Хевдинг (СИ) - Борчанинов Геннадий

Да и к тому же близилась осень, а значит, всё надо успевать до ледостава, пока ещё можно пройти на корабле по рекам и вернуться обратно. Вопрос зимовки вставал перед нами всё острее, и многие хотели вернуться в Бейстад, тем более, полоцкие трофеи позволяли нам вернуться туда с триумфом, как успешным викингам.

Я же и слышать ничего про Бейстад и Норвегию не хотел. Мне там абсолютно нечего было ловить, и по вяленой селёдке я нисколько не скучал.

Уж лучше рвануть на юга, к тёплым морям, где знойные мулатки будут подносить тебе холодное пиво прямо на пляж. Шутка, конечно, нет тут ещё никаких мулаток, как бы этому не противились активисты и прочие борцы за социальную справедливость. Негры если и были, то только в землях Арабского Халифата, и уж точно не на руководящих должностях.

— И следующим будет Смоленск! — объявил вдруг Хререк.

На мгновение повисла тишина, чтобы снова взорваться торжествующими криками. Без сомнения, об этом немедленно узнают в самом Смоленске, но князь, похоже, вошёл во вкус и не будет останавливаться. К тому же, путь до Смоленска теперь абсолютно свободен, раз уж земли Полоцка принадлежат Хререку.

Вся команда «Морского сокола» тоже с энтузиазмом приветствовала это начинание, разграбить ещё один город они всегда готовы, и я не сомневался, что они с радостью присоединятся к походу. Правда, существовал риск, что мы застрянем под стенами Смоленска как раз до самой зимы, а это уже значило, что зимовать придётся где-то здесь.

Но в данный момент об этом никто не думал. Пьяному море по колено, что уж говорить про какой-то далёкий Смоленск, его сейчас грозились взять с наскока, одним решительным ударом. По-богатырски.

— Смоленск, говорят, ещё богаче, — произнёс Торбьерн.

— Значит, и защищён ещё лучше, — проворчал Даг. — Так они тебе ворота и откроют, конечно.

— Эти же открыли, — пожал плечами кузен. — К смоленским тоже ключик найдётся.

— Какой ты наивный, — поморщился Даг.

Тут я склонен был поддержать Дага, взять Смоленск будет непросто. В Смоленске я бывал прежде, ещё в той жизни, и хорошо помнил, какой там крутой берег и высокие кирпичные стены. Сейчас, разумеется, стены и башен из красного кирпича там не было, максимум деревянные, но менее неприступным от этого город не стал. Город-герой выдержал немало осад и штурмов, а мы с Хререком тоже не Наполеоны Бонапарты. У него-то как раз пушки были, и немало.

Но если мы возьмём с собой всех, кого только можно, и местные племена, и ладожцев, и новгородцев, и полочан, то шансы определённо есть. В конце концов, неприступных крепостей не бывает.

— До зимы бы успеть, — вздохнул Хромунд.

— Это да, — поддержали его сразу несколько человек, тут же погружаясь в воспоминания о доме.

Это у меня, по сути, не было ни кола, ни двора, только «Морской сокол» и меч на поясе, а у многих в команде имелись жёны и дети, подрастающие где-то там, на севере, и каждый вечер вглядывающиеся в серую кромку горизонта, где море сходится с небом. Так что почти каждый мечтал вернуться домой с подарками. Заморскими бусами, золотыми серьгами, отрезами ткани, черепаховым гребнем, и прочим, и прочим.

Ну а я, как хёвдинг, должен был всё это обеспечить, в том числе, успешное возвращение. Плохой из меня хёвдинг, раз уж я думаю только о новых свершениях, а не о возвращении в родную гавань.

— Успеем, — сказал я. — Лето ещё не кончилось.

Я самую малость лукавил, но совсем чуть-чуть. Нужно было просто показать уверенность. В успехе нового похода я не сомневался, были вопросы только по его продолжительности, но для меня это проблемы не составляло. Будет нужно — и до Киева дойдём. Там и вовсе княжат такие же пришлые варяги, как и сам Хререк, так что если поменять одних на других — никто и не заметит разницы.

Пьянка продолжалась, откуда-то выползли размалёванные скоморохи со своими песнями и плясками, и всеобщее внимание оказалось приковано к ним. Я подобного насмотрелся по телевизору и просто молча цедил холодное пиво под звуки жалейки и бубенцов. Мотив у песенки был нехитрый, но местным, похоже, нравилось.

