Андрей Гончаров - Яд для императора
…К начальнику всей столичной полиции статский советник Углов попал не сразу. Для этого ему пришлось около часа прождать в приемной. Он был не один ожидающий: приемная господина Никитина была полна народа. Здесь были люди самого разного социального положения: лощеные господа во фраках, пожилой полковник со своей спутницей – юной и чрезвычайно бойкой девицей, бородатые купцы, чиновники в поношенных мундирах…
Наконец адъютант пригласил статского советника в кабинет. Здесь Углов увидел главу столичной полиции. Обер-полицмейстер оказался весьма полным господином важного вида с огромными усами и подусниками. На гостя он взглянул довольно равнодушно, не выказав ему никакого внимания: как видно, он привык к просителям самого разного звания.
– Слушаю вас, милостивый государь, – произнес он звучным баритоном. – Что вам угодно?
– Мне необходимо ваше содействие в задержании государственного преступника, – отвечал Углов. – Я действую по поручению членов царствующего дома, а также графа Орлова.
– О каком же преступлении вы изволите говорить? – спросил обер-полицмейстер, заметно оживившись; он даже сел прямее и как бы стал выше ростом.
Статский советник кратко изложил суть дела: рассказал о расследовании обстоятельств смерти покойного императора, о подозрениях относительно лакея Григория Кругликова, о бегстве означенного лакея, о его возможных связях с преступным миром, а также о записке, найденной два месяца назад на берегу Обводного канала. Обер-полицмейстер слушал его весьма внимательно. Однако когда Углов сообщил об оставленном на берегу канала серебре и передал содержание записки, на лице полицейского начальника выразилось недоумение.
– Позвольте, но я чего-то не понимаю, – заявил он. – Выходит, что этот ваш Кругликов наложил на себя руки посредством утопления. Кого же вы в таком случае намерены искать – покойника, что ли?
– Мы в жандармском управлении, – сказал Углов, особо сделав упор на последних словах, – считаем, что Григорий Кругликов руки на себя вовсе не накладывал. Что он, так сказать, разыграл свою смерть, дабы ввести власти в заблуждение. Что ему отчасти и удалось: целых два месяца его поиски не проводились. И только теперь, ввиду некоторых вновь открывшихся обстоятельств, я намерен их возобновить.
– То есть это как же? – продолжал недоумевать обер-полицмейстер. – Вы хотите сказать, что лакей, допущенный к обслуживанию священной особы государя императора, оказался мазуриком. Это уже странно, но пусть, поверим. Далее этот мазурик крадет серебро, принадлежащее государю, и бежит. А чтобы замести следы, разыгрывает спектакль с наложением рук и оставляет похищенное на берегу канала. Вот в это я поверить никак не могу! Я, милостивый государь, за двадцать лет службы всяких жуликов и лихих людей повидал, но такого видеть не доводилось. Чтобы вор оставил свою добычу? Да быть такого не может!
– Тем не менее я пребываю в уверенности, что Григорий Кругликов жив, – настойчиво повторил статский советник. – И что он, возможно, находится в столице. А потому мне нужно содействие в его обнаружении и задержании. И это не моя прихоть, а монаршая воля!
– Ну, хорошо, хорошо, я распоряжусь, чтобы мои подчиненные занялись этим делом, – произнес Никитин. – Вы спуститесь сейчас в следственную часть, там с вашей помощью составят словесный портрет преступника. Мы начнем поиски… Хотя мне все равно кажется, что они ни к чему не приведут…
Статский советник, как ему было предложено, спустился на первый этаж, где узкогрудый чиновник с прилизанными волосами, поминутно поправляя пенсне, записал словесный портрет Григория Кругликова – точнее, переписал его с бумаги, в свое время составленной Дружининым после посещения Зимнего дворца.
Столичное полицейское управление Кирилл Углов покидал в самом мрачном расположении духа. «Ничего этот толстяк делать не будет! – размышлял он. – Напрасно мы к нему обратились, плохой совет нам Машников дал. Что же теперь делать? Может, у поручика что склеится? Или Игорь след отыщет?»
Статский советник надеялся получить ответы на эти вопросы сразу после возвращения домой. Но ошибся: на квартире никого не было, кроме слуг. Не было даже Кати.
– Барыня изволили отбыть сразу после вас, – доложил Углову бойкий лакей Спиридон. – Сказывали, что прогуляться хотят. Погода, говорят, нынче к прогулке зовет. Велели передать, что вернутся к обеду.
– А титулярный советник? И эээ… поручик?
