Сергей Ким - Обычная жизнь
Несмотря ни на что любопытство и здравый смысл победили. Аска уже почти ушла, но всё-таки решила напоследок бросить свой испепеляющий взгляд… И, благодаря моей реплике, уже зная, что искать, быстро убедилась в ложности своего первого впечатления.
На полу небрежно валялся разгрузочный жилет и короткий штурмовой автомат, а на столе спокойненько лежал мой именной "глок" в окружении бинтов и лекарств. Да ещё и повсюду виднелись капли крови и грязные отпечатки подошв…
Так себе романтическая обстановка, я вам скажу.
— Икари, это точно не…
— Himmelherrgott, Лэнгли! Полумёртвые девушки не возбуждают меня в плане секса!
Аска покраснела, но всё же после некоторого колебания подошла ко мне. Увидев рану итальянки, рыжая окончательно развеялась в своих сомнениях, и мы уже вдвоём стали хлопотать над Ферраро, которая, судя по всему, только чудом ещё находилась в сознании.
Выяснилось, что в лекарском ремесле Лэнгли очень соображает, поэтому общими усилиями мы с перевязкой покончили достаточно быстро.
Аккуратно удалили пинцетом мелкие кусочки одежды и нитки, промыли и продезинфицировали раны. Я осторожно прозондировал пинцетом глубину пореза на пояснице и уже было начал присматриваться к набору медицинских игл…
— Не надо зашивать… — тихо произнесла итальянка. — Оставь так.
— С ума сошла? — возмутилась Аска. — Края такой раны по-любому скрепить надо!
— Рана грязная — лучше пусть так заживёт.
Немного посовешавшись с Лэнгли, пришли к выводу, что итальянке виднее.
Я наложил специальную салфетку, а рыжая начала бинтовать, дабы даже косвенно не подпускать меня к груди Габриэллы.
— Вроде бы всё… — задумчиво произнёс я.
После этого я начал прибираться и затирать грязь и кровь, а Лэнгли отправилась поискать для Габриэллы сухую и чистую одежду.
Аска притащила один из халатов Мисато — решив, что её вещи Ферраро не подойдут, немка устроила набег на майорский гардероб. Обозвав меня на всякий случай извращенцем Лэнгли вытолкала меня в коридор, а занялась переодеванием Габриэллы..
Чем несказанно облегчила мне жизнь, избавив от лишних картин и соблазнов, гм.
Далее опять подключился я, начав отпаивать итальянку тёплым чаем и чуть ли не насильно скармливая ей сладости, хранящиеся в холодильнике. Как оказалось, болезненный и вялый вид Ферраро вовсе не означал, что у неё нет аппетита. Как раз-таки наоборот — процесс поглощения итальянкой пищи лучше всего описывался глаголом "ЖРАЛА". Пусть девушке сей глагол и не слишком подходил фонетически, зато был наиболее верным.
В итоге спустя полтора часа на кухне квартиры номер 116 имелась сытая, сонная и не особо умирающая Габриэлла, укутанная в одеяло. Которую совместными японо-немецкими усилиями (при русском духовном наставничестве) отволокли в зал, уложили на диван и накрыли одеялом.
Мы с Аской, изрядно вымотавшиеся и уставшие, разбрелись по своим комнатам, взяв твёрдое обещание с итальянки, что завтра нам всем предстоит серьёзный разговор…
И с чувством выполненного долга я спокойно лёг спать…
Точнее попытался, потому как после столь ярких и неспокойных впечатлений спать категорически не хотелось. А если и хотелось, то исключительно в обнимку с чем-нибудь скорострельным и многозарядным. И в бронежилете. И…
И вот за такими вот нехитрыми терзаниями я через пару часов всё-таки задремал.
* * *Проснулся я от того, что лежал в неудобной позе на холодном каменном полу. Открыв глаза, я понял, что нахожусь в каком-то тускло освещённом помещении.
За решёткой.
Мимо камеры промелькнула какая-то смутная тень… Промелькнула, а затем вернулась.
— Was ist los, Hans??[11] — послышалось где-то дальше по коридору.
— EnglДnder hat zur Besinnung gekommen,[12] — сухо произнесла тень, приближаясь ближе к решётке.
Это был натурально вылитый фриц. Серое кепи, фельдграу и классический МП-40 поперёк груди.
Холодные глаза немца равнодушно смотрели на меня.
— Erholte? UnnЭtz.[13]
Внезапно меня скрутил приступ нечеловеческой боли, заставивший тело выгнуться дугой. Из горла вырвался дикий вопль, полный боли и отчаянья, а пальцы заскребли по камням.
— Was hast du bloЯ? Fritz, EnglДnder ist schlecht!![14]
Немец торопливо достал тяжёлую связку ключей и начал лихорадочно открывать дверь. Наконец-то справившись с тугим замком, он буквально влетел ко мне в камеру и наклонился над бьющимся в конвульсиях телом…
Которое тут же замерло и почти весело заглянуло в холодные арийские глаза.
