Андрей Смирнов - Рыцарь
Пабло Верочелле поджал губы:
— Вы забываетесь, барон Родриго де Эро.
— Нет!
— Итак, вы решительно отказываетесь сделать то, что велит вам ваш долг?
— Что мне велят мой долг и моя честь, я знаю. Поэтому и не буду его сжигать.
— Очень… хорошо.
Легат поднялся со своего места. Лицо его было белым от бешенства.
— Мы немедленно покидаем ваш замок, барон. Не думайте, впрочем, что таким образом вы спасете этого еретика, потому что мы отправляемся в Монпелье. Надеюсь, что тамошний фогт лучше знает свои обязанности, чем вы и Роже. Что касается вас, то я отлучаю вас от Церкви и предаю анафеме, как человека, укрывшего в своих землях еретика и продолжающего защищать его. Данной мне властью я освобождаю всех ваших людей от данных ими обязательств и разрешаю от всех вассальных клятв…
— А он смелый, этот наш ломбардчик, — вполголоса сказал мне Ги де Эльбен. — Я бы на месте барона схватил бы его и посадил бы туда, где сейчас Иммануил сидит. И не выпускал бы до тех пор, пока не снимет отлучение.
Я пристально посмотрел на тамплиера.
— И вы позволили бы барону сделать это? Вы ведь должны охранять легата.
Ги с сожалением вздохнул:
— Не позволили бы. Но стражи-то у Родриго все равно ведь больше!
…А легат и барон тем временем продолжали ругаться.
— Я поеду в Рим! — орал барон. — Посмотрим тогда, кто из нас прав!
— Езжайте куда хотите. А пока позвольте нам удалиться — хотелось бы побыстрее избавить землю от этого еретика…
— Дьявол! Тысяча дьяволов!!! Две тысячи дьяволов!!! Я вам его не отдам!
— Что значит: вы нам его не отдадите? — произнес легат таким тоном, от которого температура вокруг понизилась сразу градусов на тридцать. Но Родриго не уступал:
— А вот то и значит! Пусть он будет судим Божьим судом, как это исстари делалось! Я сам возьму меч. Посмотрим, осмелится ли выйти против меня кто-нибудь из этих ваших рыцарей!
— Извините, — вежливо, но твердо заметил легат. — Вы не можете быть его защитником. Вы были его судьей.
— Но теперь-то я его судьей не являюсь!
— Зато теперь вы отлучены от Церкви и, пока отлучение с вас не снято, в суде можете находиться только на одном месте — на месте подсудимого. С юридической точки зрения, барон, вы — пустое место.
— Что-то я тебя не понял, ломбардец, — тоном, не предвещавшим ничего хорошего, процедил барон.
— Легат Верочелле пытается сказать, — поспешно вмешался Годфри де Фраго, — что вы не можете быть защитником этого еретика.
— Зато я могу, — громко сказал я прежде, чем Родриго успел ответить. — Меня от Церкви никто не отлучал.
— Ну, это недолго устроить, — пообещал легат, окинув меня ядовитым взглядом.
Тут, привлекая к себе внимание, поднял руку тамплиер.
— Это, — заявил он, — будет несправедливо. Вы, монсеньор, конечно, можете пользоваться своей властью как хотите, не разбирая ни правых, ни виноватых, но… это будет несправедливо. И Папа об этом рано или поздно узнает. Это я вам обещаю.
— Не узнает, — сказал тот итальянский рыцарь, который один раз уже сцепился с Ги де Эльбеном, — я убью тебя раньше.
Пабло Верочелле положил руку на плечо итальянцу, успокаивая его.
— Ги, вы считаете это несправедливым? Что ж, вот вы сами и будете сражаться с этим… с этим человеком.
Ги де Эльбен достал из ножен кинжал. Повертел в руках, задумчиво посмотрел на лезвие. Резко убрал обратно в ножны.
— Нет.
— Что вы сказали?!
— Видите ли, это человек — мой друг. Я не могу с ним сражаться.
— Вы отказываетесь выполнить мой приказ?!
— А если вы мне прикажете прыгнуть в небо, а я не смогу, вы тоже станете меня спрашивать, отказываюсь ли я выполнить ваш приказ?
— Вы трус!
— Я не трус, и вам это хорошо известно. Но сражаться с де Монгелем я не буду.
Легат Верочелле посмотрел на барона. На Ги де Эльбена. На меня.
— Да это заговор! — ахнул он. — Это настоящий еретический заговор!..
— Итак, — спросил я, — кого вы выставляете?
Легат некоторое время молчал.
— Позвольте мне, монсеньор, — сказал итальянский рыцарь.
Легат глянул на него. Потом на меня. Я был выше итальянца почти на голову.
— Нет. — Папский посланник огляделся. Взгляд его остановился на Вильгельме де Сен-Пе. Вид последнего показался ему достаточно внушительным.