– Тоже пока нету, – доложил лакей.
Почти час статский советник расхаживал по квартире, дожидаясь соратников. Наконец внизу звякнул звонок, раздались торопливые шаги на лестнице, и в столовую вошла Катя.
– Ну что, нагулялась? – мрачно спросил Углов.
– Да, воздух необыкновенно свеж, – отвечала Половцева, как-то странно усмехнувшись. – А что наши? Еще не вернулись?
Тут послышалось повторное треньканье звонка, ставшее ответом на ее вопрос.
Пока слуги накрывали на стол, Углов собрал всех в кабинете.
– Ну, что, узнали что-нибудь? – спросил он у Машникова, с которым связывал самые большие ожидания.
– С полицмейстером я поговорил, – отвечал Машников. – Он обещал принять нужные меры для розыска преступника. Так что будем ждать.
– Да нет у нас времени ждать, нет, как вы не поймете! – вскричал Углов.
После чего, обернувшись к Дружинину, попросил и его доложить о результатах. Титулярный советник сообщил, что в интересующем их районе трактиров оказалось больше, чем он рассчитывал.
– Там на каждом углу или трактир, или питейный дом, или распивочная, – рассказывал он. – Так что пьют здесь, можно сказать, беспробудно. Я успел обойти четыре трактира. И в одном, представляете, встретил человека, который был свидетелем того самого самоубийства!
– То есть в каком смысле «свидетелем»?! – воскликнул Углов. – Он что, видел, как лакей бросается в воду?
– Нет, этого не видел, – отвечал Дружинин. – И это его удивило. Впрочем, погодите, я сейчас подробно все расскажу.
– Мужичок, с которым я разговорился, служит приказчиком в лавке, торгует ситцем, сарпинкой и другими подобными товарами, – рассказывал Дружинин. – А по воскресеньям любит половить рыбку в заливе или тут же, в канале. В тот день тоже было воскресенье. Мой собеседник еще днем проделал во льду лунку и сидел себе с удочкой. Уже вечерело, когда он заметил на берегу, возле огромной полыньи, человека. Тот вроде что-то складывал на берегу, но что – мой собеседник не заметил, уже темно было. Он на этого человека особого внимания не обратил. И только потом, когда уже стал возвращаться домой, заметил в том месте на берегу толпу народа. Подошел – и узнал, что тут произошло утопление. Полиция на него, как свидетеля, внимания не обратила, и расспрашивать его не стали. А он еще тогда удивился, и с тех пор это удивление у него не проходит. Он и мне об этом рассказал.
– Да что за удивление? Что ты тянешь?! – не выдержал Углов. – Говори, не томи!
– Моему мужичку показалось удивительным то обстоятельство, что он, находясь сравнительно недалеко от места, где якобы произошло самоубийство, не слышал ни крика, ни плеска, который происходит, когда человек прыгает в воду. А кроме того, когда он стал вспоминать, что делал человек на берегу, то никак не мог вспомнить, чтобы тот раздевался. А ведь вся одежда нашего Кругликова была найдена, то есть кидался он в воду вроде бы нагишом.
– Да, интересно… – протянул Углов. – Выходит, это и правда была инсценировка…
– Да, это было представление, разыгранное для тех, кто станет его искать, – кивнул Дружинин. – Жив наш Григорий, жив! Вот только где его найти? Может, полиция поможет? Как, кстати, твой визит к обер-полицмейстеру?
– Боюсь, что никак, – сумрачно отвечал Углов. – То есть формально он принял мой запрос к рассмотрению и вроде дал команду подчиненным, но на деле, мне кажется, ничего делать не будет. Как бы от этого обращения к господину Никитину хуже не было: когда полицейские начнут свои неуклюжие поиски, наш Григорий таким образом узнает, что его тайна раскрыта, что его ищут, и спрячется получше.
– В таком случае у нас еще остается надежда на другого моего знакомого полицмейстера, Никиту Глухова, – заявил Машников. – Я отправлюсь к нему сейчас же, после обеда.
– Я пойду с вами, – сказал Углов. – Больше все равно делать ничего не остается…
– Ну, а я продолжу свои поиски, – скромно сказала Катя.
– Какие еще поиски? – почти хором произнесли Углов и Дружинин, после чего руководитель группы добавил:
– А ну, давай, выкладывай, что у тебя за новая инициатива!
– Да ничего особенного, – отвечала Катя. – Просто я решила, что не стоит терять время и сидеть здесь, дома. И пошла своим, женским путем.