Короткая подсечка, и немец летит на пол, а его холёная морда встречается с каменным полом. Хватаю его за голову и прикладываю фрица ещё несколько раз, разбивая лицо в кровь. Приподнимаюсь, а потом бью локтём в основание его черепа, вкладывая в удар весь вес своего тела. Быстро переворачиваю труп — на то, чтобы стянуть с немца машин-пистолет времени нет, поэтому вытаскиваю у него из кобуры на животе "вальтер" П-38 и направлю на открытый дверной проём — сейчас должен подойти напарник фашиста.
Фриц не успевает появится, как тут же получается три пули в грудь и валится назад, так и не выпустив из рук карабина.
Порядок.
Минута уходит на обдумывание дальнейших планов действия, вылившихся в то, что я снял с немца, которому сломал шею, форму и натянул на себя. Она мне оказалась чуточку великовата, но всё же не фатально. Повесил на шею МП-40, подошёл ко второму фрицу. Карабин меня всё-таки не привлёк, а вот ещё один "вальтер" и добрый штык-нож оказались более желанной находкой.
Поправить кепи и автомат на груди, и скорее прочь из этого подземелья.
Подняться по лестнице, миновать толстую деревянную дверь с узким смотровым окошком, пройти по скупо освещённому коридору. Ещё дверь, ещё лестница, и вот я уже на на пороге какого небольшого помещения. Вхожу внутрь… Кажется, это что-то вроде небольшой караулки — никелированные солдатские кровати, тумбочки, оружейные пирамиды (сейчас пустые), в углу — потрет Адольфа Гитлера и пара чёрно-алых нацистских флагов.
Прохожу комнату насквозь, толкаю дверь, поворачивая налево… И практически сталкиваюсь нос к носом с парой фрицев. Всего доли секунды мне хватает на то, чтобы понять — они поняли, что я враг.
Рывком сближаюсь с одним из немцев, выхватываю штык-нож и всаживаю ему в живот, а второго пинаю в грудь, отшвыривая прочь. Достать "вальтер", всадить в упор две пули в уже раненного ганса и ещё две во второго. Короткая ревизия имущества, и вот я стал богаче на ещё три магазина к пистолету-пулемёту, два пистолетных и три увесистых гранаты с длинной деревянной ручкой.
А теперь прочь отсюда, пока меня не обнаружили или не подоспели на место перестрелки!
Пробегаю коридор, открывая дверь… И по глазам бьёт неожиданно яркий солнечный свет. Коротко оглядываюсь — оказывается я нахожусь на крепостной стене старинного замка, расположенного, судя по пейзажу, где-то в горах.
Ладно, это неважно — сейчас главное быстро миновать открытое пространство и добежать до следующей башни.
Бегу… И внезапно слышу где-то сверху отрывистые лающие крики, а по камням вокруг меня начали бить пули. Не оборачиваясь, добегаю до башни, открываю тяжёлую дверь и заскакиваю внутрь.
Так, винтовая лестница… Мне наверх или вниз? Думаю, что всё-таки вниз — на вершине башни мне ловить нечего.
Один виток, второй, третий… Да где же дно у этой чёртовой башни?! Ага, а вот и дверь… Так, в этот раз будем осторожнее и для начала слегка-слегка приоткроем её, дабы убедиться, что всё чис…
Чёрта с два там всё чисто! Полная хата немцев!
Так… так… так… Поворачивать наверх? А что это за голоса сверху доносятся? Не погоняли ли? Ну, и где меня раньше достанут — когда я буду подниматься вверх и столкнусь нос к носом с фашистами или когда неожиданно ударю этой гей-компании, что сейчас сидит в комнате, в спину? Всё элементарно, Ватсон!..
Достаю одну гранату-колотушку, отвинчиваю на конце рукояти защитный колпачок, достаю шнур с фарфоровым шариком на конце и дёргаю.
Раз…
Резко дёргаю дверь на себя.
Два…
Короткая оценка обстановки — где больше немцев, куда бросать.
Три!
Швыряю гранату в комнату, а сам прячусь за дверь и достаю ещё одну гранату.
Взрыв в небольшом закрытом помещении бьёт по ушам отчего-то очень громко. Грохот и вопли, в воздухе несёт дрянной взрывчаткой. Вторая граната летит вслед за первой. Раз, два, три, четыре. Взрыв!
Резко врываюсь в комнату, отбегаю вправо и на ходу начинаю палить из тяжёлого автомата, чувствуя как он трясётся от отдачи. Немцы валятся как подкошенные — пули уверенно находят свои цели. На полу уже валяются четверо, превращённые осколками в малоаппетитное пособие по разделке и заготовке туш.
Трое в центре, один из них офицер в форме Ваффен СС — получите! Двое около стены — тоже получите! Ещё одна сладкая парочка ныряет за крепкий дубовый стол, и пули лишь бессильно вырубают кучу щепок из столешницы. Боёк щёлкает всухую — тридцать два патрона приказали всем жить долго и счастливо, а менять магазин времени нет.
