Неправильный диверсант Забабашкин (СИ) - Арх Максим

И вот, когда я уже собрался, под предлогом, что мне надо идти, довести его до двери и там, закрыв эту дверь на замок, начать то самое пресловутое ограбление, смотритель неожиданно проникся моими речами и сказал, что готов пойти навстречу за скромное вознаграждение.

— Всегда рад помочь нашим доблестным воинам, — произнёс он.

Так как он, разумеется, имел в виду гитлеровскую сторону, то я едва подавил внезапный порыв выхватить пистолет и выстрелить ему в его безмозглую башку. Было видно, что смотритель говорит вполне откровенно, а это означает, что он пособник творимого на территории СССР зверства.

Однако я, в который уже раз за этот долгий день, переламывая себя, сдержался. Сейчас у меня была более высокая цель, поэтому этого бестолкового дурака я решил пощадить.

Торговаться не стал. Просто спросил сумму, из трофейных денег отсчитал необходимое количество купюр и попросил упаковать.

Смотритель ушёл, и вернулся через минуту с обычным чемоданом в руках.

— Он мой личный, — сказал новоиспечённый торгаш. — Как новенький. И замки все работают.

Намёк был понятен, и я отсчитал ещё несколько марок.

Раздевание манекена долгого времени не заняло. Как и укладка формы в купленный чемодан. А вот с упаковкой шапки возникла проблема. Дело в том, что данный головной убор был в форме высокого цилиндра, который держал при этом форму. И из-за того, что он был достаточно большого размера, при укладке его в столь небольшой чемоданчик, он бы непременно помялся.

В задумчивости почесал себе затылок, приходя к выводу, что, вероятно будущий бой придётся вести без данного головного убора, что, хоть и не сильно, но нарушит форму одежды, а это неприемлемо!

И тут на помощь пришёл смотритель. Он снял с соседнего манекена другую шапку, которая была почти идентична той, что купил я.

И сказал:

— Поменяйте вот на эту. Она тоже русского пехотинца, только её можно мять.

С этими словами он действительно помял продолговатый головной убор.

— Да? Спасибо, — поблагодарил я Криса, поменял местами шапки, упаковал и, с радостью закрыв крышку, защёлкнул чемодан на два замка.

Всё, теперь вопрос с военной формой был решён.

Чтобы не выходить из образа не совсем психически здорового человека (коим, к слову сказать, я, скорее всего, и был), сердечно поблагодарил смотрителя.

— Огромное вам спасибо, господин Крис. Вы не представляете, что для меня сделали. И не только для меня — возможно, даже, вы спасли десяток жизней наших парней и уж точно приблизили нашу победу! (Да-да, НАШУ победу, усмехнулся я про себя)

— Всегда рад помочь, господин Линдеманн, — радостно кивал седой служащий, провожая меня до дверей.

Когда мы были возле выхода, перед тем как уйти, решил задать вопрос, который всю беседу меня мучил. Он был, конечно, второстепенным, поэтому, по большому счёту, его можно было вовсе не задавать, но всё же моё любопытство требовало ответа на него, и я спросил:

— Скажите, пожалуйста, господин смотритель, а как так получилось, что в столь небольшом городке оказалось два музея — ваш и тот, в котором картины висят? Неужели живущие тут местные жители такие любители культурного отдыха?

Тот улыбнулся.

— Вообще-то, господин обер-лейтенант, в городе вместе с нашим находятся ещё не два, а три музея. Кроме вами озвученных есть ещё и музей античности, но он только недавно переехал и ещё не начал свою работу. Что же касаемо вашего вопроса, то ответ на него очень прост: всё дело в англичанах. Их бомбардировщики, иногда прорываясь через наши системы противовоздушной обороны, совершают налёты на Берлин и другие большие города. Вот и было принято решение некоторые музеи перевести в города с небольшим населением, ведь эти городки, во всяком случае пока, для англичан не представляют интереса.

— Ясно. До свидания, — сказал я, а про себя добавил: «Лучше бы конечно, тебе, сочувствующий гитлеровцам дядя, со мной больше не встречаться».

