Заур Караев - Место, которое есть
У входа на территорию кладбища нас встретил старик, тот самый, что сегодня днем вызвался быть нашим арендодателем. Он не урод, но от полноценного в нем нет ровным счетом ничего, ведь полноценность — это гармония духа, тела и рассудка. Описать его недуг можно очень хорошо одним старым словом, некогда применявшимся в отношении людей блаженных — юродивый. Он сумасшедший, но как-то в меру, так сказать, безобидно безумен. Этот факт пребывает в забавном сочетании с другим — исполинским ростом и, по всей видимости, огромной силой. Да уж, работку как раз под стать ему подобрали — роет умело и с удовольствием погребальные ямы и дум никаких тяжелых не имеет, лишь насвистывает веселый мотивчик и ловко орудует лопатой. Интересно, а до тех пор, пока этот гигант сам не слег, ему додумаются предоставить более молодого соратника, которому суждено будет перенять все таинства мастерства, а потом в соответствии с выученными правилами похоронить своего наставника? Или смерть могильщика обнаружится только тогда, когда кто-то заметит, что трупы, свозимые к кладбищу, никем не расфасовываются по ямам, так и продолжают себе лежать у одного из краев скорбного места, во временном хранилище; ни чьей рукой нетронутые, никем не забальзамированные? По-всякому может быть, мне-то какое дело до судьбы этого идиота? Никакого, так что же говорить о покрытом трупными пятнами теле?
Звать этого человека Ливий, дополнительного имени он не назвал, очень возможно, что такового и нет вовсе.
Встретил Ливий нас с располагавшей к симпатии улыбкой на лице, правда только губы, образовывавшие эту самую улыбку, были почему-то перекрещены одним из указательных пальцев старика. Узнать причину необычного приветственного жеста удалось спустя пару мгновений, когда мне посчастливилось оказаться на очень небольшом расстоянии от чудака. Он вдруг прильнул к моему уху и громким шепотом сказал в него, видимо, даже не посмев подумать, что я мог бы расслышать всякую его речь и за три метра:
— Весь день вас не было, а теперь поздно пришли. Мне так хотелось, что бы днем пришли. А теперь никуда не деться уже. Главное только теперь не шуметь. Разбудить нельзя.
— Кого? — спросила прекрасно разобравшая слова могильщика Ева. Вопрошенный одарил девушку быстрым взглядом, не лишенным искреннего изумления, а потом ответил:
— Как кого? Всех их. — и он развел руки в стороны, видимо, пытаясь указать таким способом на все могилы.
После этого случая в голове моей все то время, пока мы молча шли к халупе, вертелся вопрос — хорошо ли поступил я, когда в разговоре с возлюбленной не упомянул умственной отсталости Ливия? Вертелся, вертелся, а ответ на него так и не появился, потому как нельзя было на тот момент сделать никаких конкретных выводов.
— Проходите, посланцы Божьи, — ласково произнес юродивый, когда отворил перед нами деревянную дверь лачуги и стал в позу, должную отображать гостеприимное расположение хозяина.
Первая комната представляла собой жалкий по размерам клочок пространства, вырванный, по всей видимости, Ливием у бесконечности с огромным трудам, во всяком случае такое представление внушали бугристые стены, у нижних частей своих обсыпанные пылью отошедшей от них глины, которой здесь некогда было замазано абсолютно все — в том числе и пол. Сейчас же этот материал местами продолжал обволакивать поверхности твердынь, формирующих комнату, но большая часть его давно обратилась в непригодную для облицовки массу. Из предметов мебели здесь был лишь деревянный стул, весь измазанный коричневой трухой и печально стоявший посреди помещения. Из единственного же окна наблюдателям предоставляется возможность любоваться живописными кладбищенскими видами.
Вторая комната имела убранство более богатое. Тут стены и потолок были отделаны каким-то камнем, похожим на мрамор. У меня в голове промелькнула мысль, что Ливий, дабы соорудить тут все, промышлял не очень благородным дельцем — воровством предназначавшихся для надгробий булыжников. Ну да и Бог с ним, не навредил же он никому — мертвым необидно, а я буду только рад тому, что возлюбленная моя сможет ночевать на аккуратной кровати, воткнутой в один из углов, и не бояться, что ей на лицо постоянно будет сыпаться глиняный порошок. Печалит лишь тот факт, что помимо это маленького ложа здесь имеется лишь стол, два кресла, обтянутых какой-то зеленой материей, истоптанный палас и раковина, украшенная дугой ржавого краника. То есть я не смогу проводить ночи в объятиях своей беременной супружницы — больно уж не велики габариты кровати; придется довольствоваться местом на полу. Не великое горе, если брать во внимание то обстоятельство, что наиболее важное место в моей жизни занимает скрытность, которой редко сопутствует комфорт.
