацан пришёл насчёт ксивы! Помнишь, я говорил? — Рябой открыл мне дверь, и я вошёл внутрь.

В небольшом кабинете за дубовым столом в чёрном кожаном кресле сидел мужчина лет сорока с короткими волнистыми тёмно-русыми волосами, чуть тронутыми сединой. Белая рубашка с воротником не могла скрыть его широкие плечи и крепкое, накачанное тело атлета, регулярно занимающегося силовыми тренировками. На столе лежали бумаги, канцелярские принадлежности, початая пачка красного «Мальборо» и алюминиевая пепельница, до краёв набитая окурками. Хозяин кабинета курил и сейчас, и дым в кабинете стоял такой густой, что можно было вешать топор.

— Ага, запускай, — кивнул Степаныч.— День добрый, — я кивнул мужчине и сел на свободный стул.— И вам не хворать, — ответил он, внимательно разглядывая меня. — Виктор Степанович, для своих — Степаныч. А ты, значит, Студент?— Для своих просто Слава, —улыбнулся я и пожал плечами, — Что по моему делу? Получилось?— Молодец, не робеешь, хоть и молодой совсем, — одобрительно кивнул он. — А я-то сперва подумал, может, менты так глупо решили нас прощупать, или от коптевских кто залетный. Потом поспрошал у ребят про Славу Студента — оказалось, знают за тебя. Это ведь ты ПМ у барыги голыми руками в «Руси» забрал, не струсил? С балашихинскими водишься, с Футболистом? – по ходу монолога Степаныч пододвинул к себе, лежащую на краю стола, свернутую газету, вытащил из нее водительское и паспорт и придвинул ко мне.

- Я! А с футболистом мы в Бутырке сдружились, когда в одной камере чалились, – я взял в руки документы и развернул: Андреев Павел Олегович, 22 года, уроженец Москвы. С фото на меня смотрел курносый молодой брюнет с волнистыми волосами. В целом похож, если особо не вглядываться, – годится. Деньги вам платить?

- Да забудь, – сигарета в зубах мужчины уже порядком истлела, и её серый, почти невесомый пепел балансировал на кончике, готовый в любой момент осыпаться пыльным облачком вниз, - считай дружеский подгон для нашей молодежи. Знаешь сколько через меня таких прошло? Я же до всего этого, – мужчина взял двумя пальцами сигарету и затушил в пепельнице, как-то умудрившись не рассыпать пепел ни на грамм, – в ДЮСШ старшим тренером по тяжелой атлетике был, в школе олимпийского резерва. А Вову увидишь привет передавай от Фрола. Давно не виделись, – мужчина откинулся на кресле и задумался, – тоже что ли на выходных в «Русь» заехать?

- Благодарю за подгон. Привет передам обязательно, – документы отправились во внутренний карман Аляски.

- Ладно. Там позже решу, – Фрол покачал головой и посмотрел на меня усталыми глазами, – взвалил на меня старший товарищ эту махину, а тут заморочка на заморочке. Продохнуть некогда, – Степаныч открыл пачку и хотел было достать новую сигарету. Но коробка оказалась пустой. Он поморщился, смял ее легким движением и, открыв ящик, кинул туда получившийся комок, – ну лады, Студент. Теперь значит будем знакомы. Если что, обращайся. Земля круглая, авось и будем другу другу полезны. Дружить надо всегда. А то не ровен час, кавказцы гады всю Москву под себя заберут. Видел? Понаехали и лезут везде, но ничо, ничо…

- Еще раз спасибо, Виктор Степанович, – я поднялся на ноги и протянул руку Фролу. Тот ее крепко пожал. Чересчур крепко. Но я давление его лапищи выдержал, на что мужчина одобрительно кхекнул и подмигнул:

- Орел! Ну давай! Будет нужна работа обращайся. И крикни мне там Рябого, не в службу, а в дружбу, – я кивнул и вышел из кабинета.

Пользуясь образовавшимся свободным временем, я решил совместить полезное с приятным и обновить свой гардероб. В конце концов деньги были, так почему не привести себя в порядок? Я ж молодой пацан в конце концов. По мере долгих скитаний удалось найти отличный черный финский свитер. Шерстяной с высоким горлом за 320 рублей. А так же джинсовый костюм Wrangler, обошедшийся мне в пол тысячи. Ну и в довесок приобрел немецкие лоферы Salamander, утепленные мехом внутри, черного цвета, за 140 рублей. Одевшись в обновки и накинув сверху куртку, я отправился ловить такси. Кстати, старая моя привычка, обычно одежду, которую я покупал, я любил выгулять на себе прямо сразу.

Глава 18

1 ноября 1988 года. г. Долгопрудный, Кульков Алексей Васильевич

Кухня в «двушке» хрущевке семьи старшего лейтенанта милиции Кулькова была небольшой, всего шесть квадратных метров, но уютной. Стены оклеены в светло-бежевые обои в цветочек, которые когда-то казались яркими и модными, а теперь слегка пожелтели и выцвели от времени. На потолке — потрескавшаяся побелка, которую Алексей обещал обновить, но всё никак не доходили руки.

Вернувшись с работы вечером, оперуполномоченный старший лейтенант милиции Кульков Алексей Васильевич достал бутылку водки «Пшеничная» из холодильника «Минск», включил радио, сел на табуретку, скрутил винтовую золотистую крышку и наполнил граненый стакан до краев. Пил мужчина для представителя своей профессии редко, но иногда довольно метко, естественно исключительно, чтобы спустить пар от накопившегося стресса:

- Пьешь сидишь? – в момент, когда под невеселые думы второй стакан был почти осушён, и Алексей собирался оприходовать извлеченные из холодильника котлеты, домой вернулась его жена Аня. Она зашла внутрь кухни и поставила возле мойки пакеты и тяжелую даже на вид сумку, – а я на рынке была. Цены опять подняли, хорошая свинина пять рублей кило. Тебе когда зарплату за октябрь выплатят? Объяснили почему опять задерживают?

- Да ни хера они не объяснили, – мрачно посмотрел в стол мужик, – второй раз за осень задерживают гады! Только теперь сразу за два месяца!

- Дааа…, – недовольно покачала голове женщина и смахнула со лба прядь волос, – чую скоро с твоих 200 рублей мы голодать начнем. В государственных магазинах все чаще шаром покати. Полки с каждым месяцем пустеют все больше. А на рынке питаться – без штанов останемся скоро, ты бы спросил в бухгалтерии, когда оклад? Начальник ваш Милютин что-то говорил по этому поводу?

- Да пошел этот Милютин в жопу! Гад! – опер зло ударил кулаком по столу, - сидит жирует там. С руки у урки Хромого кормится. Рожа как жопа, уже в китель не влезает. А нам второй раз за пол года горючку срезали. Скидываться приходится, – мужчина взял бутылку и налил водки в стакан с громким бульканьем.