Выйдя на улицу, посмотрел в довольно чистое небо, по которому лишь лениво ползла пара кучерявых облачков, и облегчённо вздохнул. Всё, с этого момента можно было считать, что вопрос с формой решён и больше на повестке дня не стоит.

Конечно, необходимо было признать, что добытая форма была не совсем советская. И даже можно было с уверенностью сказать, что была она совсем не советская, вот только если строить логическую цепь преемственности от древней Руси Рюрика или даже раньше и до наших дней, то все формальности по поводу уже изрядно съевшего мой мозг международного права отныне и на века были полностью соблюдены. И с этой секунды я являюсь не кем-нибудь, а комбатантом! Причём, хотя пока и не особо вооружённым, но, тем не менее, очень, очень опасным комбатантом.

«Так что, трепещи, Третий и последний рейх! Забабаха снова в деле и уже совсем скоро всех вас обязательно забабашит!»

Глава 16

Пункты плана

Всё, форма есть, а это уже немало. Да, она не совсем такая, как хотелось бы, но, как известно, на безрыбье и рак рыба. Сойдёт и та, что сумел добыть. Во всяком случае, она мало того, что всё же является униформой, так ещё и отличимая от немецкой военной и цивильной одежды. Одним словом, закон будет доволен, и условности будут соблюдены.

«Теперь осталось решить ещё два вопроса: оружие и поиск места, откуда я буду вести огонь».

Отошёл в сторонку и достал из ранца карту. После внимательного изучения окрестностей города Брунсбюттель прикинул, где именно может стоять карманный линкор, и как лучше к нему подойти. Судя по всему, он должен будет быть виден с северо-востока. Карта показывала, что там лес примыкает прямо к реке, и это было очень неплохо. Такая отдалённость и расположение были именно тем, что нужно, и вполне подходили под мою задачу. Я, конечно же, не знал, можно ли было верить этой карте на сто процентов, но для себя решил, что начну поиск удобной для стрельбы позиции именно оттуда.

Перед тем, как отправиться на рекогносцировку, необходимо было решить вопрос с оружием. Точнее говоря, наметить место, откуда в нужный момент я сумею изъять необходимую для работы винтовку.

Как я уже прикидывал ранее, моему разграблению должен был подвергнуться участок германской полиции порядка. Другого варианта я не видел. Конечно, будь у меня больше времени — хотя бы сутки, то я бы, возможно, сумел поискать и изъять необходимую мне для работы винтовку в каком-нибудь другом месте, но вот только времени у меня не было совсем. Матросы говорили, что построение намечено на двадцать ноль-ноль, а это значит, что в половине восьмого вечера я должен был быть уже на позиции, которую, кстати говоря, пока даже не нашёл.

Итак, грабить и штурмовать я собрался расположение блюстителей правопорядка. Предельно важным было сделать это очень аккуратно и тихо, чтобы даже случайно не поднять никакого переполоха. Я понимал, что если сработаю нечётко, и поднимется тревога, вследствие чего последует бой, то весть о стрельбе в близлежащем городке очень быстро разлетится по всему Брунсбюттелю и по его морскому порту. А в связи с тем, что в этом времени уже давно есть телефония, произойдёт это чуть ли не через минуту после ЧП. Разумеется, ещё и какие-нибудь громкоговорители включат — по части оповещения населения немцы своё дело знают, поднимут всё вокруг.

И тут можно точно утверждать, что реакция всех специальных служб и военных будет однозначной. В мгновение ока все, кто имеет оружие, ощетинятся им, на улицах появятся патрули, облавы и проверки документов.

Нет сомнения и в том, что о тревоге узнают в штабе немецкого флота. И тогда, очень может быть, что построение личного состава будет отменено. Корабль снимется с якоря и уйдёт в поход, после чего все мои планы и приготовления будут напрасными. А если не уйдёт — это, всё-таки, крейсер, военный корабль, экипаж которого враз может усилить наземные патрули сотнями матросов и даже организовать свои заслоны в районе дислокации. Такое мне точно не нужно.