— Вы. Вы будете сражаться за меня.
Вильгельм коротко наклонил голову:
— Как прикажете, монсеньор.
* * *…Мы спустились во двор.
— Он опытный боец, — шепнул мне Ги, пока солдаты расчищали место для поединка. — Посмотри, как он двигается.
Я кивнул. Внешне Вильгельм казался грузным, но это было обманчивое впечатление. Он был широк в кости, рыжеволос, коротко стрижен и выше меня на полголовы. Серо-голубые глаза, усы… То, как он смотрел, как двигался… Кажется, я столкнулся с настоящим профессионалом. Есть такая порода людей — спокойных, уравновешенных, уверенных в себе. Они никогда не нападут сами. Но и становиться их врагами — большая глупость…
Сравнили оружие. Наши клинки оказались примерно одинаковой длины. Щиты и доспехи также не вызвали нареканий — за исключением моих шипастых наручей. Пришлось снять. Родриго приказал одному из своих людей принести из оружейной обычные наручи. Примерил обновку. К своим я уже привык, но ничего, и с этими жить было можно.
Мы с Вильгельмом разошлись по углам расчищенного квадрата земли и, дождавшись знака легата Верочелле, начали сближаться.
Вильгельм сделал обманное движение, которое вполне могло перестать быть обманным, если бы я вдруг вздумал ловить ворон. Я отскочил в сторону. Вильгельм двинулся ко мне — медленно и неторопливо.
Рывок в сторону, рубящий удар мечом. Он, конечно, закрылся, но я и не надеялся на слишком многое. Ничего, начало положено. Дальше будет веселее.
Так и оказалось. Неожиданно Вильгельм ринулся на меня, осыпая градом ударов. Он был сильнее и весил на четверть больше, а двигался ничуть не медленнее меня. Упираться ногами в землю и встречать его атаку в лоб самоубийственно — Вильгельм смял бы меня в два счета. И я отступил, выжидая подходящую возможность для контратаки.
И все-таки он двигался слишком быстро. Ему удалось зацепить мой щит своим. Резкий рывок влево… Не удержав равновесия, я упал на колено. Впрочем, это спасло мне жизнь, потому что в следующее мгновение клинок Вильгельма просвистел над моей макушкой.
У меня не было даже четверти мига, чтобы вскочить на ноги. Вильгельм нависал надо мной, как гора. Я ткнул клинком, получил в ответ тычок щитом, упал на спину, успел откатиться, увернувшись от очередного Вильгельмова выпада, и наконец вскочил на ноги. Кольчугу перепачкал какой-то дрянью.
Мой противник, само собой, не собирался давать мне передышки. Не успел я подняться, как Вильгельм налетел снова, применяя ту же тактику: теснить, не давая ни малейшей возможности для ответной атаки.
На этот раз я остался на месте. Не потому, что я придумал какой-то хитрый план, а просто потому, что разозлился. Злоба — не лучший советчик, но бегать мне надоело.
Вильгельм этого не ожидал. Наверное, от удивления он и пропустил удар краем щита, нацеленный ему в лицо. Вильгельм врезался в меня, как таран, и только то железо, которое было на мне, позволило мне не улететь на другой конец замкового двора. То, что мой противник на короткое время оказался ослеплен из-за удачного попадания краем щита, никоим образом не помешало ему довести до конца свой собственный выпад. Я почувствовал, как с правой стороны между ребер мне в бок проникает что-то холодное…
Описывая наш поединок, я вынужден раскладывать его на фрагменты в определенной последовательности: действие Вильгельма, мое действие, снова действие Вильгельма. На самом деле все это происходило почти одновременно. В одну и ту же секунду я успел ударить Вильгельма щитом по глазам, он — вновь сбить меня с ног и ткнуть в бок своим клинком. Уже падая на землю, я выбросил вперед руку с мечом. Я не очень надеялся на успех, но мой противник, который по-прежнему ничего не видел, не сумел защититься. Глухой металлический звук, сменяющийся негромким хлюпом. Меч вошел ему в живот.
Секунду Вильгельм еще стоял. Потом упал на колени. Вцепился обеими руками в меч. Захрипел. Стал заваливаться на бок.
К нам уже бежали.
…Мне помогли подняться. Большинство народа сгрудилось вокруг Вильгельма — выясняли, насколько опасна его рана.
Ги де Эльбен выпрямился и посмотрел на меня. По его взгляду я все понял.
— Я не хотел его убивать. Но…
Ги резко кивнул и снова склонился над умирающим.
Вокруг меня хлопотал вездесущий Тибо.
— Вы ранены?.. Господи Боже, да у вас же весь бок в крови!
Я позволил ему снять с меня кольчугу и заняться раной. Во рту был противный металлический вкус.
