Дженнак неуязвимый - Ахманов Михаил Сергеевич

Сменив аталийского скакуна на скромную лошадку, Дженнак прибился к ватаге удальцов, уходивших за хребет Айрала, в Сайберн. Были они либо нищими бродягами, коим нечего терять, либо младшими сынами, чей надел земли кончался на десятом шаге, либо авантюристами, коих гнала страсть к приключениям. С ними Дженнак перевалил Айральские горы и добрался до огромной реки, что текла на север, к океану. Здесь взломщики стали ладить плот, чтобы сплавиться по течению и выбрать место для жилья. Среди них были опытные люди, знавшие, какое место нужно: на высоком берегу, чтоб не заливало в половодье, с лугом для выпаса коней, с глиной, чтобы лепить горшки и складывать печи, и, разумеется, с дейхолами. Грабить местных никто не собирался, так как они, в скором будущем, делались родичами - откуда еще девушек возьмешь? Женщин в ватаге не было.

У этой реки Дженнак распрощался с взломщиками и поехал дальше на восток, желая взглянуть на океан и город Шанхо. Но теперь он был уже не россайном, а дейхолом - надоело ему клеить бороду и прилаживать усы. Языка он не знал, но это маскировке не мешало - дейхольские племена, в отличие от россайнов, говорили на разных наречиях, отличавшихся не меньше, чем одиссарский от языка сеннамитов. И потому Дженнак мог объяснить, что он дейхол с западного края Сайберна, а в Сай- берне, как всем известно, и ели растут, и сосны, и осины. Так он и ехал все дальше и дальше, от одного дейхольского клана к другому, изучал их обычаи и языки, носил их одежду, охотился с ними, спал в шалаше, и временами проскальзывала туда женщина - дейхолы были гостеприимны и ничего не жалели для путников. Наконец добрался он до озера Байхол, поразился его красоте и решил задержаться тут подольше.

Обитало в здешних краях племя айрончей. Город Удей-Ула уже стоял на байхольском берегу, насчитывая несколько дворов; еще была в нем торговая площадь и три или четыре башни, возведенные аситами. В башнях находился гарнизон: шестьдесят китанских наемников и два десятка конных тасситов под командой цолкина. От Сейлы тянули к городу Тракт Вечерней Зари, но был он еще узок - только-только разъехаться двум фургонам. Однако купцы уже появились: в Удей-Улу везли зеркала, котлы и пестрые ткани, а обратно - мед и пушнину.

В город Дженнак не пошел - что ему было делать в этом убогом поселке? Отправился он в лес к айрончам, и те его приняли как сына племени, а когда убедились, что Тэб-тенгри лучше всех бросает копье и стреляет из лука, сделали его Вождем Охоты. Это был высокий пост, такой же, как военный предводитель у эйпонцев из Лесных Владений, но дейхолы воевали редко, а больше охотились. Дженнак тогда подумал, что проживет у них года два или три, а уж затем переберется в Шанхо. Этого требовала его сетанна - ему оказали честь, и не мог он сразу покинуть гостеприимнее.

Болезнь, мучившая его после смерти Джемина, прошла и, вспоминая Храм Глас Грома, он размышлял не об этом таинственном недуге, а о своем видении и беседах с аххалем Чиградой. Девушка, что явилась ему из тьмы Чак Мооль, конечно была не дейхолкой, хотя у айрончей красавиц хватало. Но у той, из видения, были зеленые глаза, а этот признак не спрячешь - он говорил о светлой крови и, скорее всего, арсоланской. Арсолана огромна, но сагаморы и их потомки живут в Инкале, так что Дженнак решил, что поедет в Шанхо, наймет подходящий драммар и переберется через Океан Заката в Ин- калу. Только вот когда? Он снова и снова погружался в транс, видел то чудные, то пугающие картины, но та зеленоглазая не появлялась. Была другая женщина, и Дженнак глядел на нее в изумлении, ибо являлась она то совсем молодой, то в зрелых годах, то в старости, и эти знаки судьбы казались ясными: зеленоглазка далеко, а эта, со светлыми волосами, близко. Похоже, его дар не позволял проникать сквозь века - во всяком случае, не так часто, как через десятилетия. Временами уныние охватывало Дженнака: приедет он в Инкалу и будет ждать, ждать, ждать... Совсем неподходящее занятие!