— Ну как? — приблизив края своего рта к ушам, вопросил Ливий, и, кажется, даже не смея предположить, что возможен ответ, продолжил. — Недурно, да? Не закончил кое-что, но вам же срочно надо было…
— Да, хорошее место. — решив расположить к себе таким комментарием симпатии гиганта, изрек я.
— Очень. Да только соседи не очень… Поосторожней с некоторыми надо быть. Вот там, — он ткнул пальцев в сторону одной из ближайших могил, — бабка одна живет, недавно заселилась. Редкостная, скажу между нами, скотина! Давеча в гости приглашала, да так мило все обставила, что я подумывать аж стал, будто приема лучше, чем у ней, быть не может. Прихожу, весь наряженный, цветочки какие-то даже прихватил, а там вместо чаев и угощений ждет меня грошовая комедия. Представляете, вместо «Здравствуйте, господин Ливий», я получаю пощечину в лицо и полный ушат сомнительного происхождения воды, вылитый прямо на парадные одежды мои. «Ну, как, — говорит она, — вам? Нравится? Кажись, не очень. Ничего, разок потерпите, да позабудете, а я вот постоянно маюсь в сырости этой! Никуда не деться мне от ней, а вы, несмотря на то, что в ваши прямые обязательства входит уход за постояльцами, ни черта не предпринимаете!». Ну и продолжала она так до тех пор, пока вся вода с меня не стекла, и я наконец в подавленном настроении ушел домой. — он умолк на пару мгновений и устремил глубокомысленный взгляд на меня, как бы пытаясь раскусить то, как я смотрю на всю эту ахинею, а затем устало добавил. — Тяжело с ними, изматывают! Их много, а я один, ну от силы два. — последняя сентенция никакого отношения к полоумия говорившего не имела, ибо являлась ничем иным как шуткой, о чем мне дал знать последовавший за нею смех. — Ладно, обустраивайтесь, но ухо — востро! — после сих слов он развернулся и вышел, весело напевая что-то незатейливое.
Я снова окинул взором вторую комнату, и нашел, что для изгоев она вполне себе комфортабельна. Будем жить-поживать, пока от бремени не разрешиться Ева, а там уж что-нибудь придумаем. Мне-то сил претерпевать хватит, главное, чтоб спутница жизни моей не подвела.
Все-то время пока Ливий разглагольствовал насчет дурной соседки, лицо Евы, как можно было заметить, не покидало напряженное выражение. По сему я заключил, что она внимательно слушала диковинные истории, и мне почему-то кажется, в голове ее появилось множество вопросов. Стоило только уму моему озадачиться обозначенным, как девушка сама же помогла мне выпростаться из пучины полумечтательных размышлений на данную тему:
— Ид, — тихо обратилась ко мне слепая, когда почувствовала, как я беру ее ладонь и припадаю к ней поцелуем — он ушел?
— Да, любовь моя. — ответил я в перерыве между прикосновениями к ее коже.
— Ид, о чем он говорил? — с каким-то волнением получилось вымолвить у нее это. — Какая старуха? Какой ушат?..
— Ева, не обращай внимания. — попытался я отделаться столько легким ответом, хотя на самом деле мне просто-напросто было трудно подбирать нужные слова для того, чтоб объяснение мое не произвело негативного эффекта на слушательницу.
— Ид, не могу не обращать. — изумленно заявила девушка. — Тут рядом с нами обитает какая-то…не знаю, как ее назвать, вредитель, что ли. А ты так спокойно реагируешь. Я, между прочим, беременна… если ты, конечно, считаешь это серьезной причиной для беспокойства. Ид, нельзя так просто мириться с тем, что под боком у нас живет какая-то сумасшедшая. Надо…
— Ева, — улыбаясь, прервал ее я, — нет тут никакой сумасшедшей.
— Как нет? Говорил этот только что…
— Вот так, просто нет. Зато есть сумасшедший. Но за него не переживай: он у меня в руках… — и после этого я, понимая, что Еве просто необходимы мои заверение о подконтрольности всей ситуации, нагородил несусветной чепухи. Мол, старикан безумный у меня на привязи и тому подобное. Сделано все было мастерски — по-моему, девица мне поверила, во всяком случае, в физиономию мою после этого бреда не плюнула и к протестам не прибегала, «Как замечательно!» — только всего и сказала, причем не без видимого умиротворения на свое милой мордашке.
