Алексей Лукьянов - Цунами. Книга 2. Узел Милгрэма
— Пока не знаю. А никто в город со взрывчаткой не приезжал? Приём.
— Никого не было, только какой-то турок, молоденький парень совсем, дня три назад приехал. Я думал, это вы что-то взрываете, штрафануть хотел. Вам подмога не нужна? Приём.
— Я осмотрюсь, если что — мэйдэй пошлю. Приём.
— Ладно, до связи. Отбой.
— Отбой.
Брайдер посмотрел на друзей уже в сильно приподнятом настроении.
— Вам страшно? Мне — нет. Идём тихо, может, не нарвёмся.
Они прошли ещё полмили через джунгли, прежде чем услышали, как кто-то вполголоса ругается. Ругань была не английская и не русская, хотя что-то знакомое в этой речи было.
Крадучись, почти не обращая внимания на укусы насекомых, компаньоны подошли к квадрату, который отработали три дня назад. Здесь растительность уже почти затянула израненную землю, и ещё через неделю вряд ли можно было бы догадаться, что здесь ковыряли почву несколько почти пиратов (и одна настоящая леди). Однако новенький постарался: в центре поляны зияла огромная воронка. Вся трава оказалась засыпана грунтом и камнями, и молодой парень попсового вида — с бородкой и усиками а ля Людовик Тринадцатый — стоял над воронкой и негромко сокрушался. Джордж понял, на каком языке ругался пришелец — на турецком. Потому что по виду парень был самым настоящим турком, ему только фески на голове не хватало.
— Руки вверх, полиция понапе! — дико заорал Том и ринулся на конкурента.
Парень от испуга чуть не упал в проделанную только что дыру. Он вскинул руки с такой силой, что они едва из суставов не выскочили.
— Не стреляйте! Не стреляйте! — кричал он высоким голосом.
— Лицом в землю, руки за голову, ноги шире плеч! — продолжал орать Майор.
Конкурент послушно упал на землю и так вжался в неё, что в своей немаркой одежде стал почти невидим.
— Кто такой? — спросил Том, обшаривая лежащего на земле парня. Он был чист, будто не клады искать пошёл, а на прогулку вышел.
— Я Йылмаз! Турецкоподданный!
— Йылмаз? — переспросил Майор. — Мехмет Йылмаз?
— Да! — парень едва не плакал.
— Ты его знаешь? — удивлённо спросил Змей у Брайдера.
— Ты шутишь? Мехмет Йылмаз в Турции — это как Джон Смит в англоязычном мире, — просветила Барбара Змея.
— Он срёт нам в мозги! Сейчас я его застрелю… — громко сказал Том и взвёл курок.
— Нет! — завопил тонюсеньким голоском Мехмет. — Моя правда говорит! Моя Мехмет Йылмаз! Моя папа называть!
— Вставай, Йылмаз, — разрешил Майор. — Только тихо, а то у меня пистолет с предохранителя снят.
Мехмет, мелко дрожа, встал.
У парня оказались глаза разного цвета — голубой и зелёный. Он испуганно смотрел то на Майора, то на Егора, то на Змея, но особенно пристально на Барбару, и не мог взять в толк, почему они смеются. А когда увидел, что оба они безоружны, выругался на турецком.
— Молодой человек, ты знаешь, что нарушаешь закон Федеративных штатов Микронезии о кладоискательстве?
— Моя не знать…
— Незнание закона не освобождает от ответственности, тебе должен был об этом рассказать папа.
— Моя не быть!
— Молодец. А теперь потрудись объяснить, как ты здесь оказался и почему взрываешь мою землю моим же С-4? Змей, ты глянь — он спёр взрывчатку с моей же яхты!
Егор со Змеем заглянули в рюкзак Мехмета — и увидели там ещё два кубика пластита, на котором чёрным маркером было написано «расхититель гробниц».
— Моя рассказать! Моя всё рассказать!
Мехмет работал мародёром. Не тем, который мёртвых обирает, а ловким парнем, который работает грузчиком да копателем при археологических экспедициях. Такой парень тихо, без выстрелов и мордобоя прихватывает всякую древнюю мелочь, чтобы потом сбыть в антикварную лавку за вполне приличное вознаграждение. Ну, не досчитаются археологи брошки или гребня, невелика потеря, а Мехмету вроде как премия за тяжёлый труд.
Мехмет год назад гостил у дяди в Стамбуле, и дядя предложил ему оставить грязное ремесло простого копателя и влиться в ряды кладоискателей. В общем-то, это означало то же самое — копать землю, с той лишь разницей, что весь хабар, который они выкапывали, принадлежал им самим.
Надо сказать, что везло им несказанно. Дядя сначала просматривал исторические книжки, потом долго бродил по историческим местам, и уже потом приводил Мехмета и тыкал пальцем в землю: копай здесь.
