Заур Караев - Место, которое есть
— Как нет? Говорил этот только что…
— Вот так, просто нет. Зато есть сумасшедший. Но за него не переживай: он у меня в руках… — и после этого я, понимая, что Еве просто необходимы мои заверение о подконтрольности всей ситуации, нагородил несусветной чепухи. Мол, старикан безумный у меня на привязи и тому подобное. Сделано все было мастерски — по-моему, девица мне поверила, во всяком случае, в физиономию мою после этого бреда не плюнула и к протестам не прибегала, «Как замечательно!» — только всего и сказала, причем не без видимого умиротворения на свое милой мордашке.
Так начался новый этап нашей истории, главная печаль которого кроется в бедности. Да, когда мы только переезжали на кладбище средств уже было мало. Когда же мы провели всего месяц в этих апартаментах, я обнаружил, что, если не сократить расходы, скоро нам предстоит очутиться в ужасных объятиях нищеты. И это несмотря на то, что ничего лишнего не приобреталось, за исключением маленького приемника, при помощи которого можно быть в курсе событий. С связи с этим я перешел на более дешевые смеси для парентерального питания и стал кормиться намного, насколько это только казалось возможным, реже. Истощение не заставило себя долго ждать — появилась постоянная усталость и сонливость, которым сопутствовал упадок физических и психологических сил, но мне все же удавалось как-то держаться, балансируя на грани между бодрствованием и летаргическим сном. Рацион Евы изменен не был, что, разумеется, связано в первую очередь с ее положением, однако удовлетворению ее многочисленных маленьких прихотей пришел конец — никаких цветов, никаких милых подарков и никаких новых платьев. Ее это опечалило, и поначалу скандалам не было счету, и всегда в ее глазах причиной бедствий был я. В какой-то мере она, конечно, права, но с другой стороны — никто же не просил ее влюбляться в меня, во всяком случае, мне не помнится, чтобы уста мои молили о сем. Все произошло само собой, а значит, искусственности никакой нету, получается тогда, что и сейчас все естественно — именно так, как должно быть, и начало этому положено в тот самый вечер, когда мы оба решили посетить «Мир кровавого туза».
Спустя же время, ссоры кончились, Ева умолкла и стала переносить все молча, впрочем, я чувствовал, что она затаила на меня какую-то злобу.
Глава X
Час почти что пробил — судя по количеству прошедших месяцев, мы с Евой заключили, что скоро ей предстоит рожать, и сейчас для нас все цели жизненные сосредоточились в поисках повитухи. Надо успеть ее найти до того, как чадо начнет выбираться наружу — так можно будет оградить себя от многих нежелательностей. И, надо признать, дело это не простое. Роды в нынешнее время производятся в больницах или дома, что, как мне известно, имело место быть и во все прошлые времена, и не ново также то, что рождение того или иного человека должно быть зафиксирована на бумаге. Последнее и ставит меня в тупик — мне совсем не нужно, чтобы в каком-то бланке было написано о рождении полноценного. Для себя и Евы можно выдумать фальшивые личины и соорудить соответствующие удостоверения при помощи промышляющих нужным делом людей — этого на некоторое время хватит для того, чтоб завести в заблуждение бюрократов, но с ребенком такое не пройдет.
С мыслями об акушере я в один прекрасный день покинул просторы нашей халупы и побрел по кладбищу к выходу. По пути мне встретился Ливий, с которым мы за последнее время сблизились — сумасшедший оказался толковым малым. Он поинтересовался куда меня «потащило», на что я ответил правдой. Тогда старик предложил мне обратиться к мужчине, «проживающему в 392 номере». «Доктором раньше был, а сейчас на покой ушел, но, думаю, вам не откажет, если вежливо обойдетесь с ним» — посоветовал Ливий, а затем будто немного даже огорчился, когда я с улыбкой поблагодарил его, но твердо отказался прибегать к услугам постояльца из 392 комнаты.
Выйдя за пределы кладбища, я решил было пронырнуть снова в район Шахт, а именно — к рынку. Возможно, там удастся отыскать нужного человека, ведь всякой же швали там навалом, так почему бы среди нее не затесаться повивальных дел мастеру?
Нет, этот огромный базар не способен оказать мне услугу — никто не смог подсказать имя персоны, которой было бы под силу принять роды и при этом не быть особо любознательной. Все отправляли меня в больницу, за исключением некоторых, считавших, что женщины могут нормально рожать и сами. Я бы с удовольствие присоединился к числу сторонников этого убеждения, если бы риски не были, на мой взгляд, слишком велики.