Еще вспоминался ему аххаль Чиграда, летописец кинну. Его слова поколебали веру Дженнака в богов, и это мнилось странным - ведь сам Чиграда несомненно верил в Шестерых, в их божественную мудрость и великую силу. Что же произошло? Случалось Дженнаку и прежде толковать о богах с аххалем Унгир-Бреном и другими жрецами, но было то давно и не имел он опыта, что копится годами. Теперь же он повидал столь многое! Риканну, Лизир и Азайю, сотни народов и племен, их поселения и земли, их храмы и статуи богов, если они воплощались в камне или дереве. И теперь он мог сказать, что все религии в этой половине мира сходны и различаются лишь внешней стороной, именами богов да мифами об их деяниях. Всюду, от Сайберна до Иберы и Нефати, были боги добрые и были злые, и всюду они боролись меж собой, ибо добрый бог старался защитить людей от злого. Всюду боги требовали жертв, и были те жертвы кровавыми - где человеку резали горло, где коню, а в лучшем случае, как у дейхолов, оставляли часть добычи, голову оленя или кабана. Всюду люди молились богам, торговались с ними, выпрашивая удачу, здоровье, богатство, а еще просили о погибели врагов и о бедах для соседей, а иногда и родичей. И всюду имелся человек, стоявший между людьми и богом, извлекавший из этого выгоду - жрец, шаман, колдун или предводитель племени. Этот лже-избранник утверждал, что ему известна божественная воля, а она, если сорвать нехитрые покровы, сводилась к одному: плати! Если согрешил - плати, но не душевными муками, а зерном, скотом и серебром; плати за рождение и смерть, плати за молитвы и поминание усопших, плати на строительство храма и на кормление шаманам и жрецам... Все - великий грех в религии кинара! Нечестие и поношение божественного промысла!

Ибо среди Шестерых не было богов-злодеев, и утверждали они единым голосом, что зло - лишь в природе человеческой, и надо с ним бороться добрыми деяниями, возвышаясь душой, храня свою сетанну. Не требовали Шестеро ни жертв, ни храмов, ни унижения людей пред их величием, а в песнях, которыми их почитали, были не слова, а подражание звукам природы, шелесту листьев, звону ручьев, весенней капели и птичьему щебету. Если же верующий обращался к ним на языке людей, то не было это молитвой-торговлей, молитвой-вымогательством, но лишь просьбой о совете, и обращался человек к собственной душе и совести, а боги помогали взвесить содеянное им. И никто не стоял между богами и людьми, не объявлял себя посредником и не кормился от этого; жрецы кинара хранили знания, и только.

Странная религия! - думал Дженнак. Странная по той причине, что пришла извне, и ее основатели много трудов положили, чтобы привить ее в Эйпонне. А здесь, в другой половине мира,

родились свои религии, взошли естественным путем из человеческой злобы, страха и невежества, и всходы эти - черные! Почему так? Похоже, что люди, если оставить их без помощи, не могут вообразить добрых богов, не придумав злых - а ведь это лишь отражение их собственной души, в которой бьются доброе и злое! Доброе нужно поддержать, и Шестеро это сделали - так появились Святые Книги и все вероучение кинара... Очень, очень своевременно! Но богов ли принес Оримби Мооль? Или мудрых людей, владевших мощью знания?..

Размышлял он и о том, что всякую идею можно затуманить, всякую книгу перетолковать к выгоде жадных и жестоких, и боги, очевидно, это понимали. Недаром Книга Тайн кончается словами: не извращай сказанного здесь! Но слова - это только слова... Нужны хранители устоев веры, те, кто будет на страже ее первозданной чистоты, те, кто не повернет ее к собственному благу, ибо имеет все блага, и власть, и силу, и высшую ответственность. Правители чистой крови, потомки богов - не их ли назначили в хранители? Конечно, люди есть люди, и среди светлорожденных попадались всякие - коварные змеи наподобие Фарассы, глупцы и гордецы вроде Оро’минги и стяжатели, самым известным из которых был Ах-Шират, променявший долголетие своих наследников на земли и власть. Но все же замысел Шестерых в общем и целом оправдался, думал Дженнак. Много хлопот у них было в Эйпонне, и в другое полушарие они не добрались, но это свершили их потомки - и вот кинара вытесняет прежние религии, гибнут звероподобные боги, забываются жаждавшие крови демоны, и скоро в каждом доме будут Пять Священных Книг...