Так же дядя начал слыть в народе едва ли не святым: он безошибочно определял, где именно нужно искать воду. Он сотрудничал и с археологами, но меньше — учёные платили не так много, как хотел дядя.
Однако чем большего успеха дядя добивался, тем хуже он выглядел. Мало того, что глаза его сделались разноцветными, так он начал быстро худеть, осунулся, потерял сон и аппетит, и, в конце концов, умер. Оставив племяннику в наследство барсука — забавный металлический амулет, остающийся холодным в самую жаркую погоду.
В барсуке-то и заключалась дядина удача в поисках сокровищ. Стоило сжать амулет в ладони, как земля становилась прозрачной, как вода в горном ручье, и можно было видеть, что лежит в её недрах.
Мехмет не верил глазам. Мехмет падал на колени и читал благодарственные молитвы, хотя про себя точно знал — Аллах здесь ни при чём, всё дело в амулете. Это джинн, или ифрит, или ещё какой-то демон из «Тысячи и одной ночи», потому что такому грешнику, как Мехмет, Аллах точно помогать не будет.
Как ни старался Мехмет узнать, из какого материала сделан амулет, так у него ничего и не получилось. Барсук был твёрже алмаза, и едва заметно дрожал в ладони, когда Йылмаз смотрел сквозь землю, и не нагревался даже в огне, только это Мехмет про свой талисман и понял.
Он несколько раз пробовал пользоваться барсуком на раскопках. Результат был неизменным: археологи никогда не слушали Мехмета, хотя он говорил им, где надо копать, и заставляли колупать совершенно пустую породу, или же скучные остатки стен, где ни то, что клада, но и черепка, подходящего для продажи, не находилось.
Мехмет хотел пойти учиться, а потом при помощи барсука копать там, где нужно, и прославить своё имя в веках, но учиться оказалось трудно, что на археолога, что на геолога. Копать колодцы тоже особой радости не доставляло.
За последние полгода он перепробовал кучу профессий, но всюду нужна была квалификация. Не будешь же писать в своём резюме «могу копать». Люди засмеют.
— А клады? Мог ведь на кладах заработать, — с улыбкой спросил Егор.
— Моя несколько могильник вскрывать, находить бронзовый украшения, золото, оружие. Некоторые неаккуратно копать, кусок отламывать. Хорошо жить! Но завистник не спать. Чуть не убили! Делиться, говорят! Как делиться, моя сама ищет, сама копает, вах! Но моя не грустит! Моя найдёт богатый клад, половина отдаст благотворительность, половина жить будет!
— А на Понпеи-то зачем прилетел?! — заругался Брайдер. — И без тебя от туристов тесно. Из Турции в том числе.
Майор подмигнул жене.
— Моя «Нэшнл джеографик» читать, узнать, никто сокровища понапе не находить. Моя находить!
— Не находить твоя. Наша находить, а твоя в полицию ходить, каталажка сидеть. Якши?
Мехмет надулся. Смешно было на почти взрослом лице наблюдать детскую обиду. Но Брайдер был прав — без лицензии на раскопки и поиски сокровищ Йылмаза ожидал срок в местной тюрьме, которая буквально плакала по постояльцам, ведь правонарушений на Понпеи почти не совершалось.
— Том, отойдём на пару слов? — предложил Егор.
— Стой на месте и бойся, — предупредил Брайдер Мехмета, и компаньоны отошли пошептаться.
— Надо Мезальянца вызывать. Он этого Йылмаза с лета по всему свету ищет, — предложил Егор.
— Поддерживаю, — подняла руку Барбара. — Но пускай сначала отработает. Потому что врёт как сивый мерин.
— Ты сама догадалась, или подсказал кто-то? — спросил Майор ехидно. — Связываемся с базой сейчас, пусть Мезальянц на своего красавца в деле полюбуется. Этот пацан за день сделал больше, чем я за шесть лет. Ох, и влетит ему.
Змей опять настроил рацию.
— База, база, я Брайдер, приём.
— Я база, слышу тебя, Брайдер, приём.
— Мезальянц, пеленгуй меня, мы нашли. Приём.
— Поздравляю. Через полчаса прибуду, посмотрим, что у вас там. Приём.
— Мезальянц, позвони в участок и передай, что в моей концессии ещё один парень организовался. Задним числом пускай зарегистрируют. Он нам очень помог. И давай сюда пулей, ты не поверишь, что мы нашли. Приём.
— Понял, передам. Отбой.
— Отбой.
Они вернулись к Йылмазу.
— Вот что, Мехмет Йылмаз, — сказал Майор. — Мы берём тебя в нашу концессию с испытательным сроком. Ты ищешь, а мы копаем. В случае успеха — десять процентов от находки твои.
— А почему так ма… — хотел спросить Мехмет, но Барбара показала на пальцах международный жест, означающий неволю.