Тут вообще народ не был избалован культурно-массовыми мероприятиями, радио и телевизором, и послушать профессиональное исполнение музыки можно было только на таких гулянках, ярмарках и праздниках. В основном, пели и играли сами, пели за работой, на посиделках, сидя за столом, на завалинке и на телеге, ворочая вёслами и вытягивая канаты, от горя и от радости. Мне, как человеку двадцать первого века, такое было немного непривычно, но наблюдать за этим было интересно. Первое время.

А вот местные охотно подпевали и долбили кружками по столам в такт. В целом, пьянка — она и в девятом веке пьянка.

Специально обученный человек, отбивая поклоны, пробежался вдоль столов пирующих, собрал добровольные пожертвования и спешно ретировался вместе с остальными скоморохами, пока пьяные добродушные норманны не осознали, что выделили чуть больше монет, чем хотели изначально.

Я тоже бросил им в шапку горсть мелочи, пусть даже их песня мне не понравилась. Хёвдинг должен быть щедрым, не только к своим. Порой эта необходимость меня здорово раздражала, но деваться было некуда. Скупость обойдётся мне гораздо дороже.

Пирушка мне быстро наскучила, сидеть и пить халявное пиво можно, конечно, очень долго, пока ноги не откажутся подчиняться, но это не наш путь. Я поднялся из-за стола, прошёлся до ветру, поглядел со стороны на веселящихся северян. Из-за каждого стола доносились смех, тосты, пьяные выкрики и хвастовство.

Мне же почему-то было не до смеха.

Мы снова находились в Новгороде, и у меня из головы не выходила та девица, спасённая от людей Эйрика. Хотелось снова прийти к её воротам, зайти во двор, познакомиться. Или хотя бы взглянуть издалека. В прошлый раз мой поход закончился не слишком удачно, но в этот раз, наверное, удастся обойтись без кровопролития.

Я оглядел свою команду, выискивая кого-нибудь более-менее трезвого, и мой взгляд упал на Токи, который понуро ковырял что-то ножом в тарелке. Олаф и Лейф снова до него докопались со своими шуточками.

— Токи! Пошли со мной, — позвал я, и он с радостью поднялся из-за стола.

— Куда это вы? — спросил Лейф.

— По важному делу, — буркнул я.

— Важнее, чем пьянка с князем? — удивился Олаф. — А Токи тебе зачем?

— Не задавай глупых вопросов, не придётся слушать грубые ответы, — сказал я.

— Ладно, ладно, — Олаф поднял руки в примирительном жесте. — Как скажешь, Бранд.

Больше глупых вопросов не задавали, и мы с Токи отправились в той усадьбе, благо, идти тут было недалеко. На улицах тоже праздновали, и местные девицы теперь не прятали взгляд, а наоборот, засматривались на нас, как на завидных женихов. Осень — пора свадеб.

Токи даже пару раз чуть не заболтался с местными красотками, но я всякий раз его одёргивал, начиная жалеть, что вообще взял его с собой. Зачем взял? Сам не знаю, но в компании хоть кого-то знакомого я чувствовал себя спокойнее и увереннее.

Мы вышли к нужному кварталу, прошлись по знакомой уже улице. Теперь тут всё было спокойно, и горожане больше не прятались за высокими воротами и крепкими ставнями. Вот только ворота нужной мне усадьбы оказались закрыты. Я несколько секунд растерянно смотрел на запертую калитку, как баран.

— Это здесь тебя подрезали? — спросил Токи.

— Да, — сказал я.

— Дом-то, похоже, нежилой, и давно, — сказал Токи. — Вон, закрыто всё. И двор зарос.

— Да, похоже… — протянул я.

С праздника, кажется, мы ушли совершенно зря. Получается, всё кончено, и девушка потеряна для меня навсегда. Досадно. Ощущение было такое, будто мне пришлось сожрать целый лимон.

— Обратно пойдём? — спросил Токи.

— Нет, погоди, — хмыкнул я.

Отступать от своей цели я не хотел, и пока существовали хоть какие-то шансы, их надо было использовать.

Я собрал в кулак всю свою решимость и подошёл к соседнему двору. Одно из преимуществ этого времени это то, что все друг друга знают. Тем более соседи. Я постучал в дверь, дождался, пока залает собака. Калитка вскоре приоткрылась, и оттуда выглянула пожилая женщина, судя по виду, из слуг. Завидев двух здоровенных норманнов, она испуганно пискнула и попыталась закрыть дверь, но я не позволил ей этого сделать.