В общем, день прошел безо всякой пользы, и к вечеру мои сильно уставшие ноги несли мое тело обратно на кладбище. Будет, что будет! Не виноватым же себя считать, коли на весь город нету ни одного подпольного врача или хотя бы даже повивальной бабки. Остается только ждать, когда начнутся схватки, а там сымпровизирую — пойду в больницу и срочно вызову акушерку, сославшись на тяжелые роды и продемонстрировав последние имеющиеся у меня денежные банкноты. Кажется, лучше ничего придумать нельзя… Эх, был бы Ипполит, тогда бы все прошло как нельзя лучше; все ему под силу было — и роды принимать, и новые виды гоминид выводить. Но его нет, и он никогда более не вернется, даже если очень сильно захочет, так что Ид крутись, вертись, и познай, каково это — быть одному на всем белом свете. А ведь мой дорогой доктор когда-то сам был в подобном положении: еще до моего рождения он бился над решением самой величайшей загадки — способ воздействия Гипербореи на половую систему. И тогда не было ему помощи ни от кого. А потом Ипполит, подобно мне, оказался в опале, и умудрился все-таки каким-то образом выжить, умудрился отыскать свое детище и умудрился убедить меня заниматься нашим делом. Лихое было время, но я так скучаю по нему, и тошно оттого, что кувырком все пошло. Надо вновь найти силы в своем изможденном организме и наплевать в очередной раз на вечно досаждающее через воспоминания прошлое.
Это свершилось — начались схватки. Через два дня после моих безуспешных поисков, Ева принялась стонать и охать, причитая что-то нечленораздельное на какой-то странный лад. Поначалу я растерялся, расценил ее стенания как заболевание и решился было хлопотать вокруг нее, но она прервала мою решимость ухаживать за ней четко произнесенной фразой «Ид, скоро буду рожать». Тогда я, позабыв о маскировке и всем прочем на свете, кинулся прочь на улицу, устремившись к ближайшей больнице. Недалеко от входных дверей мне повстречался Ливий, который почему-то направлялся в сторону нашей обители.
— Куда ж бежите? — веселым тоном спросил он. Я до того торопился, что умудрился по инерции пробежать мимо вопрошающего и отдалился от него на пару метров. Он как-то скучно проводил взглядом мою фигуру и, кажется, немного удивился, когда она все-таки остановилась и повернулась к нему лицом.
— Рожает.
— А, ну это ясное дело. — спокойно произнес он. — Торопитесь тогда, а то без вас родит.
Я почему-то сначала поблагодарил Ливия, а только потом попросил его побыть во время моего отсутствия подле роженицы и по возможности выполнять ее просьбы. Он ответил, что «ни на шаг» не отойдет. Не знаю почему, но мне казалось, что Еву лучше не оставлять одну в таком положении, пускай с ней рядом будет хотя бы этот безобидный, но далеко не бесполезный идиот.
Бежать мне пришлось недолго, так как ближайшее медучреждении располагалось всего в километре от кладбища.
Я ворвался в парадную дверь и, увидев первого человека в докторском облачении, кинулся к нему. Это была невероятно дистрофичной внешности лысая женщина с гигантскими очками на носу. Она выглядела очень комично в своих синих одеждах, и похоже сама это понимала, так как мне показалось, что внимание со стороны незнакомого мужчины с приличной внешность ее несколько смутило — румянец выскочил на впалых щеках, а взор вперился в пол.
— Прошу, нужна ваша помощь! — жалобно обратился я, как-то машинально схватив за плечи женщину, и даже не заметив сразу этого своего действия, потому как и сама она почему-то не попыталась намекнуть мне, что можно бы и без обниманий обойтись.
— Обратитесь в приемную или отдел распределения, — робко и тихо произнесла тощая милым альтом.
— Никак не могу! Прошу вас, помогите. Я дам вам денег… что угодно дам! Только пойдите со мной. — вырывались слова ломанной мольбы из недр моей глотки.
— Что у вас произошло? — мельком глянув на меня, поинтересовалась врач.
И я рассказал наигрустнейшую в мире истории мучающейся неизвестно который уже час роженицы. Все было вскользь запичкано в новеллу — и душераздирающие крики, и муки адовые, и горячка, и бред, и, наконец, обретение в лице случайного прохожего, то есть меня, спасителя. По завершению рассказа слушательница моя сказала, что такими вопросами занимаются доктора совсем иного профиля, но это не смогло склонить меня к опущению рук. В итоге, я смог убедить ее последовать за мной. Она ответила «Одну минутку», а после подошла к секретарю, располагавшемуся на расстоянии около десятка метров от нас. Моя благодетельница попросила свою сообщницу какой-нибудь легальной пеленой, запротоколированной в соответствующей документации, замаскировать ее отсутствие.
