Круг пятый (СИ) - Артемьев Юрий

— Да. Я знаю это место. Но внутрь селения я не заезжал. Понаблюдали за ними издали. Зачем лезть к людям, если они этого не ждут? Горцы не любят, когда их беспокоят.

— Они похитили мою невесту. — спокойно сообщил ему я.

— Давненько они таким промыслом тут не занимались. Вот раньше…

— Может быть тут просто давно не было девиц, которые решили ни с того ни с сего в одиночку прогуляться по местным горам? — перебил его я.

— Может и так… — ответил казак.

— Сколько времени надо, чтобы добраться туда? — спросил я.

— По горам особо не разгонишься…

— А конкретно?

— Часа полтора-два.

— Хорошо. — сказал я. — Тогда собери человек пять-шесть и выдвигайтесь туда! Мне может понадобится поддержка.

Казак сперва глянул на князя, и лишь после его одобрительного кивка, ушёл.

— А что будешь делать ты? — спросил у меня Игорь.

— Пойду туда. Хочу разобраться с ними.

— Но как?

— Вот так. — ответил я, и открыл портал…

16 марта. 1914 год.

Российская Империя. Крым.

Сделав небольшую паузу, чтобы больше ни у кого не возникло желания двинуться вслед за мной, я шагнул вперёд, а портал за моей спиной захлопнулся. Старое зеркало и все остальные, кто были в комнате, там же и остались. Ну а я очутился среди зелени деревьев, где-то далеко в горах…

Направление к селению я заранее приметил. Единственное, что меня смущало, так это то, что я не умею бесшумно ходить «по зелёнке». Если у местных тут есть какие-то посты, то меня быстро обнаружат. Хотя откуда они у них тут могут быть. Ведь войны сейчас нет. Да и местных никто особо не притесняет. Живут себе тихо-мирно, покуда сами никого не тронут.

Раньше-то, конечно, воевали тут крепко. И что удивительно… И в прошлом, во время всяких крымских войн с Турцией, и в будущем, во время Первой и Второй мировых войн, большинство населения поддерживало тех, кто воевал с Россией. Хотя были и исключения среди них, но факт есть факт.

Но сейчас меня это совсем не касается. Это личная обида. И она нанесена лично мне этими горцами. Они у меня похитили невесту. Мою невесту. И они мне за это ответят. Даже по местным законам, то есть, по законам гор, я имею право совершить кровную месть, покарав своих врагов. И мне глубоко плевать какого они будут роду-племени. Око за око, зуб за зуб. Это моя месть и это мои личные враги.

Никого я по дороге так и не встретил, и лишь собаки подняли лай, когда я приблизился на более-менее близкое расстояние. Близкое для собак, но не для людей. Люди пока что не могли меня, ни видеть, ни слышать. А собаки… Он могут лаять не только на людей. Может волка учуяли? Но этот шум, поднятый местными кабысдохами, мне был не нужен. Поэтому я присел у дерева, прикрыл глаза и освободил свою призрачную сущность.

Первым делом, пролетев над жилищами местных аборигенов, я избавился от собачек, ибо не фиг так громко лаять. Так что местные барбоски просто пропали. Исчезли с лица земли, словно бы их никогда и не было. Потом их верну на землю, когда закончу с похитителями, потому что ждать, когда они уйдут в свой собачий рай самоходом, нет у меня времени. Делом надо заниматься, делом…

Я быстро нашёл ту хижину, в которой находились те, кто мне был нужен. Двое молодых абреков стояли, с гордо поднятыми головами перед каким-то стариком, сидящем на деревянной лавке. Под ногами у них лежала связанная девушка с мешком на голове. Кажется, кроме того, что её оглушили, связали и привезли сюда, больше ничего с ней сделать ещё не успели. Ну и ладно. Это хорошо…

Я не мог слышать, о чем молодые парни говорят со стариком, но похоже, что эти охотники за людьми хвастались своим «подвигом». Ну а я только чудом сдерживал свои эмоции. Я ведь могу с лёгкостью их всех убить. И мне очень хотелось прямо здесь поубивать этих похитителей. А потом пойти и убить всех в этом селении. Всех без разбора. Ибо все они виновны.

Старики поощряют молодых, прививая им старые традиции. А что там было-то в тех традициях? Кровная месть… Грабёж соседей… Торговля людьми… Да уж… Воровать и убивать у них в крови. Несколько веков Крым был местом горя и слёз. Сколько славян было продано в рабство на невольничьем рынке в Ка́фе. (примечание: Ка́фа — бывшее название города Феодосия)

Все остальные жители селения никогда не пойдут против своих соплеменников, что бы они не сделали. И никого не смущает, что многие деяния по всем людским законам считаются преступными.

Интересно. А что считают преступлением сами аборигены? Кражу курицы у своих? Ну, да… Это серьёзно. А вот похищение людей из других родов у них не считается чем-то серьёзным, наверное.

Да… Похоже, что местные мужчины по-прежнему живут в основном грабежом. Женщины в селении гордятся своими смелыми и храбрыми мужами. Юноши стараются проявить себя, доказав, что они тоже уже мужчины. А малые дети с завистью смотрят на дерзких юношей и берут с них пример. Когда они повзрослеют, они тоже будут воровать женщин, грабить соседей. И, конечно же, убьют чужака, даже не задумываясь.

Или всё не так, и я ошибаюсь?

Решив, что не буду пороть горячку, я быстро вернулся в своё тело. Извлёк из хранилища небольшой кусок камня с кристаллами и подпитал свой магический боезапас. Думаю, что мне сегодня пригодятся все мои силы. Я мог бы, конечно, снова покинуть тело, и находясь в своём призрачном обличье, вырезать всю эту общину без шума и пыли, на разбирая, кто прав, а кто виноват. Ну а после, мне останется только забрать нашу Машу и вернуться обратно в княжеский домик на побережье.

Что же меня останавливает от кровавой расправы над теми, кто по всем моим понятиям, виновен во многих смертных грехах? Человеколюбие? Гуманизм? Отнюдь.

Я давно не боюсь крови. Ни своей, ни чужой. Мне просто надоело её проливать. Но Машку я заберу в любом случае. Мы своих не бросаем. Не принято это у нас.

Придумывать какие-то хитрые приёмы, продумывать тактику и стратегию я не стал. Единственно чем я озаботился, это установкой тела на максимальную защиту от всяких внешних повреждений. Ведь у этих гордых горцев и сомнения не возникнет, чтобы в случае чего потыкать в меня какой-нибудь острой железякой. Вряд ли они тут же начнут сразу палить в меня из огнестрельного оружия, но в случае чего и от пуль магия сможет меня защитить. Но думаю, что до этого не дойдёт. К тому же по их понятиям, убивать меня в своём доме они не будут. А к тому времени, как я покину это селение, может уже и казачки на помощь подоспеют. Хотя я особо на их помощь рассчитывать и не хочу. Сам справлюсь.

Выбросив в кустах тушки уже умерших горских собачек, я отправился забирать Машку из плена. Не скрываясь и не прячась, я открыто шёл по тропинке, направляясь прямо к ближайшим строениям. Домики тут было построены из камней и палок, но выглядели вполне себе крепкими на вид. Если начнётся перестрелка, то за такими каменными стенами можно и отсидеться, отстреливаясь от нападающих. Но вот одной гранаты, заброшенной в окошко, думаю хватит для того, чтобы разнести эту халабуду вдребезги пополам.

Учитывая внезапное исчезновение лающих кабысдохов, моё присутствие заметили не сразу. Я шёл в направлении уже известного мне домишки. Поэтому мне пришлось пройти уже половину этого населённого пункта, прежде чем я приблизился конечной цели моего путешествия. К этому времени из-за невысоких кривых заборчиков на меня уже пялились несколько пар любопытных глаз. В основном это были мелкие мальчишки. Но думаю, что любопытных женских глаз было не меньше, только они были скрыты за полутьмой маленьких окошек.

Похоже, что моё появление не прошло незамеченным и обитателями нужного мне дома. Двое тех самых молодых парней, что похитили мою невесту, уже встречали меня, стоя перед дверью. Выглядели они довольно-таки воинственно, хотя агрессии вроде бы не проявляли. Хотя один из них положил ладонь на рукоять кинжала, висевшего у него на поясе. Но вряд ли он сразу вот так ни с того ни с сего начнёт размахивать этой железкой. Хотя, хрен его знает, какие тараканы пасутся у него в голове.